Доместикация лошадей, по мнению многих исследователей, произошла в южно-русских степях Восточной Европы примерно в конце 4-го тысячелетия до н.э. Вместе с племенами домашние лошади расселились по всей Азии, Южной и Западной Европе. Вместе с лошадью по всему миру распространяются мифологические и мистические представления об этом животном, а также обряды и ритуалы, связанные с ним. В средние века у многих народов было распространено сопогребение коня с человеком, так как широкое использование коня в заупокойном культе объясняется тем, что люди верили в способность лошади на перемещения между миром живых и миром мертвых.
Материалы археологических раскопок по различным народам, в том числе и по вепсам, показывают, что коня со сбруей помещали только в мужские захоронения, т.е. конь воплощал мужское начало. Таким образом, можно выделить следующие представления о коне у древних вепсов, связывающие его с концептом смерти: конь служил жертвенной пищей умершему и считался посредником между мирами.
Концепт коня как перевозчика души умершего (мужчины) в иной мир надолго закрепился в похоронных обрядах вепсов. В 20-е годы XX века на вепсском кладбище были обнаружены кресты с деревянными изображениями "коня" и "седла". Скульптура коня является знаком мужского захоронения, а изображение седла олицетворяет транспортную функцию коня в заупокойном культе.
В вепсских поверьях лошадь являлась дурным знаком, предвестником смерти и недобрых событий. По поверьям вологодских вепсов, увидеть коня во сне - к плохому: "Лошадь к плохому снится. Какая- нибудь, да будет неприятность, заплачешь либо расстроишься. Лошадь к тяжести на душе снится, говорят, не к хорошему". Оятские и южные вепсы думали немного иначе: "Увидишь во сне лошадь, чего-нибудь соврут". Данная примета базировалась на сходстве двух слов - "лошадь" и "ложь". То же самое можно сказать и о другой примете: "Если черная лошадь приснится - это ворог тебе будет, злой человек". В ее основе - сходство русских слов "вороной" ("черный") и "ворог" - враг.
Лошадь являлась символом свадебной порчи, подвластной колдунам и нечистой силе. По вепсским поверьям, колдуны могли заговаривать лошадей свадебной процессии, что "сколько ни бей - с места не тронутся, только дыбиться будут". Рассказы о порче лошадей на свадьбе были широко распространены по всему Русскому Северу. В то же время лошадь использовали для поисков пропавшей скотины. Для этого колдун садился верхом на лошадь задом наперед для вступления в контакт с духами леса. Причем этот переезд мыслился как перемещение из этого мира в иной.
На представления о лошади как существе, связанном с нечистой силой, оказало влияние и христианство. Согласно вепсскому поверью, "лошадь - это дьявольское создание, но с душой Бога". Поэтому употребление конины в пищу после христианизации было под запретом. Позднее этот запрет был трактован оятскими вепсами следующим образом: лошадь - нечистое животное (как и медведь, заяц, собака), поскольку имеет копыта нераздвоенные.
Также некоторые поверья свидетельствуют о том, что вепсы, как и и карелы, использовали лошадей в определении мест для строительства храмов. Предполагается, что именно таким образом было выбрано место для Ильинской церкви в селе Горное Шелтозеро.
Судя по вепсским приметам, масть коня являлась существенной чертой при характеристике его мифологического образа. На это указывает и текст колыбельной песни, в которой присутствует сакральный мотив о белогривой лошадке, везущей малышу сон и избавляющей его от бессонницы:
Колокольчики, бубенчики слышны, Лесники-то едут
На белогривой лошадке,
На дубовых саночках
По полюшку, Под изгородями. Птичке моей Сон везут.
На фото: Ильинская церковь, Горное Шелтозеро, Прионежский район, 1918 г.
