Я поняла, что это всё. Мне больше не на что было надеяться, нечего ждать. В оловянных пятаках Манекеновых глаз горе (я не думала, что этот монстр может испытывать человеческие чувства) враз сменилось сначала мимолетным испугом, потом изумлением, а потом....узнаванием. Он узнал меня. Несмотря на килограммы грима, узкое смотровое окно, почти полное отсутствие освещения - он узнал меня. И, судя по хлынувшей потоком на его гладко выбритые, впалые щеки бледности и судорожно сжатые в бешенстве челюсти, он приговорил меня к смерти.
Так он смотрел - глаза в глаза, наверное минут пять. Я тоже не в силах была отвести взгляд, он держал мои зрачки в странном плену, теперь я понимаю силу удава перед кроликом. А потом щёлкнул наружной крышкой смотрового окошка, (я и не знала, что она есть) зверски захлопнул заднюю дверь микроавтобуса и через минуту машину закачало - мы поехали.
Я лежала, как в гробу. Теперь в капсулу не проникало ни отблеска, ни лучика и от полного отрешения от мира меня спасал только звук. Во мне уже не было страха. Он куда-то пропал, растворился, исчез, я лежала и равнодушно думала о смерти. Мысли эти ласкали меня, нежили, обвивали моё тело теплым, нежным покрывалом, баюкали и успокаивали. И когда я уже было совсем впала в эту нирвану скорой, избавляющей смерти, меня изо всех силенок толкнули изнутри в живот. Крошечная пяточка провела прямо по моей окаменелой душе мягко и настойчиво, потом ещё, и дикое желание жить скрутило моё тело жгутом. Я попыталась вырваться из своего плена, толкала пластиковые гладкие стены руками и ногами, упиралась затылком и лбом и когда силы совершенно оставили меня, взвыла, как пойманная в капкан драная кошка.
И вдруг поняла - машина стоит. Причём стоит где-то недалеко от какого-то транспортного узла - то ли трассы, то ли вокзала. Постояв минут двадцать, мы снова поехали, но явно свернули с дороги, машину болтало и подбрасывало на кочках и ухабах. Ещё минут пять и все кончилось. Гробовые темнота и тишина воцарились в мире и в моем сердце.
Звук открывающихся клапанов капсулы кувалдой долбанул по моим ушам. И только одна мысль осталась в сузившимся до булавочной головки мозге - как он будет меня убивать? И как долго...
Крышка капсулы откинулась и я увидела свет. Он проникал из задних дверей машины, был мирным, вечерним, смутным. Манекен сидел на узкой лавке кузова и молча пялился на меня. Посидев с минуту, он жестом показал мне на место рядом с собой.
Я, скрипя костями, кое - как собрала свое тело и, поддерживая двумя руками живот, вылезла, как медведица из берлоги, но сесть не решилась, стояла перед ним, сгорбившись, чувствуя себя совершенно древней, больной и безумной старухой.
Манекен притянул меня своей железной граблей, больно надавив на плечо, усадил и развернулся всем телом.
-Там, чуть ниже, за опушкой - река. Смоешь с себя это дерьмо. Здесь - джинсы, кофта и куртка. Размер не знаю, наденешь, как сможешь.
Он толкнул ногой большой пакет, который я сразу и не заметила. А потом сунул мне в руки кошелёк - большой, мужской, потрепанный.
-Здесь - деньги. Их немного. Но, на первое время хватит. Это - моя карта и твой телефон. Карту я через час обнулю, код пришлю смс-кой. Там будут твои деньги. Когда заведешь свою, эту уничтожишь, я её блокану через неделю. Пошла вон.
Он с силой толкнул меня к дверям, я козой скакнула из машины, схватив свои дары. Уже на пороге, держась за гладкую ручку двери, потому что болтало меня из стороны в сторону, я оглянулась. Манекен смотрел мне вслед, оловянные заслонки упали и из чёрных дырок его глаз лилась пустота и боль.
-Я говорил, что в тебе что-то есть. Иди. Может ещё встретимся... За лесом станция. В кошельке билет на поезд. Топай быстрее.
...
Темнеющий лес встретил меня лёгким, одуряющим ароматом просыпающейся земли. Вода в реке была такой ледяной, что стыли пальцы, но я с ожесточением скребла себя по физиономии, смывая все, что можно было смыть - память, позор, унижение, страх.
Одежда оказалась почти впору, слегка болтались под животом джинсы, но лишь слегка. В поезде было спокойно и мирно, об ужасе, случившемся в мире напоминали лишь пакеты с одноразовыми комбинезонами, в которых, кстати, уже никто не ходил, и узкие, глянцевые флаконы с дезинфектантом. Я зашла в свое купе и, с облегчением поняла, что я одна. Задернув занавески, упала на расстеленную постель, накрылась с головой одеялом и провалилась в сон - чёрный, оглушающий, беспросветный. Так я не спала уже сто тысяч лет...
...
В дверь звонили настойчиво и нагло. Держали палец на кнопке звонка, чуть отрывали и снова жали. В моей новой квартире все было продумано очень логично, даже звонок я выбирала тщательно - с нежным, переливчатым звуком. И все равно он бил по ушам в мирной тишине ласкового утра маленького городка. Я выбрала этот город не зря - крошечный, затерянный среди гор и можжевеловых лесов, он был сказочно-прекрасен. Его почти не тронула Инфекция, местные жители, весёлые и наивные, как большие дети, о ней вообще знали понаслышке. Звонить так никто из наших не мог, соседи деликатно лишь касались кнопки, производя тихое "диллинь". Поэтому я вскочила, плотно закрыла дверь детской, где сладко сопел Димка, раскинув плотные Арменовы ладошки в стороны и бросилась открывать.
С недовольным шипением распахнув двери, я открыла рот для гневной отповеди, но заткнулась. В проеме стояла Фрося. Похудевшая в три раза, с изможденным, серым лицом, почти чёрными губами, искусанными, видимо совсем недавно в кровь, она держалась за косяк, чуть пошатывалась, но улыбалась.
-Пустишь?
Я обхватила её за худую талию, буквально втащила в квартиру и, чувствуя, что она сейчас упадёт, свалила её в кресло.
-Что это, Фрося, что случилось?
-Не спрашивай. Я вырвалась. Мы теперь с тобой вместе. Не пропадём.
Я кивала головой, а за окном победно входило жаркое, огромное солнце...
Мои любимые читатели и подписчики. Мой фантастический минироман закончен. В ближайшее время прозу я писать не смогу, так как полностью полетели и ноутбук и планшет. А телефон - слишком мелко, трудно, много опечаток. Поэтому, пока - лишь небольшие заметки и эссе.
Но все обязательно наладится))