Анна Зотова
В конце июня
роман
Часть 7
Возвращение Арамиса
Глава 50
В конце лета в церкви Люся встретила интересную семейную пару.
Он сидел на скамеечке после службы и тихонько причитал:
- Я устал. Как я устал!
Она села рядом с ним:
- Солнце, мы сейчас придем домой, отдохнешь!
"Солнце" засопело носом и захныкало снова:
- Давай зайдем в супермаркет и купим булочек.
- Мы уже купили булочки, они дома лежат.
- Да? - и "солнце" поднялось со скамейки и важно прошествовало к выходу, а его спутница пошла следом.
"Забавные какие! - подумала Люся. - И они совсем не похожи на обычные воцерковленные семьи. Надо же, булочек захотел".
Через несколько дней Люся снова их встретила на остановке около бабушкиного дома.
- А я вас знаю! - воскликнуло "солнце", увидев Люсю. - Вы с Веригиным зимой в училище ходили!
- Сеня, ты почему набрасываешься на людей и кричишь на всю остановку? - возмутилась его жена и обратилась к Люсе. - Вы на него не обращайте внимания. Он непосредственный.
Потом они все вместе ждали автобус, Люся познакомилась со странной парой и разговорилась с ними. "Солнце" звали Семеном, а его жену - Катей. Семен и Катя Суслины.
Раньше Суслины учились в Духовном училище, но по церковной стезе не пошли, что-то у них не вышло. Но это их не расстроило. Они все равно часто ходили в училище по каким-то своим делам.
Семен и Катя преподавали в обычной школе. Она - русский язык и литературу. Он - ОБЖ. В разговоре выяснилось, что Веригина они знают поверхностно, что он "на хорошем счету, но высокомерный", - как доверительно сообщил Сеня-солнце, что Люсю в училище тоже заприметили, и у Веригина был серьезный разговор с отцом Тихоном. "А каждый разговор у нас в училище заканчивается полным покаянием и отречением от греха", - сияя, сказало "солнце". На прощание Суслины пригласили Люсю к себе в гости. Жили они в соседнем дворе, в том самом, где стояло развесистое дерево, на котором Люся с Веригиным часто проводили свои встречи. Люся пообещала к ним прийти.
Как всегда, в начале учебного года учителям сообщили, что до сих пор они шли неправильной дорогой, а с этого года нужно идти правильной. Требовалось проводить все больше мероприятий, увеличить объем отчетности, обратить пристальное внимание на оформление кабинета. Как это улучшит ситуацию, Люся не уловила, но по тону завуча поняла, что количество проверок возрастет.
Люсе сразу же захотелось пойти и написать заявление об уходе, но она не решилась уйти с насиженного места.
Учителя возмущались, говорили, что времени готовиться и вести уроки остается все меньше и меньше, что программы по предметам ужасные, и что каждая техничка и сторож в школе главнее учителя. В этом Люся смогла убедиться своими глазами, когда во время урока к ней в класс зашли три грузчика и стали вытаскивать шкаф, стоящий в углу. Пока они его тащили, все дети были вынуждены повскакивать со своих мест, чтобы их не придавило. На вопрос Люси, почему это делается во время уроков, грузчики отвечали, что у них "смена". Стало понятно, что расписание уроков - это самая последняя вещь на земле. После грузчиков на том же уроке, после того, как дети сели на свои места и стали разбирать задачу, явилась уборщица. Она начала выяснять, когда Люся с детьми сможет "освободить помещение", что ей надо вымыть после грузчиков, что ждать она не собирается.
"Может, вообще уроки отменить, и тогда им всем будет удобно мыть, таскать шкафы и проводить" мероприятия"? - думала Люся. - Мешаюсь я здесь всем со своей математикой".
В первых числах сентября приехал Веригин. Он встретил Люсю около школы, и они пошли на лавочку у ближайшего подъезда. При первом же взгляде на него Люся поняла, что никакого третьего пути не будет - он отпустил бороду как у попов и был в подряснике. Со стороны казалось, что Люся разговаривает с попом.
- Здравствуй, рад тебя видеть, - поприветствовал он ее.
Она отметила, что интонации голоса у него изменились - так батюшки беседуют с прихожанами.
- Ты специально нарядился, чтобы сделать мне сюрприз? - с раздражением спросила Люся.
- Зачем ты обращаешь внимание на всякие мелочи? Мы целое лето не виделись, я вернулся, разве не это главное?
- Главное, куда ты вернулся, к кому и зачем, - сказала Люся.
- Что ты все борешься с этим подрясником? Что ты на него так взъелась?
- Я хочу, чтобы ты был такой, как раньше.
- Таким я уже не буду никогда.
- Я встретила Суслиных, - они из вашего училища. Почему они могут быть нормальными людьми, а ты - нет?
- Я не понимаю, что ты имеешь в виду под словом "нормальный".
- Нет, ты все понимаешь. Ты сам это имел в виду еще совсем недавно.
- Люся! Юра! Что с вами? - это Анна Петровна вышла из школы и заметила их на лавочке. Еще бы, такую живописную картину трудно не заметить.
- Здравствуйте, Анна Петровна, - хором, как в детстве, поздоровались Веригин и Люся и встали с лавочки.
- Юра, что с тобой случилось? - глаза у Анны Петровны прямо вышли из орбит от удивления. Люся отступила на шаг назад, - она не хотела принимать участие в этом разговоре. Пускай Веригин сам все объясняет Анне Петровне.
- Ничего со мной не случилось. Я учусь в Духовной семинарии, отцы вот благословили, - теперь у нас в городе семинария есть.
- Какие отцы? А... Люся, ты тоже?
- Нет, я не тоже. Я ничего не могу с этим поделать, Анна Петровна, он меня не слушает, - расстроенно сказала Люся.
- Юра, что с тобой? Ты что, собрался монахом стать?
- Я еще не решил, Анна Петровна.
Люся встрепенулась - в первый раз в разговоре прозвучало слово "монах". Это который в монастыре живет и оттуда не выходит? И что значит - "не решил"? Это значит, что думал об этом и пока не додумал до конца?
- Может быть, это не мое дело, вы - взрослые люди, но, Юра, а как же Люся? Ты же с ней с восьмого класса дружишь.
- Анна Петровна, ничего не изменилось.
- Юра, я говорю о другом. Ты же взрослый человек. Ты должен думать о последствиях. Неужели тебе все равно, что чувствует Люся? Тебе не кажется то, что ты делаешь, чересчур?
- С Люсей мы сами разберемся. А что вы имеете в виду под словами "чересчур", я не понимаю. Неужели верить в Бога - это чересчур?
- Поговорка есть про дурака и лоб, - не удержалась Люся.
- Привыкли за семьдесят лет Советской власти гнобить Бога и Церковь... - начал Веригин, но Анна Петровна его прервала:
- Юра, ну хоть ты-то не начинай говорить эти глупости, которые каждый день по телевизору показывают. Все уши прожужжали. Ладно, ваше дело – молодое. Вам жить и разбираться друг с другом. Но знай, Люся в последнее время сама не своя ходит, все время расстроена из-за тебя. Я теперь понимаю, почему, - сказала Анна Петровна, попрощалась и ушла.
Веригин повернулся к Люсе:
- Тебе стыдно за меня перед Анной Петровной, что я хожу как обормот?
- Нет, - Люся покачала головой. - Мне уже никак.
Он обиделся, но пошел провожать ее домой. По дороге они почти не разговаривали, а когда дошли до Люсиного дома, даже не стали договариваться о следующей встрече. Веригин ушел и больше не появлялся, и Люся понимала, что так будет лучше.
Учебный год тянулся и тянулся. Люся ходила на уроки, на всякие курсы, которые организовывал отдел образования, на выходных помогала матери с ремонтом. Анна Петровна ничего не говорила о том памятном разговоре на лавочке, но иногда посматривала на Люсю и грустно улыбалась ей. На всех заседаниях и на педсоветах она настолько яростно защищала Люсю от всех нападок и упреков, что девушке иногда казалось, что она - несмышленыш, беспомощный зверек. "Неужели я никогда не закончу школу и не вырасту?" - часто думала она.
Веригин все еще не появлялся. Правда, теперь бабушка без конца жаловалась, что кто-то часто звонит по телефону и бросает трубку. "А мне, старухе, тяжело бегать туда-сюда". Бабушка была уверена, что автором звонков был Веригин, и сердилась на него. А Люсе, по прошествии нескольких недель после встречи на лавочке, пришла в голову мысль, что аналогичная ситуация у нее была с Надей, когда Люся уговаривала ее не общаться с родителями и их друзьями.
"Неужели это кончится так же трагично?" - подумала она.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она стала часто ходить в гости к Суслиным - благо, они жили в соседнем дворе.
Сеня-солнце, по совместительству с учителем ОБЖ, был поэтом. Он без конца сочинял какие-то песенки, играл их на гитаре, сидя на диване. Практической пользы в хозяйстве от него не было никакой. Весь быт был взвален на плечи Кати.
Катя тоже была не ахти какая хозяйка и кормила свое "солнце" бутербродами и булочками. А еще Катя боготворила его и восхищалась им. Она радовалась каждому бреньканью, исходившему из-под струны гитары Сени, и каждый раз сообщала Люсе: "А Сеня новую песню написал". Люся понимала, что песен Сеня написал, как грязи. Сенины песни ей не нравились, зато нравились сами Суслины, - они были живые и непосредственные. К ним можно было прийти в любое время, - они всем были рады. Катя бежала ставить чайник и резать бутерброды, а Сеня, задрав ноги под потолок, начинал набренькивать новую "песню". В профессиональной деятельности у них были большие неприятности, - дети их не слушались, с дисциплиной были большие проблемы, с начальством по этой причине - тоже. Катя по секрету сообщила Люсе, что один раз дети напали на Сеню, хотели даже побить. И побили бы, если бы повариха из столовой не прибежала с большим половником. После этого у Сени был неприятный разговор с начальством, которое не желало, чтобы в школе работали такие педагоги. Но пока их жалели и все прощали, и поэтому не выгоняли. Чтобы поправить свой скудный семейный бюджет, Катя с Сеней постоянно захаживали в училище, которое теперь стало семинарией. Что им перепадало в училище, Люся не понимала, но то, что они бывали в семинарии постоянно, было ясно без слов. Сеня не скрывал свой интерес к семинарии и поповскому делу. "В училище я пошел, чтобы быть сытым. Ты когда-нибудь видела голодных батюшек?" - говаривал он.
"Безолаберность и пофигизм" - так можно было охарактеризовать эту семейную пару, но Люсе и хотелось сейчас чего-нибудь такого. Ее удивляло, что Суслины тоже принадлежат православной общине, но ничего мрачного, исступленного и одержимого в них не было. Скорее, наоборот. А ведь никто не предъявлял им никаких претензий, никакой отец Тихон не носился за ними с поучениями и наказаниями. Суслины часто ходили в церковь, часто причащались, но могли и проспать или вовсе забыть посетить литургию.
Значит, вовсе необязательно вести себя так, как Веригин? Тогда зачем же он так неистовствует? Ну, а если Веригин так уж "закусил удила", то зачем же тогда ему нужна Люся?
Сеня называл Веригина карьеристом и подхалимом. "Ну его, пускай себе сохнет там. А нам нужна свобода. Правда, Катя?" Катя тут же бежала к нему из кухни с булочкой или конфеткой, чтобы всецело одобрить все, что изречет "солнце". Веригин соблюдал посты, у Суслиных даже намека не было на это мероприятие, ведь Сеня очень любил колбасу и сыр.
Как-то в октябрьский дождливый день Люся пришла к Суслиным в гости и увидела знакомые ботинки. Она удивленно подняла взгляд на открывшую ей дверь Катю, но из комнаты тут же раздался взрыв хохота и крик Сени:
- Люся, иди сюда, посмотри, кто к нам пришел.
В комнате у стола сидел улыбающийся Веригин и смотрел на Люсю.
- Юра нам столько всего вкусного принес, - восторженно причитала Катя, для которой кормежка Сени было главным делом ее жизни, а тот, кто ей в этом оказывал хоть какую-то помощь, автоматически превращался в друга на всю жизнь.
Люся совсем не обрадовалась Веригину. Она считала, что дом Суслиных - ее прибежище от школы, вздохов Анны Петровны, ворчания матери, а теперь уже - и бабушки. Да и от Веригина это было прибежище, ведь предположить, что он здесь появится, было невозможно - уж очень резкий контраст являли Суслины и Веригин. Пофигисты и карьеристы создали смычку. Этакий симбиоз, в которой всем было выгодно. Сеня получал вожделенную колбаску, Катя - сытого Сеню, Веригин - место для свиданий с Люсей. И только Люся, если и получала что-то, то это "что-то" ей было противопоказано.
"Начинается третий штрафной круг, - подумала Люся, - или четвертый, если считать школу". Весной тайные встречи с Веригиным нравились ей. Сидеть на лавочках и деревьях рядом с ним было самой большой отрадой для нее в то время.
Сейчас она невольно начала прислушиваться к упрекам бабушки и матери, - не могут же они во всем ошибаться. Да и в чем тут можно ошибиться? Он уходит, уходит совсем, почти как умирает, а ей предлагает побыть с ним в его последние моменты на этом свете. У него все решено - он, видимо, уходит в монастырь. А что будет делать она, когда за ним захлопнутся тяжелые ворота, и он перестанет существовать для всех мирских людей? "Я не могу понять, как так можно? Он говорит, что любит меня, но разве можно бросать любимого человека?"
Вдвоем они вышли на улицу.
- Я наберусь немного сил - и брошу тебя, - сказала она ему.
- Конечно, бросишь. А пока ты не набралась сил, давай я поведу тебя по поребрику.
И снова сквер около бабушкиного дома, - они прошли его из конца в конец много раз. И снова ей не хотелось, чтобы он уходил. А он и не торопился. В лужах на асфальте Люся видела отражающиеся фонари, в бабушкином окне горел свет, - она ждала внучку и волновалась за нее. А внучка уже на третий раз прощалась у подъезда с Веригиным.
- Давай еще пройдем круг, - говорил он.
- Нет, иди. Ты опоздаешь на автобус, тебя побьют какие-нибудь бандиты, иди домой!
- Люся, ты не думай, я ведь никуда пока не денусь. Эту зиму мы перезимуем вместе.
Накануне Рождества Катя пригласила Люсю и Веригина рано утром, после Всенощной в гости.
- Я собираюсь запекать гуся в яблоках. Сеня очень хочет гуся. Приходите часов в семь-восемь утра.
Не успела Люся отказаться от приглашения (что она скажет бабушке, под каким благовидным предлогом уйдет в такое время?), как Веригин уже принял приглашение Кати за себя и за нее:
- Мы обязательно придем, правда, Люся? - и он положил руку на ее плечо. Люся ничего не ответила.
Седьмого января Люся, зевая, вышла из дому. Она проснулась всего полчаса назад, сказала бабушке полуправду про приглашение Суслиных, наскоро оделась, причесалась и пошла на "гуся". Веригин уже ждал ее у подъезда - он ходил на Всенощную и остаток ночи перемогался в Соборе.
- Идем в круглосуточный магазин, - сообщил он.
В магазине он начал скупать все подряд и все время спрашивал у Люси ее мнение - покупать или нет, как будто они - бывалая супружеская пара. Люся пожимала плечами. Ей не нравилось, что он как купчик стоит и просит продавца бегать туда-сюда, и при этом все время обращается к ней, Люсе. Она отошла подальше и стала ждать, когда Веригин, наконец, натешится покупками.
Она стояла и думала - как здорово Суслиным иметь общие деньги, ходить вместе по магазинам и покупать все для своего дома! Детей у них, правда, не было, но ничто не препятствовало им появиться. Почему в жизни Люси не предвидится такого счастья, почему у них с Веригиным никогда не будет ничего этого? Что она сделала не так? Выбрала не того человека? Как будто бы она его выбирала! Нет, наверное, Веригин просто над ней издевается. Почему для Люси все так просто, а для него - так сложно? Как она должна была поступить, чтобы было правильно? Люся все мрачнела и мрачнела. К тому моменту, как пришел Веригин, она уже еле сдерживала слезы. Ночь, зима, все люди спят в своих кроватях, а она идет по темноте с ним "праздновать" самый семейный праздник в году.
"Как воры и жулики, крадучись от всех", - думала Люся.
Суслины были сонные и невыспавшиеся - они тоже пришли со Всенощной. Из всех присутствующих только Люся провела ночь в своей кровати. Сеня капризничал и требовал то гуся, то пирога, то конфету, а Катя уговаривала его подождать гостей.
Гусь не лез в горло, - настолько он был жирный. Да и вообще в восемь утра гусь - это плохая идея. Люся сидела у окна и, чтобы ни на кого не смотреть, разглядывала морозные узоры на стекле. Потом встала и пошла к наряженной елке, чтобы рассмотреть игрушки. Больше всего ей понравились домик, солнышко и буденовец. В домике горел свет, - наверное, там семья собралась за общим столом на Рождество. Сейчас они споют псалмы и примутся за праздничную трапезу - счастливые и гордые своим семейством. А у Люси не будет семейства, она так и будет по чужим людям с Веригиным шнырять. Солнышко было двустороннее. С одной стороны оно улыбалось во весь рот, а с другой - хмурилось. Нет нужды угадывать, какой стороной повернулось солнышко к Люсе.
Буденовец был самой красивой игрушкой. Люся вспомнила рассказ "Голубая чашка" Гайдара и тихонечко спросила буденовца: "Где же твоя Красная Армия, почему она не скачет ко мне? Ведь она не ждет никогда, чтобы ее просили, а сама мчится на помощь". Ничего не ответил буденовец Люсе. Видно, не придет ей на помощь Красная Армия, как она пришла к Марусе.
Зато пришел Веригин. Он взял из Люсиных рук буденовца, покрутил его и изрек:
- А ты знаешь, как расправлялись красноармейцы со священниками в годы Гражданской войны?
- Не знаю и знать не хочу, - резко ответила Люся. - Сегодня Рождество, - самый мирный праздник, а ты хочешь про всякие расправы и войны говорить.
Он обиделся и замолчал.
"Надо что-то менять в своей жизни. Так продолжаться не может. Нам уже и поговорить не о чем, раз он со мной о политике беседует. Мы отдалились друг от друга настолько, что не видим и не слышим друг друга. Дальше будет все хуже и хуже. Мы без конца наматываем бессмысленные круги, только сил становится все меньше, а раздражения - больше. Я как в болоте. Он тоже не знает, что делать, и не собирается знать. Его стратегия - топтаться на одном месте, а там - куда кривая выведет. Решит завтра его отец, что сыну выгодно жениться, а я - лучший кандидат, и он на следующий день начнет меня торопить со свадьбой. Не решит никогда - Веригин так и будет ходить по беседкам, лавочкам, чужим квартирам всю жизнь, - Люся представила себя сорокалетней теткой в беседке с лысеющим Веригиным. Мысленно она нарисовала себе картину. Себя она изобразила в образе своей мамы, Татьяны Ивановны, а Веригина - в образе его папы, Александра Дмитриевича. - Красиво получилось! Сидят Татьяна Ивановна и Александр Дмитриевич во всю ширь лавочки в беседке и за ручки держатся. Как романтично! О таком можно только мечтать. Любовь, пронесенная сквозь годы, сквозь всю жизнь. И нету ни общего дома, ни общих детей, ни совместных дел, ни хозяйства. Да и зачем им? У них любовь есть, - она им все это заменяет.
Ведь Веригин даже и в монастырь до конца уйти не сможет. Найдет какую-нибудь лазейку или дырку в заборе и будет к ней бегать, потому что ему так нравится, это в его понимании и есть настоящая жизнь".
Как ни жалко потерянных лет, а Люсе придется все начинать сначала. Придется признать: "Все, что было, - ошибка". Придется все перекурочить, выкинуть все ненужное, включая Суслиных, потому что у Суслиных она без конца будет на него натыкаться. Придется, наверное, уйти из школы, потому что в школе, тем более, ей все напоминает о нем - каждая половица и пролет лестницы. К тому же Люся выучилась, и школа ей больше не нужна. Нельзя ходить в одну школу всю жизнь. Нельзя застревать на одном месте.
"Когда-то я хотела поскорее уйти из школы, уехать в другой город, чтобы поступать университет. Это было правильное решение. Неприятности начались после возвращения в школу. Появился Веригин, начался второй круг, которого не должно было быть. Надо придумать что делать. Нужно разобраться в себе. Нельзя просто плыть по течению".
И Люся начала искать новых встреч, новых знакомств.
(продолжение следует)