Вообще-то, конечно, печально знаменитый грипп-«испанку» правильней было бы называть «американкой». Ибо пандемия началась зимой 1917-1918 годов на Среднем Западе США. Предполагается, что изначально люди подхватили опасный вирус от свиней. И вскоре он уже свирепствовал в военных лагерях на территории штата Канзас, где готовили солдат к отправке на европейский фронт Первой мировой войны. Условия для распространения заразы там оказались идеальными: оставлявшая желать много лучшего санитарно-гигиеническая обстановка, плюс скопившиеся на весьма ограниченном пространстве десятки тысяч измученных ежедневной муштрой новобранцев. Неудивительно, что уже в начале марта 1918-го кривая заболеваемости рванула вверх.
Нельзя сказать, что американские власти отнеслись к проблеме безучастно. Вот только срочно предпринятые меры эффекта не возымели – прежде всего, потому, что к тому моменту корабли, набитые инфицированными «G.I.», уже находились где-то посреди Атлантического океана. Известно, что за апрель, май и июнь в Бретани высадилось 15 дивизий янки. Эти бойцы в два счета перезаражали своих сограждан из уже дислоцированных здесь 5 американских дивизий.
Затем грипп перекинулся на союзников из Антанты – как военных, так и гражданских, начав быстро распространяться на юг, к Парижу, и на север, перепрыгнув пролив Ла-Манш. Вскоре «испанка» достигла запада Бельгии и востока Франции, подоспев аккурат к весеннему наступлению германских войск (на титульной иллюстрации - кадры военной кинохроники, Бундесархив).
Как известно, это мероприятие, у немцев горделиво именовавшееся «Kaiserschlacht» («Битва кайзера»), началось 21 марта 1918 года, имея целью прорвать линию обороны англо-французских войск до прибытия подкреплений из США. Причем самая масштабная из составлявших общее наступление четырех последовательных операций – под кодовым обозначением «Михаэль» - предполагала удар на участке фронта между рекой Сомма и Ла-Маншем. Вояки генерала Эриха Людендорфа начали бодро, в короткие сроки добившись значительных успехов, уничтожив массу солдат и офицеров противника и взяв в плен еще больше англичан, французов и американцев. Себе на горе, как выяснилось уже середине июня.
«Грипп бушевал повсюду, - упоминал Людендорф этот период в своих мемуарах. - Мне приходилось каждое утро выслушивать жалобы начальников штабов на убыль личного состава из-за эпидемии гриппа и на неспособность частей выдержать мощный натиск англичан, если им вдруг вздумается атаковать».
С фронта «испанка» вместе с эвакуируемыми в тыловые госпитали ранеными и солдатами-отпускниками покатилась вглубь Германии. Причем вирус, как обычно, к тому моменту успел мутировать, приняв еще более опасную форму. Очень скоро все штатные больницы оказались переполнены, и под лазареты пришлось отводить любые подходящие по размерам непрофильные помещения, вплоть до редакций печатных издательств и спортзалов.
«Что крадется по всем участвующим в войне странам?
Что ползет по зараженным одеждам
от окопов к резиденции?
Кто это видел?
Кто назовет это? Кто узнает это?»
Это стихи, которые сочинил под впечатлением от увиденного писатель и журналист Курт Тухольский, творивший под псевдонимом Теобальд Тигер.
Мистических настроений (немцы к этому традиционно склонны) вообще хватало.
«Это был первый всадник апокалипсиса, - и кто знал, не седлали ли коней в зареве заката следующие всадники?», - мрачно размышлял историограф историк Карл Александер фон Мюллер.
А все потому, что узнал о сотнях пациентов, ежедневно пополняющих больницы Мюнхена, и о том, что на местных заводах и фабриках заболело до трети рабочих, а трамвайное сообщение в городе пришлось ограничить.
На столь тревожном фоне большую популярность (причем у обеих воюющих сторон) приобрели всевозможные теории заговора. Утверждали, например, что возбудитель болезни содержался в отравленных вражескими агентами консервах. Или что все те же диверсанты тайком выплеснули его из пробирки в месте большого скопления народа. Но что в Германии знали наверняка – на редкость агрессивная зараза непосредственно связана с ведущимися на западе боевыми действиями. Неспроста же новую болезнь назвали-то «фламандской лихорадкой».
Особенно удручал врачей высокий процент летальных исходов. По сведениям Вальтера Браша, главврача клиники в мюнхенском районе Швабинг, за 10 дней из 77 инфицированных умерли 24. Причем по большей части это были молодые и сильные мужчины. А вот стариков «фламандская лихорадка» зачастую почему-то обходила стороной. Опытный медик предполагал, что его пожилые пациенты могли переболеть гриппом раньше, получив необходимый иммунитет.
Из Баварии эпидемия тем же летом перекинулась в Пруссию, добравшись до Берлина. Порой столичным врачам приходилось принимать до сотни больных в день! Многие медики и сами заражались гриппом - к примеру, так было с мужем знаменитой немецкой художницы Кёте Кольвиц. Точные сведения о павших на своем посту врачах отсутствуют – впрочем, как и исчерпывающая статистика по жертвам «испанки» в целом.
Пройдя Германию насквозь, болезнь достигла Силезии: из Бреслау (теперь польский Вроцлав) начали поступать сведения о чрезвычайно выросшей смертности среди детей, особенно новорожденных. И тут нельзя не восхититься немецкой медициной: даже на пике пандемии число погибших (из расчета на 100 тысяч населения) не превышало 293. Меньше было лишь в не воевавших Голландии (259) и Норвегии (286). Для сравнения – в Англии этот показатель равнялся 336, а в нейтральной Испании зашкаливал за 700!
Считается, что в общей сложности жертвами «испанки» в Германии стали не менее 30 тысяч человек. Хотя многие специалисты уверены, что эту цифру нужно умножать вдвое, если не втрое. Ведь во многих случаях зараженных гриппом попросту добивало истощение организма вследствие острого недостатка продовольствия в стране.
Есть мнение, что во многом именно разразившаяся эпидемия заставила Германию 18 июля свернуть свою Kaiserschlacht. Больше того - в начале августа ряд представителей высшего командования сухопутных войск империи всерьез задумались о возможности того, что «испанка» может повилять на общий исход войны.
«Плохое обеспечение, большие потери и широко распространившийся грипп повлияли на настроения в рядах армии», - записал в своем дневнике кронпринц Рупрехт Баварский, главнокомандующий группой германских войск в Бельгии.
Пусть умирали не все заразившиеся комбатанты, но в любом случае каждый из них надолго выбывал из строя, а по возвращении из госпиталя бойцу требовалось немалое время для полного восстановления.
Конечно же, грипп косил и противников Германии. Однако в примерно равных «эпидемиологических» условиях решающим преимуществом становилось значительное численное превосходство войск Антанты с примкнувшими к ней США, подкрепленное обильным снабжением продовольствием и более качественными медикаментами. Как результат - в августе союзники перешли в Стодневное наступление (вернее сказать, контрнаступление), завершившееся принуждением Deutsches Reich к переговорам и подписанием Первого перемирия в Компьенском лесу.