Беззаботная сойка приземлилась на потемневшую от дождей крышу покосившейся избы и хозяйским взором окинула расстилавшиеся внизу грядки. Посмотреть было на что. Вывороченный из земли лук громоздился неопрятными кучами, морковь была кое-как свалена в видавшую лучшие времена огромную корзину, какие-то неведомые красные плоды круглели боками из-под небрежно накинутой сверху тряпицы, а уже слегка переросшие и начинающие желтеть огурцы томились в здоровенном ушате, залитые водой. Особняком торчала из грядки подкопанная со всех сторон, но так и не побежденная репка исполинских размеров. В относительном порядке пребывали разве что капуста с тыквами, которые оставались пока на своих местах, да по какой-то причине заботливо разобранные по кучкам сорняки типа полыни, крапивы и мать-и-мачехи.
Сойка уже почти было собралась спуститься и отведать незнакомый, но аппетитно пахнущий красный овощ на вкус, но в этот момент изба протяжно заскрипела и накренилась. Птица испуганно вспорхнула, а не в меру подвижное жилище, жалобно стеная, перевалилось на другой бок и застыло. Дверь его распахнулась и прямо на грядки выпала распаренная и измученная Яга с потрепанной книжицей в руках. Она свирепо зыркнула на огород и зашелестела страницами.
- Так, - пробубнила старуха себе под нос. – Кадушки записала, банки записала, соль записала, у... уксус? Ладно, записала...
Тут ее взгляд упал на корзину с морковью. Яга с сомнением наморщила лоб и вновь уткнулась в книгу.
- Ага, - пробормотала она. – «Коренья морковные вельми хорошо хранить в погребе темном и прохладном, сухим и чистым песком присыпав». – Она вытащила из кармана замусоленный листок и принялась было в нем что-то корябать, но остановилась. Сомнение сменилось растерянностью, затем гневом, и листок полетел в траву.
- Песок! – рявкнула бабка. – Да еще и погреб! Может, ледяных коробов заграничных вам достать?!
Она снова уткнулась в книгу и прочла:
- «А ботву, иссушив хорошенько, в ступке мелко истолочь и, кипятком заварив, внутрь употребить при изжоге, али коликах, али...»
Яга захлопнула книгу и бессильно опустилась на крыльцо.
- Еще и ботва! – простонала она, и избушка, вторя хозяйке, заскрипела половицей.
Неделя с исчезновения Кощея выдалась у бабки поистине изнурительной. Мало было того, что ее собственный урожай настоятельно требовал внимания, мало того, что заготовка трав на зиму шла полным ходом, мало того, что грибы, которые Яга нежно любила, росли в изумительных количествах, мало было Лешего с его подраненными зайками и чихающими ежатами. Теперь на нее свалились во всей своей красе хлопоты по обихаживанию кощеева хозяйства, и если сначала это старуху не испугало – подумаешь, корова и курица! – то теперь Яга с удивлением чувствовала, что ее немаленький запас сил подходит к концу. Да и времени на все катастрофически не хватало.
Избушка тоже переживала тяжелые времена. Вместо того, чтобы заботливо отчистить и проконопатить стены, отмыть окошки, побелить печь, словом, сделать все свои обычные предосенные дела, Яга носилась как угорелая, порой даже забывая задать корму не только избе и Колобку, но и самому Баюну. Трудиться же избушке приходилось как никогда – для большинства бабкиных дел требовалось тепло и горячая вода, а потому печь работала почти без перерыва. Если же можно было обойтись без печи, то небольшой подпол загружался тяжеленными бочками и кадками с солеными огурчиками и мочеными помидорчиками, и Яга начинала подозревать, что ее битва с распоясавшимся урожаем плавно перетечет в ремонт. И хорошо, если не капитальный. А ведь зима на носу...
Сегодня с самого утра бабка перебирала и сушила грибы. Это достойное всяческих похвал занятие привело к тому, что в натопленной избушке стало невозможно находиться, и Яга решила сделать перерыв и заодно – пополнить список предстоящих покупок. Кадушки заканчивались, для новомодных маринадов требовались заморские специи, а необходимый для хранения моркови песок бабку просто добил. Когда отправляться за всем этим добром и как дотащить его до родимой полянки Яга не имела понятия. Но самое страшное – она начинала понимать, что хранить результаты столь долгих усилий ей негде. Избушка для этого была вовсе не предназначена. А овощи все зрели, а ягоды все спели, а грибы все росли, и не было этому конца и края. Старуха посидела, пригорюнившись, некоторое время, а потом с кряхтеньем поднялась.
- Поищу у Кощея книгу, как обустроить погреб, - произнесла бабка, и сама испугалась своих слов. Но идти к чародею все равно было надо. Яга неприязненно покосилась на ступу, наполненную блестящими маслятами, и побрела в избушку за клубочком. Тут ее ждал новый сюрприз: порывшись хорошенько в сундуках, бабка обнаружила, что запас клубочков истощился до одного-единственного экземпляра. Оставшийся клубок, правда, был большим, и его могло хватить на дорогу туда и обратно. Слегка приободрившись и стараясь не думать о том, что теперь ей надо как можно скорее еще и прясть, Яга зашагала в сторону замка.
Путешествия между избой и кощеевым жилищем составляли для бабки особенную проблему. На это уходила уйма времени и сил, а обойтись без них никак не получалось. Если корову еще можно было перегнать во двор к Яге, то с Рябой все обстояло сложнее. Старуха долго разглядывала просторную клеть, сооруженную Кощеем для своей любимицы, и сравнивала ее габариты с размерами винтовой лестницы, а потом вспомнила про любовь чародея к перемещению всего подряд с помощью порталов и безнадежно махнула рукой. Спустить эту городушку вниз обычным способом было делом невообразимым, а притащить золотоносную курицу в избу, где живет Баюн – безумным. Бабке ничего не оставалось, как смириться.
© Анна Липовенко
Начало сказки здесь.
Продолжение следует.
Короткие сказки про Тридесятый лес:
Большая и маленькая (часть первая)
Список сказок по порядку здесь.