- Пап, а ты меня на ночь попечатаешь?
.
…а вот вы сейчас скажете, что первая строка совсем неправильная, автор задумался, не то написал. Надо было:
.
- Пап, а ты мне на ночь почитаешь?
.
…а автор о чем-то своем задумался и вышла неуместная какая-то корявая фраза:
.
- Пап, а ты меня на ночь попечатаешь?
.
А автор скажет – а вот и нет, а все правильно, а все вот так оно и должно быть, вот герой (как его зовут? А неважно, придумайте имя какое-нибудь, Валентин-Себастьян-Рамиро-Михель-Шичиро), вот он кого-то спать укладывает, спальня на втором этаже старинного дома с винтовой лестницей, вот этот кто-то говорит:
- Пап, а ты меня на ночь попечатаешь?
Я (ну, то есть, герой) осторожно говорю, что устал, как черт, я и правда устал, как черт, да какой черт, как тысяча чертей, как миллион миллионов чертей, и вот только мне сейчас не хватало его печатать. И сейчас канючить начнет, ну па-а-ап, ну пожа-а-алуйста, ну хоть полстрани-и-ички-и-и…
Нет, не канючит, смотрит на меня еще чистыми страницами, устраивается поудобнее под одеялом в шахматную клетку, спрашивает:
- А он сегодня не придет?
Меня передергивает. Ну вот, опять началось, давненько не было…
Выдыхаю. Спокойно, спокойно…
- А не придет.
- Не придет?
- Не придет. Мы его не пустим. Мы сейчас оберег повесим…
Подвешиваю к потолку ловец снов, наскоро придумываю какое-то заклинание, которое отпугнет всякую нечисть, и горе, и беду.
Вот теперь можно идти спать.
А завтра я его напишу.
Хотя бы пару страниц…
.
…крик.
Громкий, отчаянный.
Подскакиваю, даже не сразу понимаю, что сейчас, или день, или ночь, или все вместе взятое, и где я вообще, и что происходит.
А, ну да.
Все-таки ночь.
И все-таки я здесь, дома, подскакиваю в постели, слышу крик там, наверху, в книжной, бегу туда, спотыкаюсь на винтовой лестнице, чер-р-рт, угораздило купить этот старый дом, ну, конечно, это же круто, старинный дом со всякими прибамбасами, а что потом от этих прибамбасов всякие ужасы начинаются, об этом и не думает никто…
- Ну что такое? Что, что случилось?
- А он тут…а он тут был…
- Кто был?
- Тот…. Другой… как я…
Не понимаю:
- Эти… из библиотеки снизу которые?
- Да нет… там большие… а вот как я…
Меня передергивает:
- Нет здесь таких, как ты… нету… не бойся… приснилось тебе что-то…
Одергиваю сам себя, спрашиваю себя, а могут ли они вообще видеть сны, да какая разница, главное, чтобы он поверил, что могут, еще как могут, вот он и увидел…
.
- …ну, па-а-ап!
- Да… сейчас… сейчас…
Открываю ноут, вспоминаю, на чем я остановился, на третьей главе, где уже окончательно проступили черты вымышленного, книжного мира, мира, где каждая душа проживает уже какую там по счету жизнь, и помнит, что было много веков назад, а этот человек был своим дедушкой, и прапрадедушкой, а вон тот был чужим дедушкой и прапрадедушкой, и поэтому на него смотрят косо, как будто он живет на две семьи, а вот главный герой – он живет первый раз, тщательно скрывает это, придумывает себе несуществующие прошлые жизни, то и дело натыкается на тех, кто действительно был там, в те времена в тех краях, и приходится лгать и изворачиваться, но рано или поздно его находчивость достигнет своего предела… и тогда герою не поздоровится, потому что ну сами подумайте, есть знатные господа, у кого тысячи перерождений, есть кто попроще, у кого сотни прошлых жизней, у кого меньше ста, те и вовсе на самом дне, их и в приличный дом не пустят… но чтобы вообще не было прошлого, это, извините, уже совсем никуда, не в какие ворота, ни у кого даже мысли нет, что такой появится, а если и появится, может, его проще сразу… того… а то мало ли…
Итак, открываю ноут, перечитываю последнее написанное, что за черт, две непримиримые цивилизации в бесконечно далеком будущем, беспощадная война не на жизнь, а на смерть, война, растянувшаяся на миллионы лет и миллионы галактик (как такое вообще может быть? Как?). Война, после которой от одной цивилизации останутся пустые величественные города, которые как бы охраняют самих себя уже непонятно от кого и для кого. От второй же цивилизации не останется ничего, по крайней мере, так будет казаться на первый взгляд.
А потом будет перекати-поле.
Да.
Космическое бесприютное перекати-поле, которое летит, подхваченное звездными ветрами, из ниоткуда в никуда, падает на площадь то одного, то другого мертвого города, осторожно спрашивает – к вам можно? – получает отказ от кого-то, неведомо от кого, очень вежливо извиняется, поднимается к звездам, поднимаясь, роняет в землю крохотное неприметное зернышко. А потом-то из этих зернышек прорастут-проклюнутся стремительные побеги, опутают города, и здесь-то окажется, что неприютное перекати-поле – последнее порождение той, второй цивилизации, бесконечно далекий потомок якобы уничтоженных врагов…
…черт.
Это еще что…
Холодеют руки, я этого не писал, не писал, этого не было, не было, не было…
- Пап?
Смотрю на него. Не понимаю.
- Ты… ты это… как? Ты же совсем про другое был, про прошлые жизни, у кого больше, у кого меньше, а не про это вот все… Ты… ты как это сделал?
- Это не я-а-а-а-а!
- А кто? Кто, если не ты, а?
- Это этот… друго-о-ой!
- Да какой другой, нет никакого другого, выдумал тоже себе какого-то другого, чтобы на него все сваливать! Как ты это сделал? Как?
Ничего не отвечает, ревет ревмя, навзрыд, взахлеб, ы-ы-ы-ы-ы, и уже понимаю, не добьешься ничего путного…