Не то, чтобы ты не помнил ее.
Ты помнил. Идеальное было расставание: ни слез, ни долгих разговоров. Она выключила телефон первой. И всё. Ты не думал о ней, пока не увидел сейчас письмо в папке со спамом. Ты ведь даже не сразу понял, что это ее сообщение: бросил в спам, когда неделю назад разбирал почтовый ящик.
И не то, чтобы она не нравилась тебе. Нравилась очень. Вы здорово проводили время за этими телезвонками. Она собирала волосы в конский хвост, смеялась и дразнила тебя, переходя на французский. Ты не любил французский. Но ее по-своему любил. Ну то есть чувствовал уже это предательское «скучаю». А она не просто влюблена была, но еще и умудрилась сообщить об этом через пару недель знакомства. Обычно избегала откровений, а тут удивила саму себя - сразу призналась.
Она была похожа на тебя настолько, что ты в какой-то момент явно представил себе вас обоих где-нибудь в Австралии, в большом светлом доме с детьми и собаками. Вы хорошо чувствовали настроение друг друга. С ней можно было не подбирать слова и правильные ответы. Вы могли стать прекрасной командой, ты это тоже знал.
И если бы не страх, настигший тебя как-то зимним холодным утром, все бы сложилось. Она понравилась бы твоему сыну. Ты учил бы ее сына айкидо. Наверняка вы проводили бы сейчас каникулы в новогодней, сияющей, как елка, Москве, которая никогда не спит. Ты мог бы показать Матео этот странный и притягательный город на другой стороне Земли. Вы могли пить глинтвейн на Красной площади. Она грела бы твои замерзшие пальцы и улыбалась тебе, обнимала за плечи ваших мальчишек, обещая им за прогулку новую компьютерную игру. Ты бы притворно хмурился, но тайком от детей целовал ее в висок.
Да много могло было быть всяких «бы».
Но черт возьми. Самолет до Буэнос-Айреса летит из Парижа 14 часов. Допустим, она переедет к тебе. Как это все устроится? Не слишком ли глобальная перемена для твоей тихой и в целом счастливой жизни, где всё, включая любовные переживания, всегда было устроено удобно и просто? А если она наскучит тебе, как наскучили все бывшие до нее? Нет, спасибо. Как-то сложно всё и страшно, и надо ей так и сказать. Но как именно сказать? Ничего на ум не приходило. И ты сказал просто: я не потяну эти отношения, ты слишком далеко.
Превосходное чувство свободы, когда скажешь правду: становится легко, как после экзамена, которого боялся весь год. Идеальное расставание: ни слез, ни долгих разговоров. Она улыбнулась, не выдав ни одним движением той дикой и резкой тоски, что перехватывает горло в таких прощальных беседах. Сказала «спасибо, что уберег от этого адского перелета: никогда не могу решить, курица или рыба». Не переставая улыбаться, спокойно и как-то буднично пожелала тебе жить счастливо. И выключила экран.
И вот ты врешь себе сейчас. Ты вспоминал ее. Каждый чертов день все эти два года вспоминал и жалел о том разговоре. Она была нужна тебе. Она была каждой клеткой твоя, со всеми шутками и внезапными паузами, когда вы оба просто смотрели друг на друга, не веря, что нашлись вот так, на разных континентах. Ты вдруг обнаружил, что способен на какую-то очень большую нежность. И когда концентрация этой нежности начинала превышать допустимую, ты звонил ей в ее три часа ночи. Она отвечала, смешная и сонная: “Ты мне как раз снился. Знаешь, чего я боюсь? Не успеть сказать тебе, как много ты уже значишь для меня. Вот перейду дорогу неудачно, буду сидеть на облаке, болтая ногами, и глядеть на тебя сверху. И думать: как чертовски жаль, что не всё успела сказать.”
Однажды ты даже сделал ей предложение. Сам было испугался, но она была слишком умна, чтобы не понять правильно. И спасла тебя, все обернула в шутку. В ту же секунду ты подумал, что и впрямь женился бы на ней. Но твой страх перемен всегда был сильнее. И она была тебя сильнее.
Письмо, затерявшееся в спаме, написано в твой день рождения. «Привет, birthday boy! Мы теперь оба официально старички, поздравляю! Желаю много денег и красивых женщин! Кстати, меня тут попутным ветром занесло-таки в Буэнос-Айрес, так что, если вдруг тебе захочется кофе или чего покрепче (раз ты достиг «алкогольного» возраста, наконец!) - мой номер ты знаешь. Я тут аж до 29-го застряну…»
Проклятье. Она была здесь еще неделю назад. В это совсем уже не верится: неужели ради тебя? Вряд ли. Что она вообще тут забыла?.. Становится неприятно и душно. Долго выдыхаешь, чтобы унять сердцебиение: Она. Была. Здесь.
Крышка ноутбука дребезжит, когда ты встаешь из-за стола. Твой пес ждет у порога – пора на прогулку. Вертится дураком, повизгивает и вылетает из едва приоткрытой двери.
- Милый, там очень жарко, осторожнее, - кричит тебе вслед женский голос.
На улице и правда жара невыносимая. Даго прячется в кустах, высунув язык. Ты покупаешь бутылку воды со льдом, устраиваешься на траве. Делаешь глоток, умываешься обжигающе холодной водой. Это физически больно. Закуриваешь, но тут же тушишь сигарету. Сжимаешь ледяную бутылку крепче и, прищурясь, смотришь на солнце. Небо высокое, синее, лето уже на дворе – январь в Буэнос-Айресе всегда очень жаркий, надо бы купить билеты в Рио… Поехать с сыном, поваляться на пляже…
Солнце слепит до слез, они катятся щекочущими струйками, ты вытираешь их рукавом и треплешь загривок Даго, лежащего рядом на траве. Он слизывает соленые капли, тычется носом в твою щеку, лезет лапами на грудь. Ты стараешься думать о скором отпуске, о том, что надо дочитать начатую еще зимой книгу, что вечером надо поехать к сыну и забрать его на выходные, купить ему кроссовки, позвонить сестре… Твоя тихая и спокойная жизнь так мила твоему сердцу, что, честно говоря, все эти минутные слабости и двухлетние страдания – чушь полная, стыдно признаться…
Но одна маленькая, едва различимая в шуме летнего дня деталь за пару секунд отправляет тебя в нокаут. Из дверей магазинчика доносится песня Jehro, которую вы с ней часто слушали: «теперь я знаю - я никогда не был одинок, просто я не понимал, что существует неведомая сила, которая возвращает меня к тебе…»
…Даго крутится, лезет под руку, выбивая бутылку с водой. Ты обнимаешь его и утыкаешься в его мокрый загривок, больше уже не сдерживаясь.
Oh, she is watching me
And her eyes, they flow
With fond and tender pain
I know time laid out a road
We have walked alone
And yet we meet again
Now, I know finally
I've never been alone
I just couldn't see
That like the swirling of the sea
Lies a mystery
That brings me back to you