Когда я школьником зачитывался греческими мифами в пересказе Николая Альбертовича Куна и любовался фотографиями античных скульптур и изображений на вазах, я заметил сходство двух историй, когда боги гонялись за девушками, ищущими спасения от них. И спасали их другие боги, превращая во что-то растительное.
Дафну преследовал Аполлон, спасла её Гея (Земля), превратив её в лавровое дерево. Огорчённый и разочарованный Аполлон сделал из ветвей Лавра венок, как память о несбывшейся любви, и использовал позднее в качестве награды для муз. Он ведь был Мусагет (Водитель Муз).
Сирингу преследовал Пан. Она была гамадриадой (древесной нимфой), дочерью речного бога Ладона в Аркадии и почитательницей богини-девственницы Артемиды. Преследование козлоногого бога привело её в ужас, и она обратилась к сёстрам, речным нимфам. Те укрыли её, а отец превратил в тростник, растущий на берегу.
Этот сюжет изображён на десятках прекрасных полотен. На Яндекс Дзене их обильно представил автор Картины рассказывают в своей статье "Как козлоногий Пан в прекрасную нимфу влюбился".
Я хотел бы немного дополнить. Например на фреске Джованни Антонио Пеллегрини это выглядит так
Этот же сюжет у основателя классицизма во Франции.
И ещё раз французский классицизм XVII века.
И совершенно необычное изображение Пана у знаменитого книжного иллюстратора начала XX века Эдмунда Дюлака. Посмотрите сами. Разве этот мальчоночка похож на того, кто получил своё имя (а оно значит Все), за то, что когда его папаша Гермес принёс новорожденного на Олимп, то над ним смеялись все боги. Ибо у новорожденного помимо козлиных ног с копытами была длинная седая борода.
Пан, как и Аполлон до этого, захотел сохранить хотя бы память о несостоявшейся возлюбленной, срезал тростинку и сделал из неё флейту.
(Кстати, научное название сирени - Syringa vulgaris (трубочка обыкновенная, но это так, попутно)
А уже в старших классах я увлёкся Маяковским. Меня поражала мускулистость, сила и яркая образность его языка. Я без особого труда, сходу, запоминал его строки целыми страницами. Особенно ранние стихи и поэмы. "Облако в штанах" и "Флейта-позвоночник"...
" Из тела в тело веселье лейте. Пусть не забудется ночь никем. Я сегодня буду играть на флейте. На собственном позвоночнике". Это был великий образ.
Правда, позже я узнал, что Маяковский не был первооткрывателем образа (и это не уменьшило моей любви к поэту). В мою жизнь вошёл человек, у которого было странное и необычное заболевание - сирингомиелия (дефект спинного мозга). И тогда я узнал, что именно медики первыми стали называть позвоночник сирингой, флейтой.
А вот как вспомнил этот миф Сергей Михайлович Соловьёв-младший, русский поэт Серебряного века, троюродный брат Александра Блока.
СИРИНГА
Не сыщешь в Аркадии девушек, равных
Невинной Сиринге цветущей красой.
Она между нимф выделялась дубравных
В горах, орошенных студеной росой.
Уже не однажды во мраке дубравном,
Объятья любви от себя отклонив,
Она убегала, гонимая фавном,
Иль богом обильных колосьями нив.
Безмужной остаться дриаде хотелось.
Богине она уподобилась той,
Отчизна которой – божественный Делос:
С Дианой равнялась она чистотой.
Когда же собаки оленя настигнут,
Охотою нимфа себя веселит.
Из рога оленьего лук ее выгнут,
Тогда как Дианин из золота слит, –
А в прочем Сиринга с Дианою схожа:
Строга, непреступна, и бог ни один
Не делит ее вожделенного ложа
В глубокой траве плодоносных долин.
Однажды, венчанный сосновой короной,
Неистовый Пан за дриадой гнался.
Но крепкие ноги, служа обороной,
Ее уносили глубоко в леса.
Раздвинулись чащи, кустарники – реже.
Сгибаются ноги, бессильно скользя
В глубоком и влажном песке побережий;
Широкой рекой преградилась стезя.
И нимфа, пронзенная ужасом острым,
От страстных объятий спасаясь едва,
Ко влажным наядам, возлюбленным сестрам,
Последние, в горе, бросает слова:
«О сестры! мою красоту измените!
На горе прекрасною я родилась.
Волос обрывайте душистые нити,
Гасите огонь соблазняющих глаз!»
Тем временем Пан, разгоревшийся, страстный,
К желанному телу в восторге приник.
Но тело немеет под лаской напрасной,
И в пальцах – холодный, болотный тростник.
И ветер, в тростник проникая из скважин,
Порывисто дунул, и Пан услыхал
Как будто бы стон – безнадежен, протяжен –
Как будто бы кто-то любил и вздыхал.