С трассы Ереван-Тбилиси мы свернули с трассы в сторону края страны:
И с каждым поворотом дороги мир казался всё сиротливее и тревожнее:
Позади остались сёла Воскеван и Коти, а за последним десяток километров пустой дороги вывел нас к краю серпантина, спускавшего в Барекамаван:
Расположенный буквально у самой границы - как и в Карабахе, в Тавуше она проходит ровно там, где лесистые горы сменяются степью. И до Коти от Барекамавана 10 километров и крутой склон, а до слагающих единую цепочку Кемерли, Камаглы и Асланбейли - 5 километров по равнине... через фронт. С холмов над Барекамаваном далеко видать степной простор Азербайджана, затянутый дымкой с Куры, и где-то у левого края кадра - азербайджано-грузинская граница у старинного Красного моста:
У армяно-азербайджанской границы стоит несколько сёл, но именно Барекамаван среди них выделяет наличие древности. Да какой! Высоко над селом ярко блестит слегка похожая на те круглые башни 14-гранная ротонда, в которой армяне когда-то пробили окно в виде креста, освятили часовню да дали ей народное название Барзрял-Хач - Высокий Крест. Но выше креста можно различить пояс с каменными головами животных, совсем не характерный для церквей. Считается, что Бардзрял-Хач - ни что иное, как языческий мавзолей, подстроенный примерно в те же годы на рубеже 3-4 столетий, когда Святой Григорий крестил армянского царя, и если так - то старше этого мавзолея в Армении разве что периптер в Гарни. Увы, подойти к Высокому Кресту почти невозможно - мало того, что он и правда высок, а на гору нет автодороги, так ещё и стоит фактически на армянских военных позициях.
Сам Барекамаван - на дне ущелья. Когда-то он носил тюркское название Корумсулу, затем был переименован в Достлу ("Дружное" по-азербайджански) и наконец в 1978 году в Барекамаван ("Дружное село" по-армянски). Официально здесь живёт около 500 человек, а фактически, думается, и того меньше:
На главной площади - новая часовенка, сельская управа в старинном домике с террасой:
И воинский мемориал с хачкарами Карабахской войны и советским Неизвестным Солдатом, в руке которого не автомат, а меч:
На первый взгляд - наиобычнейшее село в утлой армянской глубинке:
Если бы не одно "но" - прямо за околицей фронт:
Чёрная полоса на холме - это позиция азербайджанских войск:
Мы вышли из машины, и почти сразу нас увлекла местная детвора. Чуть выше площади - капитальная советская школа, и я даже не сразу обратил внимание на стену слева, прикрывающую её двор:
Но дети повели нас за школу, торец которой предстал знакомыми по Донбассу следами осколков:
Следом за детьми объявились учителя, так же охотно позвавшие нас внутрь. Надо заметить, школа в армянской глубинке - зрелище безрадостное даже если бы снаружи не стреляли:
Дрова под лестницей, печка-буржуйка в классе, попытки хоть как-то украсить это всё да издевательская табличка Красного Креста, чья помощь, кажется, свелась к установке беспрецедентно нужной школе пластиковой двери:
Ну а под школой - внушительных размеров бомбоубежище, где явно вместится не только весь школьный коллектив, но и пол-села в придачу:
Я фотографировал летучих мышей на потолке...
...когда из-за спин школьников и учителей пробился весьма взъерошенный мужчина, оказавшийся ни кем иным, как главной сельской администрации. Кажется, кто-то ему сообщил о том, что в селе "ходят неизвестные, проводят фотосъёмку", и учительского благодушия да желания рассказать о своих бедах всему миру он явно не разделял. Первый вопрос был, конечно, о том, кто мы и откуда, а второй - "Азербайджан посещали?". Я честно ответил, что посещал и когда, но кажется, именно уверенный ответ на неудобный вопрос сразу прибавил ко мне доверия. Из школы мы прошли в то самое здание администрации, староста поизучал со смартфона мой блог, порасспросил о маршруте, просмотрел отснятые в селе фотографии, сделал ксерокопии с наших паспортов да отпустил с миром. И первым, что я сфотографировал, "легализовав" своё пребывания в Барекамаване, стала коллекция на подоконнике управы - всё это из года в год прилетает по сельским домам с тех чёрных позиций на склоне:
Ещё одну коллекцию смертельного металла нам показали в школе - как самое крупное и заметное здание села, именно она чаще всего подвергается обстрелам:
В условно-мирное (в масштабах всей страны) время стреляют тут, конечно, отнюдь не каждый день - по словам сельского старосты, обычно на той стороне сидят тихо, но иногда, как он выразился, "бесятся". Обстрелы случаются раз в несколько месяцев, но "работают" азербайджанцы, видимо, по зданиям или даже просто наугад - убитые среди селян бывают не каждый год, хотя при таком расположении позиций могли бы быть ежедневно.
Стреляют здесь скорее без конкретной цели - просто подкрепить "образ врага", да отчитаться о потраченных боеприпасах командирам. Стреляют уже 30 лет, и этим подросткам треск пулемётов да разрывы мин привычны так же, как москвичу грохот метрополитена.
Во взглядах местных не видно страха - это просто их реальность. В конце концов мы в больших городах привычны к угрозе попасть под машину или в тёмном переулке получить нож под ребро, а эти люди привычны к тому, что иногда по их домам стреляют. И знают, что не бояться здесь надо, а соблюдать привычную ТБ. Наверное, окончив школу, эти девочки уедут из Барекамавана, но ещё несколько лет, к удивлению однокурсниц или мужей, будут щемиться от взрыва петарды.
И всё же сказать, что ощущение от такой жизни тягостное - не сказать ничего... В молчании едем прочь из Барекамавана:
Однако отбросив эмоции, где-то в уме я думал о том, что в сёлах по ту сторону границы вполне может твориться ровно то же самое, а азербайджанские дети могли бы показать гостю коллекцию армянских пуль. Но я не готов это проверить, и тут не виноват никто, кроме самих азербайджанцев: если в Армении я свободно разъезжал по прифронтовым сёлам, то в Азербайджане не рискнул бы и на десяток километров к ним приближаться, помня истории туристов, которые забрели не туда и следующие дни провели за решёткой. Поэтому "выравнивание вины" остаётся для меня не более чем теорией...