Ее жалели кошки во дворе,
Она кормила утром, ровно в восемь,
Хвостатые сбегались в полутьме,
Светало поздно, всё чернила осень.
В двух банках корм, в лоточке молоко,
Орал сосед не раз, что всех потравит.
Она же, как-то очень уж легко,
Рукой махнет и мисочки поставит.
И весь район уже давно прозвал
Ее, с смешками, бабкой полоумной,
И кто-то даже мелом написал
Ей на двери, что эта дверь безумной.
Она же молча, с самого утра,
Как на работу, к кошкам выходила,
Домой больных несла, сама лечила
И не жалела никому тепла.
А вечерами сядет у окна,
Откроет старенький альбом и вспомнит,
Когда-то сына в муках родила,
Но сын уехал и о ней не помнит.
А муж погиб, давно она одна,
И кошки сядут рядом, понимая,
И пусть ее судьба теперь такая,
Но как всегда внутри она светла.
И этот свет не тронут крики тех,
Кто в злобе так легко вредит другому,
И все равно, что в спину слышит смех,
Доверит все печали лишь альбому.