Друзья, продолжаю перепечатывать старые статьи об отечественном фарфоре, иллюстрируя их известными сегодня музейными экспонатами и лотами аукционов предметов искусства. Вновь обращаюсь к отчётной выставке 1927 года, смотру достижений Ленинградского фарфорового завода имени М.В. Ломоносова за десять лет советской власти. Особенно хочу заострить ваше внимание на производимых в это время столовых сервизах. Во второй половине ХХ века ЛФЗ будет специализироваться исключительно на производстве чайно-кофейных сервизов и отдельных предметов десертного стола. Так что полюбуйтесь роскошными мисками с крышками, соусниками и блюдами из столовых сервизов, заказанных для советских представительств за рубежом.
Земенков Б. Смотр советского фарфора // Советское искусство, 1927. – № 1. – 36–38.
Выставка советского фарфора давно уже ожидалась. Почти с первых лет Октябрьской революции нашим художникам удалось найти свой, и достаточно громкий, язык в изобразительном оформлении фарфоровых изделий. Полиграфическое производство, да, пожалуй, ещё один лишь фарфор вот единственные конкуренты на первое место по успешной советизации нашей художественной промышленности. Лицо советского фарфора настолько „самобытно" в смысле решительной ломки старых традиций и создания новых навыков, приёмов понимания формы вещи и изображения на ней, что подвести кое-какие итоги, окинуть одним взглядом всю эту творческую и экспериментальную работу в высшей степени интересно.
Если первые годы советский фарфор подчас даже чрезмерно увлекался различными художественными экспериментами (чему примером могут служить беспредметные росписи и формы посуды Малевича, богато представленные на выставке) – с одной стороны, а с другой – темой, как таковой, доводя её нередко до агитплаката на тарелке, то в последние годы он некоторым образом „остепенился".
Чашка или блюдо уже не советизируются путём нанесения на них какой-либо идеологической „картинки" или персонажа, а путём стилистического разрешения, каковое лучше любой марки или штампа говорит о советском происхождении данного изделия.
Сервизы для наших полпредств работы С. Чехонина безусловно являются существеннейшим этапом в деле всё более и более глубокой проработки фарфоровой массы нашим художником.
Из них кофейный сервиз „Руслан и Людмила", наверное, долгое время ещё останется непревзойденным. Тонкость вкуса и ювелирная, идущая от книжной миниатюры, разработка рисунка удачно сочетаются здесь.
Обеденный сервиз того же автора замечателен тем, что цвета его обрамления удивительно вкусовые; это не просто роспись или раскраска посуды, здесь в цвете разрешается предназначение вещи.
Такое слияние момента художественного и целевого безусловно является большим достижением для нашего фарфора, к числу недостатков второго можно было до сих пор отнести то, что его изделия подчас больше рассчитаны были на „смотрение" и прорабатывались вне плана бытового употребления.
Последнее следует считать естественным, как результат чрезмерного, самоцельного увлечения революционной темой, слишком захватывающей и волнующей.
Действительно, ничто из событий нашей жизни не прошло, не отразившись в фарфоре. Мы видим ряд блюд, выпущенных к различным годовщинам Октября, мы находим целую серию тарелок, посвящённых декабристам, громадное Чехонинское блюдо к 200-летию Академии, монументальную вазу „Восстание декабристов" – его же.
Лозунги, эмблемы, бывшие в своё время знамением данного дня, месяца, года, а теперь ставшие реликвией революции, запечатлены в советском фарфоре. Со днём печати ассоциируется блюдо с ленинградской революционной прессой, выполненное Кобылецкой. Портреты Ленина (рисунки Альтмана и других), Луначарского, прекрасное по композиционности блюдо портрет Троцкого – Адамовича.
На жуткий Поволжский год фарфор откликнулся блюдом Вильде, не лишённым некоторой близости к японо-китайскому искусству и блюдом Чехонина – голодающая с детьми, которое разрешено отчасти в традициях древне-русской иконы, а отчасти в духе итальянских мадонн позднего средневековья – сдержанное и целостное по цвету; безусловно одно из убедительнейших произведений этого мастера. Блюдо Тиморова – красноармеец, несущий светоч народам Востока, при прекрасном центральном рисунке к сожалению, несколько не выдержано, так как окаймлено российскими цветочками. Быт военного коммунизма тоже не прошёл бесследно для фарфора. На небольшом блюде Лебедевой мы видим интеллигента, волочащего дрова, женщину с пайком. Ряд радостно-бытовых деревенских сцен мы можем встретить у Щекотихиной. Весьма интересна по живописи и оригинальна по замыслу ваза Кобылецкой „Древо афоризмов вождей Революции".
Стремление к конкретной проработке быта выразилось в работе над отдельными чашками и т. п. мелкой посудой разных авторов при различной степени удачи. Стремление к обслуживанию быта настолько сильно, что оно нередко идёт впереди возможностей спроса. В качестве примера следует привести урну, исполненную Кобылецкой по рис. Чехонина – один из удачнейших экспонатов всей выставки, но едва ли могущую в настоящее время выполнить своё предназначение.
В смысле бытовой проработки совершенно особое место занимает скульптура. Незначительность места, ею занимаемого, – момент весьма существенный при наших жилищных условиях – и сравнительно с другими фарфоровыми изделиями дешёвая цена, даст ей во много раз более преимущественное положение с точки зрения быта; она является как бы авангардом фарфоровых изделий в быту.
Первое место здесь принадлежит сёстрам Данько, поделившим лепку и раскраску. Связь с материалом, связь цвета и формы в статуэтке (задача труднейшая) является их типичной чертой.
Из имеющихся на выставке экспонатов, кроме ряда бытовых голов, наиболее запоминается фигурка „Гадалки", „Голодающие" и „Легкомысленная девица"(„НЭП").
Идущая по тому же пути Брускетти, при силе характеристики и замысла, к сожалению, не отличается тонкостью сестёр Данько. Её буржуйка, торгующая барахлом, пожалуй, – лучшее.
В заключение, говоря о недостатках, следует констатировать неравномерное развитие рисунка и формы. В то время как первый, отличаясь необычайной напряжённостью и экспрессией, в смысле своей высоты едва ли заставляет желать лучшего, форма во многом остаётся еще неразработанной.
Если в области рисунка мы видим, что некоторые участники хотя и пользуются приёмами, по существу уже сыгравшими свою роль (Щекотихина – старинный народный лубок, О'Коннель – восточная миниатюра и т. д.), но пронизывая их современным пониманием темы и её трактовки, они создают всё же новые образцы, то этого нельзя сказать про формы посуды. Последние нередко просто не замечаются за рисунком.
Выработка новых форм, более созвучных своим лаконизмом и чёткостью нашей эпохе, способных выдержать, не подавляясь, современный фарфоровый рисунок – вот очередная задача фарфоровой художественной промышленности.
Подписывайтесь на мой канал, давайте о себе знать в комментариях или нажатием кнопок шкалы лайков. Будем видеть красоту вместе!
#явижукрасоту #ясчастлив