Начало - здесь. Предыдущая глава - тут.
***
В субботу Синцов решил, что пора действовать и после обеда вышел за пределы коммуны, уже в гражданской, неприметной одежде. Погуляв по городу, посетив музей, полюбовавшись на красавицу Ангару, Матвей обнаружил, что его «вели». «Вели» очень осторожно и профессионально, не будь он в полной боевой готовности, вряд ли распознал бы слежку. Обнаруженное наблюдение подтверждало его подозрения и по Устюгову, и по Горовому. Вряд ли Зирин по собственной инициативе дал бы команду вести разработку московского инструктора.
Далее путь Матвея Фадеича лежал в предместье Рабочее, в подпольный публичный дом, где всем заправляла Марьяна, женщина во всех отношениях сильная и властная, державшая своих подопечных в строгости, но никогда не злоупотреблявшая своей властью, решавшая всё по справедливости. О Марьяне Синцов знал давно, ещё в период работы в УРБ. Знал он также и то, что Марьяна была осведомителем в управлении ревбезопасности, что и дало ей возможность заниматься своим криминальным промыслом до сих пор.
Марьяна встретила Матвея приветливо, даже чересчур приветливо, что не мог не отметить Синцов. «Переигрывает, однако, - подумал он, - Ну, ладно, подыграем». Предложила свою лучшую воспитанницу, с которой Матвей и удалился в комнату. Там Василиса, так звали девушку, предложила выпить по рюмочке коньяку, за знакомство и, очаровывая Синцова своими едва прикрытыми прелестями, завела неторопливый разговор о делах житейских. Через пять минут неторопливой речи, Матвей почувствовал, что начала кружится голова.
«Вот оно, началось…» - успел подумать Матвей и провалился в чёрную пустоту.
***
Когда чернота небытия расступилась, впустив звуки и свет, Матвей осознал, что он ещё жив и находится в больничной палате. По крайней мере, об этом говорила окружающая обстановка, специфические запахи и доктор в медицинском халате, склонившийся над ним.
- Ну-с, мил человек, очнулся. Как себя чувствуете, где болит? – поинтересовался доктор,
- Меня, кстати, Аркадий Фёдорович зовут, ваш лечащий врач.
- Матвей Синцов я, здравствуйте, доктор, что со мной? Голова болит, да ломает всего, - ответил Матвей.
- Что-что, отравили Вас чем-то, пьёте всякую гадость, да ещё в таких местах, - осуждающе ответил доктор.
- В каких местах? – машинально спросил Матвей.
- Что всю память отшибло? Как записано в анамнезе: доставлен в бессознательном состоянии из подпольного публичного дома, где предположительно был отравлен проституткой. Задержанная, гражданка Куликова Василиса, показала, что подлила в коньяк какую-то бесцветную жидкость, принятую последней за снотворное, которую приобрела у неизвестных лиц, - прочитал доктор.
- Так что отравили Вас, гражданин…, - Аркадий Фёдорович, вновь углубился в записи, - …Синцов, неизвестным химическим препаратом. Но всё позади, опасность для здоровья миновала, сегодня отлежитесь, а завтра всё на работу, Вас и так заждались.
- А что сегодня за день?
- Сегодня понедельник, двадцать четвёртое мая, ну всё готовьтесь к процедурам, надо ещё всю заразу из Вас вывести…
***
Во вторник в первой половине дня Матвей прибыл в коммуну. Голова всё ещё была тяжёлой, и немного подташнивало. В штабе коммуны его уже ждали. В кабинете особого отдела помимо Устюгова сидели два человека, представившихся работниками уголовного розыска местного районного отдела НКВД.
Увидев Матвея, Устюгов утянул его тут же в коридор, оставив милиционеров за дверью в своём кабинете.
- Что случилось, Матвей? – взволнованно спросил Устюгов.
- Да, что-что, сходил к Марьянке, как ты советовал, - усмехнувшись, ответил Синцов.
- Не может быть, - удивлённо ахнул Устюгов, - мне сказали, что отравила проститутка, но чтобы у Марьяны, она же на нас, на ревбезопасность работает. Как такое может быть? Я тебе её советовал, думал, тут уж не будет никаких сюрпризов.
- А тебя не смутило, что она на меня донести бы могла?
- Да брось ты, откуда она узнала бы, кто ты? К ней полгорода ходит, потихоньку конечно. И у всех всё нормально, а тут…
- Ну-ну, может, ты и прав, конечно, а как милиция там оказалась, не знаешь случаем?
- Не-е-е, вообще ничего не понимаю, всё как-то сразу совпало.
- Может, кто постарался? Сначала отрава, потом облава, странно всё это, не находишь?
- Всё может быть, выясним, но я не при делах, верь мне.
- Поживём, посмотрим. Ладно, пойдём к гостям, заждались уж, поди.
***
Оперативники из райотдела НКВД, задав пару уточняющих вопросов, довольно вежливо пригласили Синцова проехать с ними в отдел для оформления бумаг и проведения очной ставки с задержанной проституткой.
Пока ехали до милиции, Матвей пытался размышлять. «Что же всё-таки за гусь этот мой дружок? С одной стороны, явно скрывает свою связь с Горовым и Зириным. С другой, его сегодняшняя реакция и ответы. Чего-чего, а такого я не ожидал. Может, я зря его подозреваю. Может, действительно, он не участвует ни в каких подставах, а про Горового молчит по каким-то своим непонятным мне причинам? С уверенностью можно сказать только одно – меня пасут и хотят подставить, точнее уже подставили, всё ведь только начинается. Ну, что ж, поиграем в ваши игры, неизвестные товарищи, а там и разберёмся, кто друг, а кто враг».
***
В отделе уголовного розыска работали скоро и продуктивно. С Матвея сняли показания, провели очную ставку. На очной ставке девица, чуть не отправившая Синцова на тот свет, ревела, как белуга. Умоляла простить её, заламывая худые бледные руки, обещала исправиться и стать полноценным гражданином страны Советов. Про своё преступление, только и твердила, что не знала, что так получится, думала, что подмешала в коньяк снотворное, что он, клиент, просто уснёт, а она выпотрошит его бумажник. Ничего более страшного произойти не могло. Участие в содеянном Марьяны, она полностью отрицала, клялась, что делала всё по своему усмотрению.
Матвей сидел на очной ставке и не верил ни одному слову этой злополучной Василисы. В голове не укладывалось, что она сама могла пойти на это. Да ещё в борделе и без ведома Марьяны. Это ведь всё равно, что вывеску на бордель повесить, мол, приходите милиционеры, здесь публичный дом. Ну, допустим, уснул бы Матвей, а проснувшись, обнаружил пропажу денег и что, он бы просто ушёл? Нет, конечно, он бы требовал деньги назад, поднял бы шум, и даже если бы не вызвал милицию, то уж репутацию этому подпольному заведению испортил бы навсегда. Да за это Василису из-под земли бы достали и четвертовали тут же, у бандитов разговор короткий. Никак не получалось, что Марьяна здесь ни при чём. Ладно, решил в итоге Матвей, спросим и Марьяну, но по-другому.
Когда же проститутку отправили в камеру, Матвея пригласили пройти в кабинет начальника РО НКВД. Начальник, высокий, уже пожилой мужчина, вышел навстречу из-за стола, выгнав всех остальных из кабинета.
- Здравствуйте, товарищ Синцов, рад познакомиться, не так часто к нам заходят московские товарищи, да ещё из наркомата обороны. Меня зовут Саёлкин Николай Анатольевич.
- Матвей Фадеевич, рад знакомству.
- Да, попали Вы в ситуацию, - практически без предисловий начал Саёлкин, - да и мы с Вами тоже попали. Надо же так, что именно в этот день решили облаву на притон Марьяны устроить, прикрыть её преступную деятельность. И с одной стороны, я безмерно рад, что Вас, можно сказать, случайно, спасли от смерти, а с другой… Если честно, я даже не знаю, как мне поступить, тупик какой-то.
- Что за тупик? - изображая искреннее непонимание, спросил Матвей.
- Ну как же, ведь по долгу службы я обязан поставить в известность о происшедшем с Вами и своё вышестоящее руководство, и партийные органы края, и наркомат обороны. А как Вы это видите? Я должен ведь сообщить, что при ликвидации подпольного дома терпимости, в комнате с проституткой был обнаружен инструктор наркомата обороны, коммунист Матвей Фадеевич Синцов. Как на это отреагируют и Ваше начальство, и партийные органы?
- Да-а-а, плохо это, а может как-то можно не сообщать? – продолжал изображать непонимание ситуации Матвей.
- Дорогой мой, да как же я не сообщу, меня же тогда самого по этапу пустят. Вы же сами бывший оперативный работник, неужели не понимаете?
- Да, понимаю, конечно, но…, - Матвей как мог, тянул резину, отметив, что этот Саёлкин, прекрасно осведомлён о его прошлом и, похоже, подталкивает его на попытку решить всё в обход инструкций. А тем самым завязнуть ещё больше.
- А раз понимаете, то говорю откровенно, мне до боли не хочется рушить Вам карьеру и жизнь, но долг есть долг.
- Так может просто умолчать, о том, что я был у проститутки, можно же обставить так, что всё это произошло в общественной столовой, что меня хотели ограбить и отравили, подсыпав отраву в еду. За мной дело не станет, я в долгу оставаться не люблю, отплачу всем, чем могу.
- Да, что Вы товарищ Синцов, да я бы с радостью, но обстоятельства против. Куда же я фотографии-то дену?
- Какие ещё фотографии? – не понял Матвей.
- Ну как же, вот эти, - ответил Саёлкин, выложив перед Синцовым стопку снимков, - А ведь негативы мы так и не нашли, всё перерыли, а их нет.
Матвей глянул на фотографии и чуть не лишился дара речи. На многочисленных снимках был он, причём абсолютно голый и в самых разных развратных позах. На некоторых фотографиях вместе с ним красовалась полуголая Василиса, при этом её позы только усиливали градус срама и пошлости.
«Да, вот они козыри и козыри убийственные», - справившись с первоначальным шоком, подумал Матвей.
«Ну, вот вы себя и проявили, теперь всё, я с вас не слезу, - уже довольный собой решил Синцов, - Ну, давай, начальничек, продолжай вербовку».
Перед начальником РО НКВД разворачивалась совершенно другая сцена. Матвей откинул в сторону стопку фотографий, от чего те разлетелись по полу. Сам же сидел, обхватив голову руками и что-то шептал, качаясь из стороны в сторону.
- Что же делать Николай Анатольевич? – с мольбой в голосе начал Синцов и, вдруг, бухнулся на колени, - Не губи, прошу, не губи, я всё… всё для тебя сделаю.
Саёлкин присел к Матвею, обнял его и по-отечески проникновенно заговорил:
- Не я решаю, пойми, не я. Всё, что могу для тебя сделать, это ничего не предпринимать самому. Все материалы Зирину направлю, с ним решай, я думаю, столкуетесь, он мужик правильный и с пониманием, а я не могу, не мой уровень, уж извини.
«Ага, значит ты только пешка, а вербовать будет Зирин, ну что ж, товарищ начальник НКВД края, я готов, я уже сломлен, я уже тряпка, бери меня тёпленького», - азарт охотника овладел Синцовым, а вслух он промямлил:
- Спасибо, Николай Анатольевич, спасибо, век не забуду…
***
Разговор с начальником НКВД Восточно-Сибирского края состоялся на следующий день. В коммуну утром прибыла машина с двумя громилами из управления революционной безопасности. Синцова они застали в кабинете особого отдела коммуны, где Устюгов, как мог, успокаивал своего находящегося на грани нервного срыва товарища.
- Ты, Матвей, не хорони себя раньше времени, с Зириным можно решить, поговори с ним по душам откровенно, не всё ещё потеряно, - успокаивал Устюгов своего враз постаревшего друга.
«Ну вот, - думал в это время Матвей, изображая из себя безвольную, сломленную тряпку, - Теперь и ты доложишь Зирину, что я окончательно сломался».
В это время в кабинет протиснулись две гориллы в форме ревбезопасности:
- Товарищ Синцов, Вас вызывает товарищ Зирин, прошу следовать за нами.
«Даже здесь обставляют всё так, что выхода у меня нет, вон ведь каких обезьян за мной отправил. Да, психологи у Вас, товарищ Зирин, хорошие», - про себя ухмыльнулся Матвей и на ватных ногах поплёлся за чекистами.
***
Сорокалетний, высокий, по- военному подтянутый Мирон Савельевич Зирин сидел за огромным дубовым столом, на котором выделялись чёрные начальственные телефоны, роскошные письменные принадлежности и стопки папок с бумагами. Огромная хрустальная пепельница с окурками папирос разместилась слева и отчаянно дымила.
Мирон Савельевич был погружён в чтение бумаг, с папиросой в зубах. Молча выслушал доклад подчинённых, махнул рукой, отослав их из кабинета. Исподлобья глянул на оставшегося в одиночестве Синцова, снова погрузился в чтение, не проронив ни слова.
Так продолжалось порядка двадцати пяти-тридцати минут. Зирин читал бумаги и беспрерывно курил, всем своим видом показывая, что занят сверхважным делом и до стоящего в дверях Синцова, ему просто нет дела.
Матвей стоял и ждал, ухмыляясь про себя, этот приём был ему хорошо известен: Зирин как бы показывал всю ничтожность Матвея, его полную зависимость от своей воли. Наконец, начальник НКВД края отложил бумаги и «заметил» Синцова.
- Что кобель похотливый, стыдно? – начал унижать Матвея Зирин.
- Коммунист, б..дь нашёлся. Да ты, сука, знаешь, каким должен быть коммунист? А ты, поганец, помнишь слова товарища Дзержинского, про чистые руки? Ты какого х.я попёрся в этот гадюшник? Что сперма в голову ударила? Из-за таких б..дей, как ты, все идеалы Мировой Революции теперь замараны. Понимаешь, что ты сделал? И что я могу с тобой, мерзавцем, сделать? Здесь одним партбилетом не отделаешься, здесь перерождение корячится, предал ты наши идеалы, променял на шлюху. Что, сладкой жизни захотелось? Ты же не просто враг, ты враг Революции, понимаешь ты это?
- Понимаю, товарищ Зирин, всё осознал, готов искупить, на всё готов, - лепетал Матвей, изображая страх и отчаяние.
Поорав ещё минут пять, Зирин успокоился и уже совершенно другим голосом приказал Синцову сесть поближе и даже дал закурить.
- Что осознаёшь и раскаиваешься, я вижу, но мне-то что прикажешь делать? Я ведь должен прямиком товарищу Тухачевскому обо всём доложить. А это для тебя всё, конец, понимаешь? Вижу, понимаешь. И что мне делать, подписать тебе приговор? Жалко тебя, гниду, ведь не враг же ты, просто извращенец, судя по фотографиям.
- Товарищ Зирин, да это же меня бессознательного фотографировали.
- Я-то понимаю, ты это в комиссии партийного контроля расскажи. Там в КПК тебя послушают и пожалеют, да?
- Мирон Савельич, не губи, всё для тебя сделаю, оступился я, но готов искупить, любой ценой.
- Предлагаешь мне подставиться? О тебе умолчу, а другие донесут и что, мне местами с тобой меняться?
- Так никто не узнает, я же с Саёлкиным говорил, он сказал, что всё от Вас зависит.
- А если кто Горовому доложит? Первый секретарь настоящий коммунист, он тебя за этот позор мокрого места не оставит.
- Что же делать?
- А шлюха эта, которая тебя напоила, она, что безъязыкая что ли?
- Да с ней я решу, - ответил Матвей, начиная понимать, к чему его хочет склонить Зирин, но отступать было нельзя.
- Ну, если решишь, тогда можно рискнуть. Хорошо, что негативы у нас. Значит, давай сделаем так. Завтра поедем в загородную резиденцию крайкома. Там поговоришь с Горовым, он уже знает о твоей ситуации. Одно у нас слабое звено – проститутка. Вот убедишь Горового, что закроешь с ней вопрос, тогда и решим всё сообща. А пока иди, отсыпайся, но не в коммуну, здесь переночуешь, в камере, чтобы прочувствовать, что тебя ждёт, если оступишься.
Отрывок из книги "Термидор Андрея Кузнецова"
книгу можно приобрести тут . О самой книге можно более подробно почитать здесь