Однажды, в студёную, зимнюю пору,
Я из лесу вышел. Был сильный мороз.
Гляжу, поднимается медленно в гору,
Лошадка, везущая хворосту воз.
За ножик схватившись, я к ней ломанулся,
Но вот не судьба, я упал.
Зима ведь была, я на льду подскользнулся,
А конь белогривый заржал.
Мучные продукты во рту получались,
Я тело своё приподнял,
И злости границы мои закачались,
По морде я лошади дал.
Конячья улыбка куда-то пропала,
А зубы гнилые лежали в снегу
От боли кобылка тогда застонала,
А я замотал больную ногу.
Затихла лошадка и рот распахнула,
Когда я достал свой кинжал,
А тут как специально вьюга задула,
По лошади пот побежал.
И вот на подъёме такая картина,
С дровами лошадка стоит,
А рядышком с нею, большая детина,
С финкой в руках как бандит.
И стал я толкать ей такую программу,
Мол я зоофил, берегись,
Что может ты станешь в будущем мамой,
И если умеешь, молись.
Достал я монету тогда из кармана,
И начал еи речи втирать,
Что кину сейчас я её без обмана,
Оставим удаче судьбу разрешать.
Орлом если вверх упадёт та монетка,
То будет кама-прям-сутра,
А если же решка тут выпадет детка,
То будешь кричать ты ура.
И вот, когда денежка эта взлетала,
Я чуть импотентом ни стал,
Лошадка по-русски тогда мне сказала:
“Послушай меня, ты, вандал”.
Сейчас расскажу я тебе одну сказку,
Как я появилась на свет,
И почему у тебя есть соблазны,
Остаться со мной тет-а-тет.
Была тут в деревне девчина когда-то,
Трудилась в колхозе она,
Жила как и все тут живут, не богато,
И как-то без мужа, одна.
И вот в один вечер, хозяйка уснула,
А дверь не закрыла во двор,
В покои к ней ветром холодным задуло,
И в дом кто-то влез, может вор?
Но если бы вор, то ни стал на хозяйку,
Смотреть как влюблённый монах,
И взвыла девчина от боли ужасной,
За жёсткий волос держася во тьмах.
И только под утро очнулась бедняга,
Держа в руке волос коня,
И ночь не забудет, как однажды бродяга,
Зашёл в дом похожий на меня.
И вот через девять месяцев мамой,
Та девушка стала тогда,
Двоих родила, а сама она мало,
На свете потом прожила.
Ты ножик то выкинь, братишка любимый,
Ведь ты же сестрёнку нашёл,
А шрам, что под глазом, так он же родимый,
И у меня есть такой.
И вот та семейка, обнялась поплача,
А после за дело взялись,
Ведь все те дрова, что срубила та кляча,
Без помощи в гору бы не поднялись.