Предыдущая часть закончилась так:
А где же здесь удачливость?
А, вот видите, над входной дверью прибита подкова. На удачу. Но мы же понимаем, что это суеверие. Мы не сомневаемся, что наличие или отсутствие этого элемента конструкции никак не скажется на удаче.
Так может уберём?
Нет, пусть висит.
Мы, конечно, не верим, но вдруг?
Что есть удача или везение? Случайное стечение обстоятельств или Божий промысел? Что нужно чтобы удача не покидала тебя? Учить теорию вероятности или посещать храм?
Оставим эти вопросы философам, математикам и теологам. Мы же занимаемся обучением и хотим, чтобы тот, кого мы научили летать и действовать в критических ситуациях в том числе, никогда в эти ситуации не попадал. То есть мы хотим научить быть удачливым.
Умение — это всегда сочетание, как минимум, знаний и навыков.
Итак, какие знания у нас есть об удачливости. Единственную информацию, что я нашёл относящуюся к нашей теме — это то, что в характеристике офицера русского императорского флота была графа «удачливость». То есть ты, будучи капитаном, попал в сильнейший шторм и благодаря своему профессионализму и мужеству справился с ситуацией и оставил корабль наплаву. Или на вверенном тебе корабле произошёл пожар, но ты взял ситуацию под контроль и все закончилось благополучно. Или случай свёл тебя с превосходящими силами неприятеля, но ты вышел победителем. Всё это характеризует тебя, как профессионала, но в графе удачливость будет стоять «нет». И это значит, что ты никогда не сможешь стать капитаном императорской яхты.
О чём нам говорят эти знания? О том, что удачливость — это пункт в характеристике, а значит есть капитаны, которым сопутствует удача, а есть, которым нет. А нам нужно чтобы нашим ученикам удача сопутствовала. Значит будем тренировать навык удачливости, как бы странно это не звучало.
Чтобы иметь навык нужно повторить действие, которое мы хотим иметь навыком, многократно. В нашем случае удача — это когда в течение всей лётной карьеры никаких неприятностей у тебя не было. Ни погода ни портилась внезапно, ни техника ни отказывала, ни аэродром назначения внезапно ни закрывался. Если сейчас карьера пилота может составлять и тридцать, и даже сорок лет, то задача, кажется довольно сложной, может даже непосильной. Но попробуем следовать одному из законов Батера Брэда: «Если тебе кажется сложным долгие-долгие годы выполнять полёты безопасно и надёжно, упрости задачу — выполни безопасно только один полёт - предстоящий».
В таком виде и наша задача становится проще. Каждый полет, выполненный штатно, то есть без отклонений и сбоев, считаем маленькой удачей и фиксируем это после полёта в своих мыслях, в благодарности коллеге за хороший полёт и просто радостью в сердце. Это и есть наше упражнение, которое нужно повторить много раз.
А если всё же не всё так успешно? Ну, там погода испортилась и на запасной аэродром пришлось уходить. Или самолёт, что сел перед тобой, полосу вовремя не освободил и ты ушёл на второй круг. Проблемы небольшие, но опять же назвать везением такой полёт нельзя. Здесь нужно понимать. Что упражнения, как бы мы ни старались не всегда получаются. Это, с одной стороны. А с другой стороны — это повод задуматься, а всё ли я правильно делаю в профессии и в жизни.
Как-то мне один мой коллега рассказал про случай, что с ним произошел. У него отказал двигатель на взлёте. Нужно ещё раз повториться, что современные самолёты очень надёжные, но такое бывает. И любой современный самолёт абсолютно нормально летит на одном двигателе. Непривычно, конечно. Но особой угрозы безопасному исходу полёта отказ одного двигателя не представляет. Я пятнадцать лет выполнял полеты на самолёте с одним двигателем и чувствовал себя довольно комфортно. А великие лётчики Валерий Павлович Чкалов и Михаил Михайлович Громов со своими замечательными экипажами на самолёте с одним мотором перелетели через Северный полюс и было это более чем восемьдесят лет назад. Антуан-де-Сенкт Экзюпери, как и его герои, летал на одномоторном самолёте через Атлантический океан.
Именно поэтому, читая его произведения, невольно слышишь, что повествование вторит гулу одного мотора, который и есть твоя единственная и очевидная опора в небе, а если к этому прибавить простирающиеся под тобой бескрайние просторы Атлантики, то это, к тому же, и единственное условие твоего существования в этом мире.
И тем не менее отказ одного двигателя — это изменение плана полёта. Это работа в непривычной конфигурации. Всё это требует от экипажа дополнительных усилий. В том полёте всё произошло, как и должно быть, то есть полёт был успешно завершён с единственной претензией от пассажиров к экипажу, что не успели покормить. И коллега, который мне это рассказывал, просто решил отблагодарить своих учителей. Я оказался в их числе. Мне это было приятно, но настоящее удовольствие мне доставил анализ ситуации моим учеником. Первое, с чего он начал анализ после завершения полёта — почему именно со мной это произошло? что я делал не так?
Я понял, что прорастают семена, что всё нормально будет в карьере у этого человека, который так подходит к своей работе.
Есть, конечно, сомнения в таком подходе к тренировке удачливости. А будет ли это работать. А если всё же заработает, то это работает, потому что я вот так удачливость натренировал или всё равно бы так хорошо бы всё сложилось,
как в том анекдоте про менеджера, который опаздывал на сделку по заключению контракта своей жизни, но на парковке не было мест. Тогда он взмолился: «Господи, помоги припарковать машину! Всё отдам!». В этот момент на глазах исчезает одна из машин, занимающая парковочное место, и менеджер, обрадовавшись: «Спасибо, Господи, уже не надо!».
В отличие от анекдота, никто не требует «всё отдать» за положительный результат эксперимента.
Так, что пробуйте, это не больно.
Тем более всегда есть кому предъявить претензии, если результат не достиг ожиданий. Инструктору. Учителю. Потому что учитель всегда несёт ответственность за тех, кого он учил. Пусть вас не сбивает с толку созвучие, потому что это совсем про другое. Это про лётное обучение, про то какие задачи ставит инструктор, когда берется за это ремесло, про то, что он надеется получить взамен всех сложностей, что несёт в себе инструкторская доля.
Но, коль прозвучало слово «инструктор», то следующее небольшое отступление будет об этом. Поэтому вернёмся к Фильму,
но мы не о кино, а об инструкторской работе. В чем её смысл? Одну из главных ролей в Фильме исполнял Артист с большой буквы А. В Фильме он должен был играть роль пилота-инструктора. То время, что мы общались по поводу особенностей профессии, он постоянно задавал вопросы. Мне была вполне понятна его дотошность. Слово или действие, которое профессионал распознаёт как ляп все равно, что скрежет патефонной иглы посреди прекрасной музыки, отвлекает и раздражает. Именно устранения возможных неточностей и добивался от меня Артист. «А если я сделаю так?», «А бывает так?», «А как в такой ситуации?»… и так далее. Я понимал, что он как профессионал набирает инструменты, которыми будет пользоваться для игры. Но меня в этой истории, что должна стать Фильмом больше интересовала сверхзадача. И, когда наше общение подходило к концу, я обратился к Артисту:
«Если Вы хотите понять суть работы инструктора, то Вы должны понять самое трудное и самое главное. Вот Вы любите свою работу. Больше того Вы не представляете себя без неба. Это Ваша жизнь, это Ваша судьба и перед Вами молодой парень, который тоже хочет жить такой жизнью, который тоже хочет такую судьбу, а Вы должны ему сказать, что нет, парень, не твоё это. По сути, объявить приговор…».
Я ещё не закончил фразу, но столкнулся с пронзительным взглядом и столь же пронзительным голосом:
«Я все понял. Я все понял. Я же режиссёр и мне в театре приходится снимать актеров с роли. Это же практически тоже самое».
Здесь я ничего не могу сказать, но скорее всего, так оно и есть. Поскольку в Фильме есть сцена, когда пилот-инструктор, роль которого играет Актёр отстраняет от дальнейшей тренировки молодого пилота. Я несколько раз просматривал этот момент. Это гениально. Жесткий голос человека, уверенного в правоте своих действий, и взгляд, в котором сочувствие столь велико, что оно уже боль. Я всем своим коллегам говорю, что эта короткая-короткая сцена говорит о работе пилота-инструктора (учителя летанию) больше, чем все современные пособия по методике лётного обучения.
Потому что каждый раз болит сердце.