Служба в войсках связи центрального подчинения. Январь 1985-го. Учения недалеко от Полтавы.
Выдвигаемся ночью, мой механик-водитель, рядовой Саглаев (я называл его «мальчик с Курской магнитной аномалии»; его призвали из Курской области, он не знал таблицы умножения и если его спрашивали: «Саглаев, сколько будет трижды восемь?», улыбался и шлёпал влажными, как у телёнка, губами, но если его отправляли в чепок, солдатскую чайную, давали двадцать пять копеек и требовали купить четыре булочки по восемь копеек, отказывался и говорил, что денег мало) начинает засыпать за рулём. Я подсовываю ему сухари и печенье – когда жуешь, сон проходит, но съестное быстро кончается, зато дороге конца не видно. Под утро мы съели весь сухпаёк, добрались до цели, съехали с трассы, остановились на опушке и начали разворачиваться, то есть готовить станцию Р-406 к работе.
Что такое ВЧ-связь? Её придумали в тридцатые годы прошлого века, в войну по ВЧ-связи говорили генералы и маршалы, в советском кино часто показывали такие сцены: «Товарищ Жюков?» - «Слушаю вас, товарищ Сталин!» Опишу механизм примитивно, потому что, несмотря на опыт службы, сам плохо его понимаю. Сигнал с телефона, к примеру, Верховного главнокомандующего поступает в засаппаратную (приставка «зас», понятно, означает степень секретности), там кодируется, идёт на НЧ-станцию, где работает передатчик низкой частоты, ещё раз преобразуется, идёт на ВЧ-станцию (высокочастотную) и затем посылается по эфиру.
Его ловит другая ВЧ-станция, принимает, а дальше – та же цепочка, только в обратном направлении. Попробуй кто-нибудь посторонний несанкционированно подключиться к разговору, он услышит только кваканье и бульканье, а собеседники на том и другом конце могут спокойно делиться военными и прочими тайнами.
Это схема, а что на практике? Три аппаратных стоят рядом: «зас», НЧ и ВЧ. И тут же антенна, высотой метров тридцать. Понятно, она не сама собой появилась, солдатики её собрали и поставили. Как? А вот тут начинается самое интересное.
Надо загнать в землю металлические колы, протянуть тросы и лебедкой поднять все ступени антенны. На тридцатиградусном морозе так просто в мёрзлую землю колы не забьёшь. Их закручивают – вставляют лом в специальное отверстие на тупом конце кола, два человека берутся за лом и давят со всей силы.
Ни хрена! Наваливаются ещё двое. Бесполезно! Железный лом гнётся, словно проволока.
Пытаемся прогреть верхний слой земли паяльной лампой. Полчаса, час. Меняем лом. Давим. Гнётся. Огонь. Холод. Металл. Злоба. Мат. Командир засаппаратной орёт. Не укладываемся в норматив развёртывания. Первый кол входит в землю, неглубоко. А ну, ещё! Светает. Малиновая полоса над лесом. Второй кол. Мат. Третий кол. Мат, мат и мат. Разогрелись настолько, что сбрасываем бушлаты. Пар от потных, ослабевших без сна и роздыху тел. Совсем светло. Вышка поднимается, тычется в украинское блакитние небо-небушко, пропирает его, дырявит.
С первых дней службы мы слышим прибаутку: «Кто ... в дождь и грязь? Наша доблестная связь!» Тут, в лесу, в сугробах, в мороз энергия матерщины пробила стужу, землю, небеса.
Туалетов на учениях не ставили, и голые солдатские зады метили снег, где придётся.