Хотя мы здесь много знаем о влиянии на Дальний Восток Японии и Китая, на самом деле самая пронизывающая этот регион страна - именно Южная Корея. Может быть, потому, что корейцы, в отличие от китайцев и японцев, на Дальнем Востоке живут до сих пор, у многих репатриировались родственники, да и для россиян Корея безвизовая. В здешних магазинах много корейских товаров, а Сахалин без них просто невозможно представить.
Край глубоководных портов поражает разнообразием импортных продуктов, какого в Европейской России не было с 1990-х годов. Корея, Япония, Китай, Таиланд, Вьетнам, Малайзия, США - чужие страны, знакомые мне по восторженным рассказам ясноглазых автостопщиков, вертятся на витринах калейдоскопом. Японские продукты - адски дорогие, я только пару раз покупал шоколад, который мог бы дать фору немецкому. Китайские немногим дороже российских, но встречаются редко. А вот корейские - хоть и тоже не дёшевы, но по сочетанию цены и количества вполне обиходны.
В основном это соусы, приправы, сладости и лапша быстрого приготовления. На Сахалине её называют "кукса", на материке, как и во всей России - "доширак" или "бич-пакеты". Иногда ещё и рис мешками:
И когда среди этикеток с похожими на иероглифы буквами вдруг видишь корейские слова по-русски, даже как-то удивляешься. Товаров, сделанных в Корее для России тут немного, но думается, с годами их будет всё больше.
А вот в Хасанском районе фермеры из Южной Кореи организовали молочное хозяйство и сыроварню, и продукты их хоть и не дешёвые, но действительно отличные.
Обилие китайских иероглифов - от того, что основной покупатель даже не местные жители, а китайские туристы, нескончаемой вереницей автобусов едущие посмотреть Владивосток.
Во Владике - корейское кафе с непроизносимыми названиями блюд и их пластмассовыми муляжами в витрине:
Вот наш первый обед на Сахалине, в обычной столовой у рынка - суп из морской капусты, неимоверно острая горячая кимча с рисом, холодная корейская морковь и похожие на резину щупальца осьминога:
На Сахалине, да и на материке, весьма популярны пян-се - пареные пирожки с мясом и кимчи, капустой или корейской морковью. По среднеазиатской привычке я называл их пегоди - одно слово попало к нам из Южной Кореи, другое - из Северной.
Маринованный лопух продаётся на рынках и в супермаркетах, и по вкусу похож почему-то на мясо. У папоротника вкус, как и подобает растению, цветущему на Ивана Купала - изысканный и таинственный. Ещё есть трава калужка, которую главное правильно заготовлять - иначе она ядовитая, и потому наверное не продаётся в магазинах.
Ведь первыми жителями Дальнего Востока после маньчжурских туземцев были солдаты и каторжники, к которым затем подтянулись китайцы и корейцы. В Приморье это были крестьяне из приграничных районов, искавшие под русской защитой лучшей доли, на Сахалине - своеобразный аналог немецких остарбайтеров, рабочие из Южной Кореи, которых туда завозили японцы. "Сегодня судовой сторож застрелил в порту собаку, а повар её сделал. Мужики ели, я не смог", - писал мне как-то отец, неделями ожидая выхода в море из Владивостокского порта.
Эту традицию, впрочем, у корейцев оспаривают каторжане, считавшие, что собачатина предохраняет от туберкулёза. Да и корейских кафе с блюдами из собаки, знакомых мне по Средней Азии, на Дальнем Востоке нет. Дальневосточные кореейцы - травоядные, и именно они больше всех преуспели в поисках подножного корма. Они нашли здесь многие привычные растения, которые русские просто не догадались есть (как лопух или папоротник), а многое привычное русским научились готовить на свой лад - так появились кимчи (из капусты) и корейская морковь, ставшая специфическим блюдом именно русскоязычных корейцев.
Впрочем, корейцы привносят сюда пищу не только телесную, но и духовную. Вообще, на Дальнем Востоке очень мало церквей, что исторических, что современных - даже Большой Белый Храм с золотым куполами не в каждом городе построили, а о церковках в шаговой доступности тут пока нет и речи. По всем опросам самый атеистический регион России - Приморье. Ну а корейцы, как известно, в последние десятилетия стремительно перестают быть буддийским народом и становятся народом христианским. Даже в Средней Азии основные прихожане многих церквей - корейцы. И едва ли не чаще православной церкви тут видишь небольшие новенькие протестансткие храмы:
Из корейской техники здесь популярны грузовички, минивэны (нередкие в качестве междугороднего транспорта) и междугородние автобусы с характерными занавесочками вдоль окон:
В б/ушных автобусах висит не схема остановок Цюриха или Лейпцига, а надписи незнакомыми буквами:
Южная Корея - единственная из соседей безвизовая, поэтому дальневосточники и сами её частый гость. Более того, до поездки я был уверен, что это единственная страна, куда россияне массово ездят на заработки. О специфике гастрбайтерства в Южной Корее я многое узнал ещё от узбеков и таджиков: работать там приходится раза в два больше, чем в России, но и платят больше раза в 3-4 (правда, женская зарплата официально в полтора с лишним раза меньше мужской). Гастрбайтеры там - такие же точно нелегалы, и хотя на предприятиях им порой приходится прятаться от облав в ящиках и коробках, там нет традиций уличной проверки документов.
Ещё в Корею любят ездить на заработки автостопщики, многие из которых теперь так и живут замкнутым циклом между Кореей и Таиландом. От них я узнал, что в Корее ещё и очень развит рынок подёнщиков, то есть гастрбайтеру там даже не нужно искать постоянную работу. Попахал денёк, получил свои 50-100 долларов (в вонах), не понравилось - второй раз не пришёл. Само собой, в основном это неквалифицированный труд - знакомые вкалывали на фабрике металлической посуды, на рыбзаводах и даже на угольных ЦОФах. Словом, я ожидал, что каждый второй встречный на Дальнем Востоке будет рассказывать мне о заработках в Корее и проклятых москвичах, из-за которых он вынужден пытать счастья на чужбине. Но к моему удивлению за 2 месяца поездки я не встретил дальневосточника-гастрбайтера ни разу - то ли это явление не столь массовое, то ли люди этого стыдятся и предпочитают не рассказывать гостю.
Из Северной Кореи, напротив, гастрбайтеры ездят к нам. Но кажется, только на Дальнем Востоке их можно встретить просто на улице, а не артелью, живущей в бытовке по месту работы.
Специфика Приморья - деревянные северо-корейские лодки. Они ходят за пределами 12-мильной зоны, ловят кальмара на огненный факел, и говорят, с высоких гор у побережья видно, что горизонт весь в огнях. У этих рыбаков нет обычно ни навигатора, ни даже компаса, и частенько их ловят в территориальных водах. Если китайские браконьеры в камерах СИЗО сидят обычно смирно и тихо тонут в собственной грязи, то корейские браконьеры мгновенно самоорганизуются, в камере поддерживают порядок, стремительно осваивают русский язык, своей злобы к тюремщикам не скрывают, но в преддверии государственных праздников КНДР умоляют отпустить их домой.
А после тайфунов на дальневосточные берега выносит десятки утопленников и пустых лодок-призраков. То же самое происходит и в Южной Корее, и в Китае, и в Японии. Проблема "северокорейских летучих голландцев" уже попадает в англоязычные СМИ, но в силу страшной замифологизированности, суть их совсем не очевидно. Если вкратце, эти рыбаки - не посланные на верную гибель во имя выполнения плана рабы, а вполне себе частники. В Северной Корее сейчас происходит своя Перестройка, уже существует свой малый бизнес, и все эти рыбаки на средневекового вида судах уходят в далёкое море хоть и от нищеты, но не по чьим-то приказу. КНДР - вообще страна куда более ОБЫЧНАЯ, чем принято думать, просто Китай или Южная Корея прошли эти болезни роста полвека назад.