"Как на евлампьевны именины испекли мы каравай..."
За окном бушевала метель. Бесприютные влажные льдинки отчаянно стучались в пластиковое окно обшитого деревом балкона. Евлампий заварил чай. И с полным бокалом уютно расположился на кресле с высокой спинкой возле горячего "ветерка". По позвоночнику прошла томительно сладостная дрожь. И все жизненное основание Евлампия наполнилось каким-то уютом, порядком, симметрией. В чем же дело, с тревогой подумал он. Чем я заслужил такое счастье в такой день. Но успокоительная мысль тут же принесла облегчение - "а, у меня сегодня именины".
Евлампий погрузился в темноту себя. Красные, зеленные, разноцветные огоньки стали с ускоряющейся скоростью мелькать перед ним. Он летел. Ясно осознавал теперь, он летел, пересекая космос, пока не достиг той точки...
"Если у меня именины", - подумал осторожненько Евлампий, - "то логично предположить, что у меня должен быть подарок". Чувство тревожного страха пыталось вгрызться в его шею и завладеть мозжечком. Испытывая нечто сродни перегрузкам, он повернулся в бок, чтобы посмотреть на стол, специально приготовленный для подарков, ожидания увидеть там ничего. На столе, прямо по середине, стояла из серого гофрированного картона коробка.
"Ни с того ни с сего", - громко подумал Евлампий.
Коробка возникла бесшумно. И существование ее на столе, казалось Евлампию, совсем не нарушало энергетическую структуру комнатного пространства. Как-будто так и должно быть. Но
"Как же так?"
Евлампий не торопился. Стремительность вообще не была свойственна ему. Попивая чай он, продолжал пристально смотреть на нее косым взглядом.
"Не начнет ли она двигаться?".
Наконец настала та минута, когда необходимо было приступить к решительным действиям. Отставив кружку, Евлампий поднялся. Абсолютно спокойно, без видимого нетерпения он приблизился к подарку. На коробке имелась бордовая надпись - "Каравай". Отчего-то вкралось подозрение и это подозрение не давало покоя. Необходимо было убедиться в том, что коробка неживая и не способна двигаться сама. Евлампий сильно ткнул ее пальцем, так, что та отъехала на десять сантиметров. Теперь было легче. Длинные упругие пальцы нащупали естественную дырку и воспользовавшись этой слабостью, одним сильным движением сильных рук вскрыли ее.
Вскоре внутренности были аккуратно выложены тут же на столе. Каждый предмет был упакован в своем пластиковом мешочке.
Прежде всего Евлампий распаковал доску. Эта была обыкновенная прямоугольная доска из твердого дерева. На одной из сторон, вероятно лицевой, были изображены разного размера, цвета и формы плоские геометрические фигуры...
Затем на евлампия свет были извлечены остальные предметы. Это были разного размера и формы фигурки. Убрав коробку в место для коробок, а пластиковые пакетики в место для пластиковых пакетиков, Евлампий вновь вернулся к столику. Предстояло соединить фигурки с фигурами на доске. Каждый раз не зная точно, но действуя по наитию, Евлампий брал одну фигурку за одной и ставил ее на доску, каждый раз испытывая нечто вроде тихой радости. Наконец, все оказалось на своем месте, потому что имелось место всему.
По всему, подарок представлял собой какую-то игру, в которой можно было играться и все было бы вне опасности, потому что по-игрушке. Хотя этого нельзя было заметить, но Евлампий был в не себя от радости.
......................................................................................................................................................................................................................................................................................................
К середине дня стали поступать звонки от друзей. На все поздравления и вопросы Евлампий отвечал единственной фразой:
"Да-да-да. Каравай. Пол восьмого. Вход-выход".
Звонившие расценили ее как приглашение на праздник и стали съезжаться к Евлампию к половине восьмого.
Растрёпанный Евлампий встречал гостей в шортах, с бокалом вина в руке. Смотрел на вошедших мутным, безразличным взглядом, отпивал из бокала глоток и убегал в недра квартиры, предоставляя приехавших самим себе. Что отнюдь не шокировало гостей. Так как все понимали:
"Ну это же Евлампий, так и должно быть."
Между тем гости наполняли собой помещения Евлампия. Они сами раздевались, сами расхаживались по своим любимым местам и сами собой занимали себя. Кто-то селился на кухне и готовил себе закуски, кто-то вслед за хозяином прикладывался к красненькому. При этом сам хозяин оставался не досягаем, хоть и присутствовал ежеминутно со всеми. Он существовал как бы между пространством гостей.
Так продолжалось некоторое время. Когда отношения между гостями перестали быть кристаллическими, и они стали растекаться, как плавившееся стекло, Евлампий в сильном возбуждении, но остро чувствую силу момента, принес в гостиную, куда к этому времени стеклось уже большинство, свою находку. Свою игру. Чтобы продемонстрировать другим силу по-игрушке.
"Смотрите, что день сегодня принес мне", - произнес он, и всех вдруг захватил приступ серьезности. Никто впоследствии не мог объяснить, что на самом деле произошло, но тогда все вдруг почувствовали, что настал грандиозный момент. Установилась торжественная тишина.
Евлампий открыл перед всеми доску с уже расставленными фигурами.
"Смотрите, как интересно", - неожиданно резким и даже крикливым голосом завладел Евлампий вниманием всех, - "Если я переставлю эту фигурку сюда, то у одно из вас удлинятся всякого рода оконечности, а если эту я поверну вот так, то у другого вырастут рога, если эту перемещу вот на это место, то кое-где сломается принтер. А если эти поменяю местами, то растают арктические льды."
Евлампий расхохотался и вскинул руки вверх.
"Теперь я понимаю, теперь я понимаю, почему я могу быть во всем виноватым." –удовлетворенно заключил он. Схватил доску и скрылся с ней в межлюдском пространстве...