Рыночные СМИ всего «демократического» мира систематически лгут о корейцах выбравших социалистический путь развития. Логика элементарна: выдумывай, извращай факты, клевещи, ведь задача олигархической пропаганды удержать своих наёмных работников в узде частнособственнических отношений, а для этого все средства хороши. Широкомасштабная демонизация КНДР по рецептам Геббельса, породила в головах «свободных» граждан «свободного» мира устойчивую иллюзию, когда электорат, не имеющий правдивой информации о каком-либо явлении, покупается на его медийный образ, принимая химеру за объективную реальность. Подобное поведение может показаться невероятным, но зная, что люди часто симулирует болезнь, а капиталистическое общество — здоровье, удивляться деформированному сознанию эксплуатируемых не приходится.
Согласно массовому заблуждению Северная Корея — это тоталитарное государство, где люди едят траву и где всех недовольных расстреливают из зениток, а Южная — передовая азиатская демократия, счастливая, свободная и процветающая держава. Но как в действительности обстоят дела с благоденствием на поделённом Корейском полуострове хорошо видно из многочисленных фотографий массовых мероприятий в обеих странах.
В КНДР, несмотря на известную национальную специфику, полным ходом идёт коммунистическое строительство. Неуклонно сокращающийся объём товарно-денежных отношений, бесплатная медицина и образование, отсутствие квартплаты, безработицы, искоренение коррупции и преступности в целом, указывают на стремление северо-корейского общества упрочить социальную и экономическую справедливость, что не может не отражаться на людях.
Как и в доперестроечном Советском Союзе, граждане КНДР уверены в завтрашнем дне. Чтобы не случилось — здесь никого не оставят в беде. Ощущение непосредственной принадлежности к обществу выражается в спокойствии и удовлетворении, в сплоченности перед лицом множественных внешних угроз.
Радость в КНДР — наиболее часто встречающаяся эмоция. Людям живущим в условиях обобществлённых средств производства нечего делить, незачем конкурировать. Отсутствие материальных условий для соперничества, для звериной борьбы за существование с себе подобными, позволяет высвободить творческую энергию созидания, неуклонно увеличивать реальное производство благ при научном, плановом ведении хозяйства.
Небольшая зарплата граждан КНДР уравновешена солидными фондами общественного потребления. Учитывая, что человек в Северной Корее находится в центре внимания, каждый кто приносит пользу обществу живёт свободно, ничего не боясь и ни перед кем не унижаясь.
Для любого буржуазного общества это звучит фантастически, но продавец в Северной Корее не станет навязывать вам дополнительных товаров или услуг ради премии. В этом нет никакого смысла, потому-что премии даются за ударный труд, а не за махинации или очковтирательство ради прибыли.
Воспитанные в духе коллективизма и значимости труда на благо всех соотечественников, граждане КНДР любят свою страну и работают на неё, а не на частного хозяина, обслуживая его паразитические интересы.
Психология человека не обременённого поиском куска хлеба, средств на выплату ипотеки, не обезображенное единственным стремлением делать деньги, позволяет каждому проявить себя с лучшей стороны, наиболее глубоко раскрыть свои таланты в той или иной профессии. Причём делать это не в одиночку, а «всем миром», с помощью всего общества.
Повседневная жизнь населения КНДР, несмотря на всё возрастающее уровень её качества, пока далека от совершенства. Объективные причины (агрессивное капиталистическое окружение, экономическая блокада, политическая изоляция) и субъективные (сохраняющаяся противоположность умственного и физического труда, разрыв между рабочим классом, крестьянством, интеллигенцией) тормозят прогресс страны, но не в силах остановить его. Поскольку оценка собственности у северных корейцев ничем не отличается от воззрений классиков марксизма-ленинизма, утверждавших, что собственность – это не отношение людей к вещам, а отношение людей между собой.
Рабочий, крестьянин, чиновник, военнослужащий, учёный или артист в КНДР не разделены между собой отношениями «черной и белой кости». Отсутствие принудительного наёмного труда позволяет всем гражданам страны в более-менее равной мере использовать совокупный потенциал общества, где собственность – не цель, а средство качественного развития человеческих отношений. Интересы всего социума Северной Кореи определяют цели и задачи расширенного общественного воспроизводства.
В силу того, что все достижения на базе общественной собственности в КНДР это вклад в рост производительных сил, преимущество северокорейской модели перед частнособственническими режимами капстран, не могут не отражаться на мировосприятии граждан, осознающих силу передовых человеческих отношений.
Подняв ввысь факел науки северокорейское общество использует плановую экономику как единственный и безальтернативный способ управления всеми материальными ресурсами общества.
Примечательно, что в КНДР, как и в СССР с огромным вниманием относятся к детям, поскольку именно в детстве закладываются понятия честности, порядочности и справедливости. Практически каждый, чьё детство пришлось на советскую эпоху, посетив страну Чучхе отмечает, что снова, хоть и на мгновенье, но окунулся в беззаботное пионерское детство.
Не омрачённая неустранимыми пороками капитализма счастливая юность в КНДР, выдаёт всем молодым гражданам билет в увлекательную взрослую жизнь. От того и лиц радостных и светлых в стране победившего социализма через край.
В Южной Корее, где проживает около 50 млн. человек и где ежегодно проходит более 10 тыс. демонстраций, массовые мероприятия имеют качественно иной уровень.
Частная собственность порождает комплекс отношений не позволяющий обществу распоряжаться всем произведённым продуктом. Обман в распределении совокупного дохода порождает ненависть, злобу и агрессию — самые распространённые эмоции жителей капстран.
Экономические требования в условиях частной собственности не могут не трансформироваться в политический протест, поскольку с ликвидацией кустарщины, раздробленности хозяйств и производств, подчинения всей промышленной базы горстке монополистов, объективно снимает необходимость сохранения частной собственности как инструмента прогресса. Люди не имеющие об этом точных научных данных, всё-равно чувствуют несправедливость, но в силу невежества выплёскивают негатив друг на друга, в сторону полиции и армии — практически таких же бесправных наёмных работников — бездумную и безвольную обслугу правящего класса.
Как образец «азиатской демократии», Южная Корея переняла всё худшее, что могли предложить США своему сателлиту в качестве примера общественного устройства. Самую скверную разновидность рыночной экономики: государственно-монополистический капитализм, помноженный на местные традиции и кумовство. Ужасное трудовое законодательство, засилье иностранного капитала, фикция бурного экономического роста — всё это отражается на людях, инстинктивно ищущих выход из заколдованного круга бесчеловечной эксплуатации.
«Суверенная демократия» Республики Корея не стоит и ломанного гроша. Оккупированная войсками НАТО, подчинённая Вашингтону экономически, Южная Корея выписывается «независимыми» СМИ исключительно в радужных тонах. Большой ВВП на душу населения, открытость государства, соблюдение (на бумаге) прав человека — перечень «достижений» можно обсуждать бесконечно, но главный показатель жизнеспособности общества — это уровень рождаемости. В этом «юг» серьёзно уступает «северу».
Главная проблема современного южнокорейского общества — увеличение разрыва между богатыми и бедными. Добавьте к ней кастовость, клановость, всеохватную цензуру, платную медицину, образование, дорогое ипотечное жильё и эмоции граждан выступающих против всего этого «благоденствия» уже не вызовут сильного удивления.
Заглянув за ширму «суверенной демократии» Южной Кореи обнаруживаешь свирепый оскал диктатуры капитала. В первую очередь он проявляется в остервенелой борьбе с любыми симпатиями к КНДР. С этого места «открытость, дружелюбность и прозрачность» ангельской республики «свободных» корейцев переходит в свою противоположность.
Оболваненные капиталом принуждаются считать источником всех своих бед «северян», которые «угрожают» демократическому развитию страны. А то, что демократия в Южной Корее лишь её имитация, осознаётся немногими гражданами, которых сурово преследую за инакомыслие. С момента убийства генерала-диктатора Пак Чжон Хи в 1979 г. (отца пойманной на взятках главы государства Пак Кын Хе) страна эволюционировала в сторону демократии лишь на страницах проправительственных/проамериканских СМИ. При президенте Ли Мён Баке (2008—2013), и её коллеге Пак Кын Хе (2013—2017) спецслужбы вели слежку и осуществляли прессинг активных оппозиционеров, в том числе деятелей культуры и искусства.
Филькина грамота южнокорейской «свободы» подтверждается «чёрными списками» Министерства Национальной Безопасности, согласно которых свыше 10 000 человек фигурировали в них как враги государства. И речь идёт не только о сторонниках левых партий, но о любых оппозиционерах в принципе.
Всё это непосредственно отражается в сознании масс, которым десятилетиями пели про «свободу слова» и «равные возможности», на деле либо подкупая, либо подавляя любую политическую активность идущую вразрез интересам крупных частных собственников.
Экономические трудности и серьёзные социальные проблемы выражаются в том, что большинство южнокорейцев в возрасте от 20 до 45 лет не состояли в отношениях. Среди них больше половины как мужчин, так и женщин заявили, что сознательно выбрали холостую жизнь. Основные причины: дорогое образование, безработица, неподъёмные ипотечные кредиты и сверхэксплуатация — когда сих хватает лишь доползти до съёмной каморки и отключиться…
Неоспорим тот факт, что южные корейцы априори не способны освободиться от старых, отживших своё, капиталистических отношений, пока страна наводнена американской военщиной, проливающей крокодиловы слёзы об извечной «коммунистической угрозы» с севера.
В 2018 году в докладе ООН было отмечено, что Южная Корея как 11-я экономика мира, переживает острую недостаточность доступного жилья (коэффициент рождаемости в стране — меньше одного ребёнка на женщину) создает серьезные препятствия, в особенности для малообеспеченных слоев населения и молодежи. В этом отношении стоит вспомнить художественный фильм «Паразиты» Пон Джун-хо, где главные герои — бедная семья, ютящаяся в подвале. Конечно, «Паразиты» не документальный фильм, но режиссёр очень правдиво показал жизнь значительного числа жителей Сеула живущих в подвалах.
Ознакомившись с вышеприведённой информацией, ряд критиков примется за рассуждения в стиле буржуазного объективизма, мол, автор идеализирует действительность в КНДР и демонизирует оную в Южной Корее. Дескать, и там и там существуют проблемы, однако достижения рыночной экономики налицо, и они на порядки выше чем у северного соседа. Причина столь поверхностного восприятия — болезненное желание сглаживать углы, стремиться к «золотой середине» в оценке любого политического явления. Суть этих заблуждений состоит в том, что носители «демократического» сознания (неважно кем они себя считают: «правыми», «левыми» либо вообще людьми вне политики) не понимают, что принцип «срединного пути» есть выражение буржуазной партийности, когда фальсификация истории в массовом сознании преподносится как объективная, внеклассовая правда. Указывая, что в Южной Корее также имеют место быть мирные демонстрации и массовые праздники без полиции и побоищ, они забывают, что настоящая объективность заключается в том, что частная собственность неизбежно деформирует личность, а общественная и коллективная как в КНДР, СССР или ГДР — открывает простор для прогресса, что отчётливо видно на контрасте массовых мероприятий «севера» и «юга». Это и есть настоящая объективность.