Увы мне грешному!
Моё первое впечатление от личности протоирея Дмитрия Смирнова было несколько двойственным и не то, чтобы самым благоприятным. Православные знакомые затащили меня на всенощную, которую служил протоиерей Дмитрий, и как полагается, после всенощной, последовала проповедь. Её читал протоиерей Дмитрий. Как только он возгласил первые слова, передо мной предстал пламенный оратор, бескомпромиссный поборник правды.
Отец Дмитрий в праведном гневе рассказывал об одном своём знакомом, по профессии военном. Это был человек именитый, но, увы, не воцерковлённый. Упомянутый военный, ища у священника сочувственного понимания, даже не без некоторой пагубной иронии (некоторой игры высокими словами) говорил, что находится в поиске истины, но к православию окончательно не пришёл. В довершение к сказанному военный (видимо человек, не слишком осведомленный в церковных канонах) предлагал священнику в виде исключения чуть ли не посмертно крестить его сына. (Сын военного, тоже человек военный, погиб, выполняя боевое задание).
Настаивая на том, что верить надо всем сердцем, а не любительски и не мимоходом, проповедник гневно обличал военного, используя даже некоторые публицистические фигуры. Священник в проповеди воспроизводил свой диалог со светским военным. Протоиерей Дмитрий, вообще любящий крепкое словцо, внушал немного легкомысленному собеседнику, что посмертно приблизить человека к Богу так же невозможно, как посмертно наградить медалью героя отечества человека, который при жизни никаких подвигов не совершал и никакими заслугами перед отечеством не отличался.
Я мысленно немножко недоумевал: как же так! Невозможно полностью исключить, что покойный сын военного будет спасён по неизреченному милосердию Божию, но говорить, например, о неизреченном милосердии маршала Жукова было бы даже как-то кощунственно… Сравнимы ли такие величины как спасение души и, пусть даже самые почётные, земные награды? - мысленно сокрущался я.
В своём греховном состоянии (из которого собственно не выхожу) я думал: ну это уж слишком! ну это проповедник «загнул»! Не загасят ли пусть и праведные обличения малую искру веры, которая всё же теплится в военном? И не противоречит ли христианскому милосердию строгая, хотя и справедливая аттестация, которую проповедник даёт покойному сыну военного? стоит ли критически отзываться об усопшем? - в опасном самомнении помышлял я и едва ли, едва ли мог физически представить себе тех смельчаков, которые ходят на исповедь к такому строгому и принципиальному батюшке.
Меж тем, продолжая негодовать и возглашая с амвона гневные слова, протоиерей Дмитрий не ограничивался отповедью военному. Обращаясь к коллективному собеседнику, усердный пастырь говорил: «Вот ты называешь себя верующим! А покажи, в чём твоё православие? Чем ты кардинально отличаешься от мирного обывателя?» - гремел отец Дмитрий на весь храм.
И снова я в мыслях малодушно уклонялся от строгого обличения. Есть люди, которые не выпячивают свою веру, которые внешне ничем не отличаются от себе подобных, но в сердце хранят сокровища веры. И кто изведает тайны сердца? - думалось мне. Мимоходом мне припомнился Валентин Недзвецкий, ныне покойный преподаватель кафедры истории русской литературы в МГУ. Так вот Недзвецкий говорил, что Чехов, может быть, самый тихий и самый глубокий христианин среди русских классиков. Какое поразительное замечание! А что если Недзвецкий, не-священник, тоже по-своему прав, и может быть, не всегда нужно активничать в делах веры? - грешным делом думалось мне во время суровой проповеди.
А с другой-то стороны действительно отец Дмитрий прав, многие для виду ставят свечку, бубнят положенные им благочестивые слова… А живут хуже свиней. Действительно противно, - внутренне соглашался я с проповедником, поневоле сам себе противореча.
Таким же неколебимым, бескомпромиссным оставался протоиерей Дмитрий Смирнов на моей памяти и в качестве общественной фигуры, которая часто является в СМИ. Всех пугающе радикальных высказываний протоиерея Дмитрия, пожалуй, и не перечислить! Чего стоит его скандальное замечание о том, что женщины, не зарегистрированные в официальном браке, но находящиеся в сожительстве, - это «бесплатные проститутки». С отцом Дмитрием, увы, можно бы и поспорить (но спорить, в очередном случае, не хочется). Ведь стремление к замужеству - глубинный женский инстинкт. О нём свидетельствует, например, светский писатель Алексей Толстой в повести «Похождения Невзорова». Одна из второстепенных героинь повести тяготится своей ролью любовницы и пытается воздействовать на любовника так, чтобы тот сделал ей официальное предложение. Показательно, что упомянутый любовник выведен у Алексея Толстого в качестве скользкого типа, персонажа с сомнительными нравственными качествами, опасного интригана.
Иное дело, что в наши непростые дни гендерная расстановка сил докатилась фактически до необъяснимого курьёза. Человечество, давно пройдя стадию женской эмансипации, испытав на себе движение феминизма, постепенно движется к матриархату. Поэтому в современной реальности те, кого протоиерей Дмитрий сгоряча назвал «бесплатными проститутками», имеют серьёзный шанс на моральную (а то и на финансовую) компенсацию своего обидно двусмысленного амплуа. Нередко женщина, чей брак нигде не зарегистрирован, пользуется этим обстоятельством как козырем для того, чтобы выжимать последние жизненные силы, буквально вить верёвки из своего незадачливого партнёра. Так что быть «бесплатной проституткой» сегодня по-своему очень и очень выгодно. Недаром Достоевский писал, что быть обиженным вообще иногда до чрезвычайности удобно.
В параметрах рационального светского ума резкие суждения протоиерея Дмитрия подчас кажутся небесспорными. И главное, возникает почти крамольный вопрос: не противоречит ли излишний радикализм протоиерея Дмитрия словам апостола Павла из послания к галатам: «Братия! если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным»?
Братья и сестры! Усомниться в правоте отца Дмитрия побуждают, прежде всего, не рациональные соображения (они как раз не важны), а присущий протоиерею Дмитрию полемический задор, качество рьяного публициста.
Не приходится удивляться, что протоиерей Дмитрий недавно полетел с должности главы патриаршей комиссии по делам семьи. Он был задвинут на более скромную должность с формулировкой «по состоянию здоровья» (такими формулировками сопровождались кадровые перестановки в советские времена). Кадровый сдвиг в комиссии по делам семьи произошёл, как этого следовало ожидать, по решению патриарха Кирилла. Очевидно, на должность главы понадобился грамотный функционер и умелый дипломат, а отец Дмитрий - благодаря своим закидонам - на эти две тесно взаимосвязанные роли никак не тянет. Впрочем, сказанное никак и ни с какой стороны не характеризует священника Фёдора Лукьянова, преемника отца Дмитрия на руководящей должности.
Да, протоиерей Дмитрий весьма не однозначная фигура, но его смещение с должности вызывает у автора этих строк некоторую оскомину, моральную оторопь. Как всё-таки не любят у нас на ответственных должностях людей, склонных иногда ошибаться, но самостоятельно мыслящих!