Понятие «эпигон» – слово древнегреческого происхождения. В буквальном переводе оно означает лицо, родившееся после кого-то, то есть, – потомка. В исторической науке им называют правителей, которые царствовали после Александра Македонского в 3-1 веках до н.э.. Они были преемниками его полководцев, которые после смерти царя разделили между собой его огромную державу.
Таким образом, эпигоны имели, если можно так выразиться, вдвойне вторичное значение. Это во многом определило презрительное, неуважительное отношение к ним, как личностям, которые значительно уступали знаменитому македонскому завоевателю как по харизме, так и по талантам. А между тем первое время их правления было периодом относительной стабильности (насколько она была возможна в то беспокойное время), когда, несмотря на дробление царств, сохранялись три главных центра, поддерживавших некоторое равновесие в Древнем Восточном мире. Поэтому пренебрежительное отношение к этой эпохе не оправдано: распад империи Александра Македонского был неизбежен даже без участия эпигонов. Эта держава была слишком громоздкой и разноплеменной, и она прекратила бы свое существование при любых правителях.
Понятие «эпигон» органично перешло из истории в литературу, означая неумелое подражание эталонным произведениям, отсутствие творческой оригинальности и самостоятельности. Оно прочно вошло в лексикон в 20 веке, когда возникла мода на пересмотр и критику русской классической литературы предыдущего столетия. Впрочем, уже во времена А.С. Пушкина среди поэтов и писателей остро встал вопрос о подражании западноевропейским авторам. Например, ни для кого не секрет, что Александр Сергеевич увлекался творчеством У. Шекспира и Дж. Байрона и часто использовал характерные для их творчества темы и идеи в своих романтических поэмах и драматических пьесах. Однако при этом вряд ли кто-нибудь назовет Пушкина эпигоном или подражателем его английских коллег по цеху.
Все вышесказанное не отменяет проблему так называемых литературных шаблонов и трафаретных идей, которые кочуют их книги в книгу у посредственных писателей. Проблема в другом: как органичное заимствование чужих творческих идей презрительно не обозвать эпигонством (не до конца понимая значение этого слова)? Впрочем, многие современные авторы стали слишком самостоятельны и смелы и (выражаясь фразой известной песни) «теряют корни». Возможно, молодым писателям следует задуматься над возвращением к истокам и не стесняться обвинения в «эпигонстве» таким мэтрам как Пушкин, Лермонтов, Тургенев и др.