Эту немолодую, измождённую женщину я каждое воскресенье видела в храме.
Она горячо молилась, а рядом как столбик стоял маленький мальчик. На вид ему было года три с половиной. Мальчик стоял тихо, безропотно и только иногда начинал тихонько хныкать. Его мама, а может быть, это была молодая бабушка, своими длинными пальцами брала ребёнка за плечико и, немедленно выводила нарушителя на улицу. Там она шлёпала его несколько раз и, оставив у дверей церкви, возвращалась в храм. Мальчик сиротливо стоял рядом с огромной колонной и тихо по-сиротски плакал. Наблюдая эту сцену, я чувствовала, как начинало ныть в груди, но вмешиваться не осмеливалась.
Наши внуки вели себя в храме ужасно, особенно если мы приходили на службу в полном составе: шестилетний Кирилл, пятилетняя Маруся, трёхлетняя Оля и полуторагодовалый Ванечка. Начиналось всё хорошо, но когда дети уставали, они начинали перешёптываться, пересмеиваться, толкаться, и мне приходилось срочно эвакуировать всю компанию, чтобы не мешать молиться другим. Мы гуляли около храма вплоть до «Верую», а иногда, когда дети особенно шалили, и до «Отче наш».
Однажды мы как всегда прогуливались до Причастия и увидели плачущего одинокого мальчика. Наш самый младший внук Ванечка немедленно бросился к нему - жалеть. Он крепко обнял незнакомца за худенькие плечики и тот неожиданно легко откликнулся на ласку, прижался щекой к новому другу, притих и робко улыбнулся. Дети ликовали!
- А вот и мама твоя, - сказала я, когда из дверей храма показалась знакомая худощавая фигура.
- Бабушка, - сердито и громко закричал Кирилл. - Это не мама, это его мачеха!
Женщина вздрогнула как от удара, заозиралась кругом боясь, что кто-нибудь услышит это обвинение. Тихо без прежнего раздражения взяла за руку ребёнка и увела в церковь.
Впоследствии эта женщина всегда сторонилась нас. Она производила впечатление одинокого и несчастного человека и такая же печать, увы, лежала и на ребёнке. Мне хотелось так же, как наш Ванечка, броситься к ней, прижать к себе, пожалеть, но она постоянно прятала от меня глаза и я не решалась даже заговорить с ней.
Несчастливая мать не может воспитать счастливого ребёнка. Счастье же это не здоровье и достаток, а уменье радоваться тому, что у тебя есть. У меня и у этой женщины есть очень много: у нас есть дети, мы имеем возможность ходить в церковь, у нас есть силы молиться, мы одеты, обуты, не голодаем. Для нас плещется озеро, из травы тянут к нам свои мягкие головки одуванчики, для нас каждый день встаёт и роскошно катиться за горизонт небесное светило. Каждую букашку и каждый оттенок на небосводе, всё Господь создал для нас – радуйтесь!
Вскоре мы уехали, и больше я никогда не встречала эту женщину и её ребёнка, но маленькая унылая фигурка в церкви, в Божьем доме, где так радостно и светло должно быть всем, а особенно детям, то и дело всплывает в моей памяти.
© Елена Шилова
2005 год, октябрь
- Маленькая повесть о первой и последней любви "Свадьба"