Это моё второе обращение к художнику Каллиме (первое см. тут). Не поведусь на соблазн танцевать, как от печки, от прошлого обращения к нему. Беру быка за рога, за романтизм и тому подобное:
«Каллима разрабатывает многосерийное повествование сродни эпосу, героями которого являются боевики-горцы, узнаваемые по таким атрибутам, как бороды, кроссовки и костюмы Adidas. Изображены они в романтизированной манере» (Куратор Фонда Смирнова и Сорокина. https://kulturomania.ru/news/item/tregulova-ne-soglasilas-s-traktovkoy-kartiny-kallimy-na-vystavke-pokolenie-xxi/).
Сам Каллима говорит так:
«…то, что мои герои со временем впали в маньеризм, связано с тем, что чеченская проблема становилась все более виртуальной, поэтому и моя история стала более личной, мои персонажи стали более изящными» (https://artguide.com/posts/711).
Это сказано гораздо сложнее, чем написал куратор, и надо разбирать.
Слово «виртуальной»– это про переход чеченских боевиков в статус сообщений по ТВ об уничтожении двух-трёх террористов там и сям из статуса реального страха и ужаса (в том числе и для Каллимы, которому пришлось из Чечни бежать; или для меня {в 2000 году мне пришлось жить в Москве, и мне, как и другим, приходилось обращать внимание на троллейбусных остановках на вещи, похожие на кем-то забытый пакет}). Стало не так страшно.
Слово «маньеризм»– это про отчаяние настолько крайнее, что впадают в надежду на сверхбудущее (вплоть до мистического), которое будет благое для отчаявшихся. Иными словами речь об переходе от героики массовых действий к героике массово духовной. (О мещанствующих речи нет.)
Слово «личной»– это о ницшеанстве Каллимы, которое я вывел в первом подходе к его картинам. Я только тогда так и не решил, те странности, какие были заметны в его картинах, это иллюстрация уже знаемого ницшеанства, или это образы подсознательного идеала ницшеанства – метафизического иномирия, или это вообще изопублицистика*, то есть околоискусство. (Я там ставил себе в заслугу всего лишь постановку вопроса о Каллиме именно так). Ни о каком романтизме у меня речи не было.
Я не обратил тогда внимание на слово «изящными». Оно как раз имеет отношение к романтизму, ибо те убегали из ужасной действительности в свою внутреннюю жизнь, которая прекрасна. Картины романтиков безумно красивы из-за идеализации, которая была странностью по отношению к реальности никогда до такой красоты не дотягивающей.
Так чувствуется ли выражение этой красоты внутренней жизни у изображённых Калимой боевиков?
По-моему, наоборот. Тут выражена какая-то отвратность их жизни. Выражена хотя бы этими всего двумя цветами: жёлтым и чёрным. Но не только. – Какая несчастность у этого молящегося! Всё вокруг – такое диагональное, то есть напряжённое – его так раздражает, что хочется думать, что он схватил и сжал руками голову не от улёта душою к Аллаху, а чтоб отгородить себя от окружающего ужаса. Совсем не отдых тут. А передышка загнанным. Как выгнанная из дома собака. Не потому ль она тут тоже изображена? Причём она встрепенулась, подняла голову в направлении опасности и навострила уши. И для молящегося ничего хорошего нет в том, что товарищ не молится с ним. Значит, он неверующий. Значит, нет среди боевиков духовного единства. Одно дело иметь независимую Чечню, чтоб не жить в России, в которой церковь всё же отделена от государства. А другое, если не положение религии причина сепаратизма (у немолящегося боевика). Всё ж тогда страшно понижается.
А точка зрения – сверху. Не вверх, как было б у романтика (далеко за хмари подалі від світу). Ужас – этот отдых… Случайность, заявленная в названии, это, наверно, то, что удалось оторваться от погони (у них ничего с собой нет, даже еды). А необходимость – это отдохнуть от бега надо, ну и час молитвы пришёл.
Точка зрения автора сверху* – это как бы отстранённость автора. Не жалость к гонимым, не ненависть к гонителям. А, помня о ницшеанстве из первого подхода к Каллиме, образ скуки Этого мира с его лживыми религиями спасения и его надоевшей суетой сует по какому бы поводу это ни было. И – бежать из Этого мира не «за хмари», а вообще в метафизическое иномирие, противоположное тому свету религий спасения.
То есть Трегулова, директор Третьяковки, права: никакого тут романтизма в картине.
Другое дело, что она трусит скандала: чеченские боевики изображены не в виде отвергаемых головорезов. И, кажется, согласна переметнуться (ведь не могла ж она не знать, что написано куратором по поводу картины).
С другой стороны, я, например, опять не могу решить, не от знания ль, что такое ницшеанство, искусство гордых и не боящихся смерти ради высот духа, чего не бывает у низменного большинства, нарисовал свою картину Каллима. Ему надо в России выразить презрение к большинству в России. Что надо взять темой? То, что вызовет у большинства отторжение к нему: боевиков на якобы отдыхе, этак по человечески… нелюдей.
Та ли эта неожиданность, которая может родиться только если идеал художника находится в области могучего подсознания? Или и от слишком хорошего знания ницшеанства можно такое задумать? – Я опять не знаю.
Но это не романтизм.
И было б жаль, чтоб Россия превратилась в Израиль, в котором играть музыку Вагнера не принято, потому что тот был любимым композитором Гитлера.
По такой логике и эту статью может прийтись стереть: экстремистская-де.
20 сентября 2020 г.
*- Защитники Калимы и современного искусства, считая изопублицистику искусством, говорят, что тут в борьбе с грубостью СМИ, работающих штампами (например, боевик – плохо, Украина – нацистская, Запад – враг) применён приём субверсии или аверсии. Это нарушение ожиданий, внушённых грубыми и извращающими СМИ.
«Субверсия (англ. subversion, букв. «подрывание») — вид игры со штампом, одна из разновидностей его сознательного избегания. От аверсии отличается тем, что при аверсии аудитория ждёт штампа, руководствуясь исключительно законами жанра — штамп не появляется; а при субверсии уже в самом сюжете дан намёк, что вот оно, сейчас будет — и вроде бы поначалу так оно и происходит, но потом штамп отыгрывается совсем иначе, нежели ожидалось.
Например, если в боевике после того, как герои разгромили базу злодея в пух и прах и оставили там хлам и крошево, и зритель ждёт большого бадабума, а ничего не взрывается и никто даже не думает ничего взрывать» (https://posmotre.li/%D0%A1%D1%83%D0%B1%D0%B2%D0%B5%D1%80%D1%81%D0%B8%D1%8F).
Так и здесь: боевики, а никакой беды не совершающие. Это издевательство над грубыми СМИ и подпавшими под их влияние людьми.
- По-моему, в данном случае, во всяком случае, Калима сложнее, чем изопублицист. А суб- и аверсия – грубость, похожая на сами критикуемые СМИ.
20.09.2020.