Занимался рассвет.
- Пётр Михайлович! - невысокий курчавый мужчина в ободранном красном кафтане бежал по прогнившим доскам причала. - Пётр Михайлович, стойте же! Товар прибыл.
С воды веяло холодом. Промозглый сентябрьский ветер трепал местами поседевшую светлую шевелюру статного купца. Пётр Михайлович обернулся:
- Это Ганс? - глухой голос рухнул к ногам курчавого пирата, пытавшегося отдышаться.
- Да, Пётр Михайлович. Он привёз...
- Знаю, знаю
В болезненно бледной руке купца сверкнули золотые монеты. В следующий миг они исчезли в просторных карманах ободранного кафтана. Пират лихо улыбнулся и ушёл.
Невыносимо воняло рыбой. Улицы заполнялись людьми. Суета. Шум. Тусклое Солнце размазанной кляксой терялось в голубых перинах неба.
- Доброе утро, - Пётр Михайлович подошёл к низенькому немцу в кожаной курточке и протянул руку.
Короткий кивок. Иноземец, воровато оглядевшись по сторонам, протянул купцу небольшую коробку. Жесткокожие руки Ганса были напряжены. Пётр Михайлович спрятал коробку за пазуху.
- Сколько с меня? - покупатель уже принялся отсчитывать деньги.
- Даром, - Ганс даже не посмотрел на купца, - а теперь уходите.
Узкие улочки беспорядочно завязывались в морские узлы и причудливые узоры. Грохнула тяжёлая дверь.
- Вот мы и дома, - Пётр Михайлович трясущимися от волнения руками достал приобретённую коробочку, из которой раздалось чириканье, - сейчас, сейчас.
Пару мгновений и по столу запрыгало зелёно-жёлтое нечто.
- По-пу-гай, - купец опустился на стул.
- Guten Morgen, - после нелёгкой поездки птица слегка хрипела.
- Гутен, гутен, - Пётр Михайлович мягко улыбнулся.
Лучик тепла шлейфом протянулся через весь первый этаж и ступил на скрипящую лестницу. Пыльные топи преградили страннику путь.
Пётр Михайлович протянул палец к аляповато раскрашенной Бог весть кем птице. Попугай отскочил в сторону. Едва заметная паутинка слёз тронула голубые глаза купца.
-Папа, папа, привези не того попугая!
- Будет тебе доченька
Девочка лет четырёх надула покрасневшие от неведомой хвори щёки. Пётр Михайлович вздохнул и присел на корточки:
- Так уж и быть, я постараюсь в следующий раз привезти тебе попугая
- Такого же как у Ганса? - глаза ребёнка засверкали
- Абсолютно такого же
Слабая, но безмерно благодарная улыбка тронула побледневшие уста.
После смерти дочери Петра Михайловича прошло уже пять лет, но изо дня в день он продолжает вспоминать нарисованного детской рукой странного зверя на старых счетах и шторм, отнявший у купца последний шанс услышать счастливый смех своего ребёнка.
