Жена известного рижского художника Виталия Ермолаева Людмила рассказывает, каково это -- быть музой, менеджером и подругой одновременно
«По отдельности нас нет»
– О том, что значит быть женой художника, я специально никогда не думала, – рассказывает Людмила. – С чем мне было сравнивать? Помню, еще в школе читала книжку Лидии Лебединской «Зеленая лампа», где она рассказывала о своем муже, известном писателе. И мне запомнилась одна фраза: «Мечтала всю жизнь быть с ним вместе». Тогда я подумала: и мне бы так с мужем. Вот и напророчила. Мы все время вместе. По отдельности нас нет.
Лучшее время для нас – когда можно сесть в машину и уехать куда-то – вдвоем, по очереди за рулем. Когда вокруг никого.
Все, конечно, очень непросто. Когда у нас пошли дети, мне нужно было выбирать – нянчить детей или заниматься художником. Честно скажу, дети получали меньше внимания, чем художник. Иначе невозможно было. Его нельзя было оставить одного. Художник требует всю тебя и абсолютного понимания. Ничего романтического в этом статусе нет. Просто надо сразу сказать себе: вся моя жизнь направлена на служение этому человеку. А человек-то не простой. С талантом и тонкой душевной организацией. Художников вообще надо хвалить. Если не хвалят, они же сразу комплексуют. Надо, чтобы кто-то им напоминал, что они гении. Для меня это очевидно. Даже не пытаюсь это как-то специально осмыслять. Это мой выбор. Я так живу.
Все началось с чемоданов
Если меня спрашивают: «Когда вы с Виталием познакомились?», обычно отвечаю: «Так долго не живут». В общем, это было больше 50 лет назад.
Мы были студентами. Я училась на первом курсе в Ленинградском университете на философском факультете. А Виталий – на втором курсе Академии художеств. Поскольку я была рижанка, то летала домой каждый месяц. Однажды возвращалась из Риги, а Виталий ехал от своего друга, у которого был в гостях. На вокзале мы и пересеклись. Он увидел, что стоит такая худенькая девочка с кучей багажа – и поднять сумки не может. «Вам помочь?» – спросил он. Вот с тех пор так всю жизнь и носит мои чемоданы.
У меня в то время была какая-то симпатия из ленинградцев – молодой человек, который занимался изучением искусственных спутников Земли. Провожал, назначал свидания… Но знакомство с Виталием затормозило эти «спутники» прямо на орбите. Мы стали встречаться. Однажды Виталий пригласил меня на день рождения в общежитие. Пришли, а там полумрак, много людей, Альберт Асадуллин играет на гитаре. Богема. Оказалось, знаменитый певец был однокурсником Виталия – не только по академии, но и по художественному училищу в Казани. Именно он первым съездил в Питер на разведку и убедил друзей туда поступать. Так они вместе и поступили – семь человек. Но на последнем курсе он уже пел в «Орфее и Эвридике» вместе с Ириной Понаровской.
И начались наши свидания, гуляния по ночному Питеру. Что мне в Виталии сразу понравилось? Он меня смешил. Говорил: тебе палец покажешь – и ты уже хохочешь. Все происходило на Васильевском острове, где мы жили и учились. Но на третьем курсе его общежитие перевели на новое место, а я осталась на старом. И вот тогда нас замучили питерские мосты. Когда их разводили, был риск остаться до утра куковать на улице. Так мы встречались полтора года. Понятно, что вопрос встал ребром: жениться или расходиться, потому что учеба пошла прахом.
Перед тем как подать заявление в загс, Виталий просил разрешения у своего отца. А отец работал начальником отдела снабжения крупного химического завода в Казани. Решительный и строгий был по характеру. Как раз перед этим он запретил дочери выходить замуж. Сказал: подождешь. Виталий сочинял ему письмо… восемь часов. Что он там писал, я понятия не имею. Но разрешение получил. А в июне, когда в Питере был праздник Белых ночей, пришла телеграмма, что папа умер. Ему было всего 50 лет. На химическом производстве люди рано уходили…
«Надо же – и никто не подрался»
Перед свадьбой я поехала в Казань знакомиться с семьей. А весила я тогда 47 килограммов. Встретили нас все женщины семьи – мама, две бабушки, сестры, тетя… И тут я – пигалица такая. Чтобы произвести хорошее впечатление, привезла с собой «Книгу о вкусной и здоровой пище». И прятала ее под матрасом на случай – вдруг придется поразить всех умением готовить. Я очень боялась. Но все прошло хорошо. Там, в Казани, Виталий написал мой первый портрет.
Потом была наша свадьба, на которой гуляли 60 человек. Виталий заработал деньги на свадьбу, что-то разрисовывая. Для торжества мы нашли столовую, которая в этот день впервые открывалась. И друзья-художники решили там красиво все оформить. Всю ночь накануне свадьбы они на обоях рисовали плакаты «Совет да любовь». Безумно устали. И, конечно, после первой рюмки часть гостей была обездвижена, а кто-то просто уснул.
Началась наша жизнь по съемным квартирам в Питере. Больше всего повезло с последним жильем: рядом с мостом лейтенанта Шмидта, с видом на Академию художеств. Это была служебная квартира, коммуналка. Чтобы получить там комнаты, Виталий пошел работать дворником. Помню, однажды мы пригласили друзей. Я сварила борщ. Когда соседи увидели заходящих 15 мужиков, они быстренько сняли вещи с вешалок и спрятались по своим комнатам. А на следующее утро удивлялись: «Надо же – и никто не подрался».
Мы все делали вместе. Когда родилась дочка, в кино ходили по очереди. Один шел в зал, другой ждал у входа с коляской. На сессию к нам поочередно приезжали помогать мамы. Так и обошлась я без академических отпусков. Но не без приключений.
Однажды у меня украли портфель с черновиком дипломной работы. Это был ужас, до защиты диплома оставалось три месяца. Пришлось все восстанавливать, и мы по очереди с Виталием сидели в библиотеках. А защитилась я первая, на пятерку. Тема моего диплома была – «Русская икона как памятник средневекового мировоззрения». По окончании вуза получила свободный диплом. И мы поехали в Ригу. Никому тут моя русская икона не была интересна. Пришлось идти работать туда, куда брали – в Академию наук, в институт экономики.
Виталий получил диплом архитектора, но по сути своей всегда был художником. В Риге его взяли в отдел ландшафтного дизайна. А потом он этот отдел возглавил. Они обустраивали парки, проектировали первую пешеходную улицу Вальню. В его отделе работало 40 человек. Приходилось решать много хозяйственных проблем – то трубы прорвет, то что-то ломается. И он просто изнемогал.
Когда начались выставки группы «Свободное искусство», Виталий впервые стал выставлять свои картины. А на улице Ленина был антиквариат, куда он сдавал акварели, – их быстро раскупали. В то время это был хороший приработок. Живописное начало в нем всегда было сильнее архитектурного. Но ничего, наверное, не бывает случайного. Вот этот дом в Майори, где находится наш Театр светящихся картин, он спроектировал сам 16 лет назад.
Продолжение ЗДЕСЬ, подпишись на наш канал!
Рита Риттер (с) "Лилит"
