Лес – изо льда. Он Изольда,
Тонки птичьей тушью пальцы,
На ветви двоится цевка,
И браслеты на запястьях выступают
Из-под перьев распушившейся берёсты -
Но внутри болит-болеет, на стволе саднят коросты,
А на кистях туги перстни – ранит бриллиант до кости,
И сквозь ранку сок краснеет, не бежит и стынет быстро -
Так красива, молчалива быть должна принцесса в искрах.
На макушке веер всходит тонкой сеточкой морозной,
И очин стоит, стеклянный, придавая деве стати и сиянья мелкой горсткой
Пыли вьючей серебристой, оседающей в бородке старика. Застывши рядом,
Он седой лишайник гладит – стар, как горе, как забвенье
Не своей людьми печали. Как заманчиво явленье во величии и свете…
Но окупит преступленье то, что раз заплачут дети?
Но бывает ли красиво то, что резко и колюче, и ревниво, и надменно, как шипы у роз кипучих,
Что во пене лепестковой скрыли когти тэккокаги, что не ведают ни ласки, ни руки с ножом и в краге?
Не касается улыбка губ, когда глаза – с прищуром,
И туманит срез гранитный и блестящий хлада дума,
И скользит на лапке с ветви каплей солнца птичка-вишня,
Неродная и живая, с дрожью сердца, в льдистом – лишней…
