Дан вошёл в комнату без окон, парадные туфли стучат по прорезиненому покрытию пола. Свет единственной лапы рассыпался бликами по орденам и медалям на груди кителя. В дальнем конце за столом сидят трое: две женщины и чёрный мужчина. Одеты в гражданское, но лица словно вытесаны из гранита. Рейнджер ощутил ледяной взгляд, просканировавший от носков ботинок до макушки.
Сердце сжала железная лапа, Дан с удивлением осознал, что боится. Иначе, чем на поле боя, там был простой липкий страх смерти, даже немного приятный, подстёгивающий. Сейчас же вновь ощутил себя тем мальчишкой, выброшенным океаном на крохотный остров полный тухлой рыбы и с дохлым левиафаном. Мерзкий страх неопределённости.
За спиной с шелестом гидравлики закрылась дверь. Щёлкнул магнитный замок. Дан медленно прошёл к столу, не дожидаясь приглашения отодвинул стул и сел на отдалении. Руки положил ладонями на колени и выпрямил спину, держа подбородок чуть выше необходимого.
В комнате холодно, как в пыточном застенке или ему так кажется.
Троица напоминает андроидов из развлекательных фильмов, не слишком хорошо мимикрирующих под реальных людей. Негр, сидящий посередине, закурил глядя в глаза Дану, выдохнул серый дым в потолок и медленно заговорил:
— Знаете, капрал, у нас благодаря вам выписывается прелюбопытная задачка. Думаю, вы понимаете её суть?
— Могу только догадываться, сэр. — Отчеканил Дан, глядя перед собой.
Левая женщина достала стопку бумаг, постучала об стол и положив, протянула верхний листок мужчине. Тот пробежал взглядом, хмыкнул и начал читать:
— Дан Неймлесс, кавалер почти двух десятков орденов и медалей, за захват, удержание, десантирование, заслуги, героизм и ранения. Сынок, да тебя впору сдать пропагандистам, растаскали бы сети в образе суперсолдата, примера для всей Метрополии. Однако... — Чернокожий умолк, глядя на рейнджера с интенсивностью боевого лазера. — Убийство старшего офицера в условиях боя, тяжкий проступок, грозящий смертной казнью. Буду честен, если б не твои заслуги, уже лежал бы с пулей в голове.
Дан молчал, лицо осталось расслабленным, а взгляд спокойным.
— Парень, ты можешь объяснить свои действия?
— Да, сэр.
— Ну же, не стесняйся, мы тебя внимательно слушаем.
— Старший офицер был полностью некомпетентен, его приказы завели отделение в окружение. После нескольких часов обороны, когда боеприпасы стали кончаться, он приказал идти в ближний бой, против экзопехоты. Форменное самоубийство, сэр.
— Это всё?
— Нет. Когда отделение воспротивилось, он сорвался и приказал провести децимацию. У меня был выбор, либо подчиниться, либо устранить его и прорываться на союзные позиции. Время было дорого, и я выбрал меньшую кровь.
— Ясно. — Сказал негр, тяжело вздохнул и добавил. — Мы понимаем, что это было полностью оправдано. Однако мы не можем оставить убийство старшего офицера безнаказанным, но и казнить героя не можем. Дилемма.
В комнате повисла тишина. Негр коснулся плеча правой женщины, та поднялась и сухо зачеканила, словно неживая:
— Дан Неймлесс, по решению трибунала, вы разжалованы в рядового, лишены всех наград и привилегий. С текущего места дислокации вы ссылаетесь во внутренние части. Без права восстановления.
***
Дан перечитал копию приказа лёжа в каюте транспортника. Внутренние части, низший рейнджерский корпус, де-юре занимающиеся связями с подчинёнными колониями, де-факто армейские посыльные и бюрократы.
Врят ли его посадят перебирать бумажки, а значит до самой пенсии будет мотаться от колонии к колонии, сопровождая грузы. Грузчик с винтовкой или, в лучшем случае спасатель, помогающий при катаклизмах.
В любом случае это лучше расстрела, хоть и в разы скучнее.
На запястье завибрировал широкий браслет, пришло письмо. Дан хотел было смахнуть, но увидев отправителя, рывком сел на койке. Прислано с адреса Седьмой Дивизии, его alma mater.
«Дорогой Дан, пишет тебе весь ветеранский состав, надеемся, ты нас помнишь. Не зря же мы гоняли твою сиротскую задницу через полосы препятствий дни напролёт. До нас дошли прискорбные вести о твоём проступке.»
Сердце Дана замерло, а в желудке появилось мерзкое ощущение, словно всю жидкость заменила дистиллированная вода.
«Мы гордимся тобой. Любой из нас поступил бы так же. Парень, ты всё сделал правильно, и мы искренне надеемся, что на новом месте назначения всё у тебя будет хорошо.
P. S. Пусть и неофициально, ты почётный член Седьмой Дивизии. Оставайся сильным и не унывай, мы с тобой.»
Дан трижды перечитал письмо, уголки губ дрожа приподнялись. Глаза защипало, он торопливо смежил веки и повалился на кровать. В груди растеклось странно приятное чувство, словно после затяжного боя, когда вымотанный в ноль садишься у полевой кухни с кружкой горячего чая и тарелкой мясной похлёбки, вместо рассыпчатого концентрата.