Ероха был не из тех, кто идёт по жизни с хитрицой, да с оглядкой. Жалеть не умел, но и сам никому не жалился. Уходил легко - не оглядывался. Жаден до жизни Ероха! Бывало мать всё причитала: «Ужо спокою от тебя нету!» Да уж; не за тем он явился на белый свет, чтоб на одном месте в спокое просидеть.
Весенний ветер треплет волосы и бороду. Бережно и резво несёт плот лесная река. Мимо плывут коряги, оторванные зимними бурями. Серые гуси плещутся в сверкающей на солнце воде. Ероха с наслаждением втягивает в широкие ноздри вольный попутный ветер. Щурясь на солнце, вглядывается в неведомую даль. Горечь разлуки легко растворяется в весеннем небе, да тонет в синей речной воде. Куда несёт его течение – неведомо. Да и не всё ли равно? Коли он вдостоль насиделся у бабьего подола? Охота поразмяться молодцу. Не век же в запечье сидеть. Не старик, поди.
По берегам сплошной стеной стоят боры. Тяжёлые ветви дерев в иных местах склонялись до самой воды. И притчилось будто, густые уремы жаждут проглотить реку. Корявые клешни с обоих берегов тянулись друг к другу, словно руки великанов. Вот-вот дотянутся – сплетутся ветвистые персты и остановят реку.
Но вода веками прокладывает свой путь. То расширялась, то сужалась река, то исхитрялась обойти островки леса, разделяясь на быстрые протоки. Река двигалась только вперёд. И человек, дерзко стоя на самой середине реки с шестом в руках, двигался в такт течению, и глаза его смотрели только вперёд.
Ерохе приходилось бывать дальше соседних сёл всего однажды - отец возил его на городской торг в Елну. И с того то дня понял Ероха, что не нать ему ни пашни, ни овинов, а настоящая жизнь кипит там - за стенами городской крепости. Когда подрос, узнал, что Елна – это так - маленький городишко, а есть грады настоящие – Переславль, Владимир, Суздаль, а ближе всего к ним Смоленец, что стоит на большой реке. Мыслил Ероха так: ежели, лесная река и не выведет его к большому граду, так он хоть разведает пути-дороги, а коли повезёт, так и пристроится в какой ни то обоз, альбо, на боярский двор, хоть и в конюхи. Силой то не обижен. Неуж таков молодец пропадёт? А там видно будет… Воротится назад, да и заберёт девку. Там в лесу к ней никто не сунется. Лесом и прокормится.
Два дня плыл Ероха. На ночёвку приставал к берегу. Огня не разводил. Питался вяленым мясом. Допил берёзовый квас. Посмотрел на туесок, в который Агнэ налила ему квас на дорожку. Повертел в руках и повесил на сосновый сук.
К исходу третьего дня Ероха приглядел на правом берегу огонёк. Без опаски пристать было нельзя. Мочно и на татей нарваться. А он не с пустыми, чай, руками – связка куньих шкур – приметное богатство. Но и разведать, куда его занесло было заманчиво. И он направил плот к берегу.
У костра сидели двое. Рожи заросшие, бороды клочьями торчат. Глядят из-под бровей - не добро. Но деваться некуда – сам явился, когда не звали.
- Здравы буде, добры люди, - молвил Ероха самым беспечным тоном, - дозвольте путнику у огоньку погреться?.
Ни слова в ответ. Сидят не шелохнувшись. Только костёр трещит заманчиво таково, и хочется Ерохе протянуть к теплу руки, да ноги вытянуть. Три дня уж огня не ведал.
- Мне бы согреться малость, говорю. Не тать я, ей Богу! - продолжает Ероха уже просительно, а сам на всякий случай назад пятится.
- Ну грейся, - полушёпотом-полухрипом и как показалось Ерохе, не разжимая щетинистого рта, вымолвил один из сидящих, - а за сугрев, чем платить будешь?
- Дык, мяса кусок разделю. Последний – нашёлся Ероха.
Он положил завёрнутый в бересту кусок вяленой зайчатины. перед сидящими у костра мужиками. Те переглянулись. Один живо схватил кусок и стал рвать мясо зубами.
- А мене чего дашь? – вдруг тонким бабьим голосом заорал его напарник.
Почуяв недоброе, Ерохина рука сама нащупала нож, но воспользоваться им он не успел. Невероятной силы удар обрушился на его голову. Он ощутил, как липкая и тёплая струя заливает ему глаза, и то сталось последним, что помнил.
Очнулся Ероха в темноте и духоте. Попробовал шевельнуть ногами - больно. Боль грызла всё тело, но особенно туго приходилось голове. Голову будто ломали изнутри. Во рту пересохло. Его мутило. И тут чья-то сухая прохладная рука стала щупать ему лоб. Прикосновения были приятны. Он хотел застонать, но не смог выдавить из себя ни звука. К губам его поднесли горловину глиняной посудины. Он сделал глоток - и признал по вкусу малиновый квас.
- Ну спи. Спи, - приказал чей-то голос. И сердобольная рука погладила его по щеке, - Намаялся, поди. Ужо досталося тебе.
И Ероха стал проваливаться в мягкий сон, как в трясину.
В другой раз он очнулся, когда дневной свет сочился откуда-то сверху. Солнечный луч проказливо забрался в суровый сумрак жилища. И Ероха смог кое-что разглядеть вокруг. Он даже слегка приподнял голову, но его могучей шее дорого далось это нехитрое движение. Однако, он успел приметить и маленькую глиняную печурку, и пень в качестве стола, и стоящего на коленях спиной к нему беловолосого человека. Из-под серой длинной рубахи торчали голые ноги. Человек что-то горячо говорил кому-то. Ероха прислушался и понял – то были слова молитвы.
Уважаемые читатели, история на этом не заканчивается. О дальнейшей судьбе героев мы узнаем на страницах канала в ближайшем будущем.
Для тех, кто заглянул сюда впервые
Начало - здесь.
Часть 2 и Часть 3
Спасибо за внимание!