Такой ясно - прозрачный, такой простой и однозначный поэт!
Не странно ли, что вся жизнь его пронизана предвидениями, предсказаниями, настоящей мистикой? И жизнь, и поэзия, и даже посмертье...
Безвременье времён Александра III то и дело взрывалось "бунтами": крестьяне, рабочие, студенты. И повсюду звучали "возмутительные" песни, зовущие к борьбе. Александр Ульянов и его товарищи пели:
"Когда придёт урочный час,
И встанут спящие народы,
Святое воинство свободы
В своих рядах увидит нас!"
В полиции студенты на голубом глазу пытались обвинять своих обвинителей в дремучем невежестве:
- Этим песням уже полвека, это Рылеев написал!
Шли годы - а поэта не только не забывали, но "находили" всё новые и новые его стихи, и даже озорные куплеты:
"Как у нас на троне
Чучело в короне,
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!"
Сегодня уверяют, что многие диктуют свои стихи, музыку с того света. Явление даже получило название - "психография". Но здесь ещё мистики не было!
Просто Рылееву приписали много песен других поэтов - они не могли повредить автору, давно покойному. Повешенному. Казнённому за "вольнодумство".
Мёртвый поэт спасал живых.
Детство будущего поэта оказалось таким коротеньким, что он его едва помнил.
Отец, Фёдор Андреевич, отставной майор, ушёл в отставку без пенсиона, женился на провинциальной барышне Анастасии Матвеевне Эссен, и убедившись, что её имение не даёт никакой прибыли, пошёл служить управляющим в богатое поместье Голицыных.
Очевидно, чувствовал себя неудачником, винил в своих неудачах всех, и прежде всего - жену.
Жизнь в крошечном селе на болоте и так была небогата радостями, но во что же она превратилась для Анастасии Матвеевны после замужества, если она сутками пряталась от побоев мужа в подвале? И похоронила одного за другим четверых детей.
Даже и трезво мыслящие люди в таких обстоятельствах становятся нервными, экзальтированными... и суеверными. Несчастная мать кинулась к гадалкам и ворожеям. И получила совет пригласить следующему ребёнку в крёстные того, кто на рассвете пройдёт по дороге первым. И дать ему имя "по крёстному", каким бы простонародным это имя ни было!
Первым оказался отставной солдат на деревянной ноге. Кондратий.
***
Казалось, в семье должны были воцариться мир и благоденствие? Живой ребёнок! Но через пару лет отец привёз в дом внебрачную дочку. И приказал жене растить её, как свою. Сестрица появилась.
А Кондраша заболел. Да настолько серьёзно, что врачи не оставляли надежды. Дифтерия, к утру задохнётся. Мать не переставала надеяться на чудо - всю ночь молилась. И перед рассветом...
Что произошло перед рассветом - рассказала сама Анастасия Матвеевна четверть века спустя. Рассказала в письме к сыну - и так и не решилась это письмо отправить.
... Икона превратилась в окно, и из этого окна вышел ангел, скорбный и грозный. И сказал, что ребёнку лучше умереть сейчас, чем прожить жизнь, которая ему предстоит. "Смирись и скажи Господу: "Да будет воля твоя!"
- Только в этом, только в единственном да будет МОЯ воля!
Тогда ангел начал показывать живые картины: вот мальчик чуть подрос. Ещё совсем маленький, но в военном мундирчике. Почему?
Вот он - подросток, углубившийся в книгу. Вот - юноша, весело и беспечно шагающий по городу, похоже, иностранному. Вот молодой человек в каком - то многолюдном, шумном собрании. Встал - и все смолкли, слушают его пылкую речь, из которой мать не расслышала ни слова...
И в последний раз спросил ангел: "Смиришься? Если нет - всё предначертанное свершится. Но конец будет страшным".
- Покажи! Но и тогда я буду молить господа...
Ангел взмахнул крылом - и мать увидела виселицу.
Рассвет. Мальчик спокойно спал - смертельная опасность отступила.
Но обстановка в семье становилась опасной для психики, да и о будущей карьере позаботиться надо: ни денег, ни связей - пусть будет хотя бы образование. И пятилетнего "недоросля" определяют в Кадетский корпус. Вот и первый военный мундирчик...
Торжественное и прекрасное здание на Неве (Меньшиковский дворец!) было "отдано кадетам" полвека назад, и десятилетиями воспитывало элиту русской армии. Портрет этого учебного заведения, его преподавателей, служащих, учеников - в повести Лескова "Кадетский монастырь".
Директор Перский, эконом Бобров, доктор Зеленский "понятия не имели ни о какой "педагогии" - они просто любили детей". Образование, воспитание, снабжение, питание - всё здесь было устроено, казалось, нельзя лучше. Общей картины не испортил даже Клингер - немецкий поэт, принявший бразды правления, и считавший единственным средством воспитания - розгу. И тут кадеты решили, что для них это - испытание характера. Как для юных спартанцев!
Но... одно только "но" - детей было 1200. И те, кто поступили сюда пятилетними, за 11-12 лет обучения успевали забыть родителей, и вообще "семейственную жизнь". "Дружба" была святыней, "товарищество" - главной ценностью: лишённые привязанностей за пределами корпуса, кадеты привязывались друг к другу. И справедливое, доброжелательное "начальство" любили подчас больше, чем далёких, нередко равнодушных отцов.
Не отсюда ли у Кондратия равнодушие к отцу - и экзальтированная любовь к матери?
Однажды эконом Бобров явился к директору с докладом о делах хозяйственных, и обнаружил, что листок ему подменили, видимо, пока дремал: вместо доклада - стихи!
"Я знаю то, что недостоин
Вещать о всех делах твоих,
Я не поэт, а просто воин,
В моих устах нескладен стих.
Но ты, о мудрый, знаменитый,
Царь кухни, мрачных погребов,
Топлёным жиром весь облитый,
Единственный герой Бобров,
Не озлобися на поэта,
Тебя который воспевал"...
Не "озлобился" добрейший "Бобёр", но обиделся. Пришлось извиняться. Эта неудачная шутка и стала рождением Рылеева - поэта.
Будет и офицерский мундир, и пылкое прощание с друзьями - клятвы быть первым в каждой атаке, и заграничный поход: война ещё догорала - на подступах к Парижу.
А после победы - показалось, потеряны цель и смысл жизни. Провинция, глушь, гарнизон, учения - зачем?! Что здесь делает он, поэт, пусть пока не увенчанный лаврами? Встреча с будущей женой, Наташей Тевяшовой, - это прекрасно, но что дальше?
Матушка благословила заочно - не сомневалась, что её сын плохую жену не выберет. Но ведь и хорошую надо обеспечить? Сельцо Батово - 47 душ. Это разве что "своё молочко, свои яички", а для жизни в Петербурге нужна отставка и гражданская служба.
Столица обещала много, но каждый шаг давался здесь очень нелегко. Служба в суде принесла заслуженную репутацию судьи справедливого и неподкупного, а стихи...
Рылеев и сам понимал, что дебютировать с элегией, стансами, или даже сонетами - не стоит. Этого добра пишется столько, что просто не заметят.
И когда прокатилась волна бунтов в военных поселениях - гарнизонах, где солдаты крестьянствовали, кормили себя во время, свободное от муштры, - вот тогда появилась в печати сатира "К временщику". Якобы, перевод несуществующей сатиры "К Рубелию".
Надменный временщик, и подлый, и коварный,
Монарха хитрый льстец, и друг неблагодарный,
Неистовый тиран родной страны своей,
Взнесённый в важный сан пронырствами, злодей...
Твоим вниманием не дорожу, подлец!
Из уст твоих хула - достойных хвал венец!
Твои дела тебя изобличат народу.
Познает он, что ты стеснил его свободу:
Налогом тягостным довёл до нищеты,
Селения лишил их прежней красоты..."
Кто же не понял, что "временщик" - это всесильный граф Аракчеев, царский фаворит, организатор ненавистных народу военных поселений? Общество замерло в ожидании гадая, что теперь станется со стихотворцем. Ничего! Аракчеев "постыдился признаться явно - и туча пронеслась мимо". А Россия узнала нового поэта. И Северное тайное общество обратило внимание на единомышленника.
Новая служба - в представительстве Российско - Американской торговой компании - это было очень интересно. Позволило побольше узнать о жизни и образе правления в стране, которая казалась надеждой человечества: свобода от порабощенной Европы, жизнь с чистого листа. Но годится ли такой опыт для России, живущей обычаями и традициями?
Применим ли вообще в какой бы то ни было стране опыт пусть удачный, но - чужой, заёмный? Не надёжнее ли опереться на собственную историю?
Вот об этом и велись нескончаемые споры в доме Рылеева на Мойке, у Синего моста.
Организация будущих декабристов была, скорее, клубом по интересам. Облик организации общество стало принимать именно с 1823 года, после вступления в него Рылеева - деятельного, энергичного, страстного, способного зажечь, вдохновить и направить.
Я ль буду в роковое время
Позорить гражданина сан
И подражать тебе, изнеженное племя
Переродившихся славян?
Нет, неспособен я в объятьях сладострастья,
В постыдной праздности влачить свой век младой
И изнывать кипящею душой
Под тяжким игом самовластья...
Но пути и средства захвата власти, будущее после переворота - всё это представлялось перспективой отдалённой и туманной. Программа - минимум - это отмена крепостного права. В идеале - республика. А программа на ближайшие годы была просветительской. Вот, например, надо бы донести до читающей публики русскую историю, но многотомье Карамзина доступно не всем. А если - в стихах? И не столько события, сколько примеры воинских подвигов и гражданских доблестей?
И в печати одна за другой появляются "Думы" - небольшие поэмы о славных героях прошлого. Вещий Олег, Святослав, Ольга, Рогнеда, Дмитрий Донской, Богдан Хмельницкий... В этой галерее героев и Пётр Великий, и Державин.
Кому интересно - можно поискать в думах исторические несоответствия, ляпы. Но стоит ли? Пушкин сделал это до нас, и его оценка была сурова: если поэт знает историю так приблизительно, зачем ему браться за исторический жанр? Кто - то передал это автору, Рылеев обиделся - и это помешало их близкому знакомству. И Пушкин тогда нашёл повод для обиды - даже на дуэль Рылеева вызвал (оба выстрелили в воздух).
Всего через год Александр Сергеевич об этом пожалел - не ожидал от Рылеева такого стремительного роста. Его "Ермак" и в особенности "Иван Сусанин" Пушкина восхитили.
И разве только Пушкина? По мотивам"Ивана Сусанина" Глинка напишет оперу, а судьба "Ермака" ещё завиднее - он станет народной песней.
Поэт, способный написать хотя бы одну "народную" песню - бессмертен.
Но вот - поэма "Войнаровский", о судьбе племянника Мазепы. Был ли он таким же предателем, как дядюшка? Вероятно да, но Рылееву нравится считать, что юноша заблуждался искренне. Платой за ошибку стала пожизненная ссылка - и незадачливый патриот "Украйны" живёт "на берегу широкой Лены". Живёт достойно. За ним добровольно поехала жена, но не для неё этот климат - умерла... Буквальное предсказание участи товарищей!
А своей? Можно ли предсказать собственное завтра?
«Известно мне: погибель ждет
Того, кто первый восстает
На утеснителей народа, –
Судьба меня уж обрекла.
Но где, скажи, когда была
Без жертв искуплена свобода?
Погибну я за край родной, –
Я это чувствую, я знаю...
И радостно, отец святой,
Свой жребий я благословляю!»
Это - из поэмы "Наливайко" - о неудачном восстании семнадцатого века. А разве что-нибудь изменилось? Восстаёшь - надейся на победу, но будь готов и к поражению.
Поражение восстания, каземат Петропавловской крепости, ежедневные допросы - всё это могло сломить людей, привыкших к комфорту и привилегиям. Но сломило ли?
Читая протоколы допросов поражаешься, почему декабристы вели себя так "неправильно" - совсем не как будущие поколения революционеров? Когда положено молчать - они откровенничали, рассказывая о своих планах, целях и задачах (вплоть до цареубийства), когда нельзя называть фамилий - называли всех подряд, даже и тех, кто не был связан с обществом ничем, кроме знакомства с руководителями... И сам руководитель - Кондратий Рылеев - произносил страстные монологи, всячески преувеличивая масштаб общества, количество его членов, широту их замыслов. Зачем?
Трусость исключаем - её не было. Была попытка... убедить молодого царя вступить на путь реформ. Бескровно провести их сверху, пока вся Россия не полыхнула. Или хотя бы перевербовать судей, обратить их в свою веру. В судьях декабристы не видели врагов - это были их родственники и вчерашние сослуживцы. В частности, начальник Рылеева по службе в Российско - Американской компании адмирал Мордвинов. "Один из дивных исполинов Екатерины славных дней" - написал о нём Рылеев ещё до их личного знакомства.
Екатерининский вельможа проголосовал против смертной казни для декабристов - сохранил независимость. Остальные - увы...
В числе пяти "злодеев", приговорённых к высшей мере, оказался и поэт. Ну кто же может быть опаснее поэта?!
Последние стихотворные строчки Рылеева дошли до нас по недосмотру тюремной охраны: они были нацарапаны на оловянной тарелке.
Тюрьма мне в честь, не в укоризну:
За дело правое я в ней.
И мне ль стыдиться сих цепей,
Когда ношу их за Отчизну?
Ещё статьи по теме:
Изгои школьной программы. Алексей Толстой. | Наталья Баева | Яндекс Дзен
Изгои школьной программы. Радищев. | Наталья Баева | Яндекс Дзен
Изгои школьной программы. Чернышевский. | Наталья Баева | Яндекс Дзен
Изгои школьной программы. Валентин Катаев. | Наталья Баева | Яндекс Дзен