Истерика в политике — дело не новое. Есть целые политические течения левого спектра, которые в основу своей «идеологии» положили политическую истерику. Вспомним, что говорил Сталин:
«Или, например, вопрос о чрезвычайных мерах против кулаков. Помните, какую истерику закатывали нам по этому случаю лидеры правой оппозиции? „Чрезвычайные меры против кулаков? Зачем это? Не лучше ли проводить либеральную политику в отношении кулаков? Смотрите, как бы чего не вышло из этой затеи”. А теперь мы проводим политику ликвидации кулачества, как класса, политику, в сравнении с которой чрезвычайные меры против кулачества представляют пустышку. И ничего — живем. Или, например, вопрос о колхозах и совхозах. „Совхозы и колхозы? Зачем они? Куда нам торопиться? Смотрите, как бы чего не вышло из этих совхозов и колхозов”. И так далее и тому подобное».
И еще:
«Капитулянтство на деле, как содержание, „левые” фразы и „революционно”-авантюристские замашки, как форма, прикрывающая и рекламирующая капитулянтское содержание, – таково существо троцкизма.Эта двойственность троцкизма отражает двойственное положение разоряющейся городской мелкой буржуазии, не терпящей „режима” диктатуры пролетариата и старающейся либо перескочить „сразу” в социализм, чтобы избавиться от разорения (отсюда авантюризм и истерика в политике), либо, если это невозможно, пойти на любые уступки капитализму (отсюда капитулянтство в политике). Этой двойственностью троцкизма объясняется тот факт, что свои „бешеные”, будто бы, атаки против правых уклонистов троцкизм обычно увенчивает блоком с ними, как с капитулянтами без маски».
У истериков распространённым заблуждением является представление, что революция — это что-то исключительно взрывное, резкое и внезапное. Фрагментарность сознания леваков накладывает тяжёлый отпечаток на их политическую физиономию. В данном случае скачкообразность развития общества понимается примитивно и чисто внешне как взрывное, резкое действие. Однако скорость того или иного действия и события, необходимость решительного реагирования, скажем, на революционную ситуацию, являются не свойством развития или революции в целом, а требованием конкретных жизненных условий и политических обстоятельств. Другая обстановка требует степенности, размеренности и иногда даже библиотечной тишины — чего нашим «рэволюционерам» понять не дано.
Так, существо научной теории революции состоит не в особенном характере действий, а в качестве понимания целей, средств и ресурсов развития. Маркс учил, что быть радикальным — значит понять вещь в её корне. А сегодняшние последователи Маркса искренне верят, что радикальность — это активная непримиримая оппозиционность власти и шумный акционизм.
В связи с этими заблуждениями, происходит известная подмена теоретической политической оценки режима и его действий разной оппозиционной трескотней. В частности, существует крайне живучее мнение о том, что путинский режим репрессирует по политическим основаниям, следовательно коммунистам необходимо бороться против репрессий или хотя бы выступать с их осуждением. Крайне левые истерики вообще заявляют о режиме как о фашистском или полуфашистском в смысле сворачивания буржуазно-демократических свобод, а умеренные истерики стыдливо поддерживают либерально-националистический вой о зажиме оппозиции.
Ясно, что всякие политические репрессии есть один из способов поддержания порядка и недопущения нелегитимного, с точки зрения буржуазной юстиции, захвата власти. Существуют разные способы поддержания порядка буржуазного общества. К таким способам, кроме всего прочего, относятся и буржуазно демократические свободы, которые так почитают оппозиционеры. Но вопрос в другом — в догме, что всякие репрессии империалистического правительства вредны для революции.
В самом деле политические репрессии — это естественное состояние империализма и его демократического строя и, вместе с тем, конечно, способ поддержания буржуазного политического порядка. Но, если репрессии не направлены против коммунистов, проводятся формально, то в этом нет ничего страшного или плохого. Пусть Путин «душит» либералов и националистов сколько угодно. Нельзя считать, что это признак или способ перехода политического режима к открытой террористической диктатуре. Причины прихода к власти гитлеров вовсе не в систематизации или обострении политического сыска или репрессий, а в резком обострении конкуренции с другими империалистами или нарастании рабочего движения. Путин не становится гитлером из-за того, что сажает либералов, националистов, анархистов. Пока что Путин не угрожает будущей революции и планомерной работе коммунистов.
Сегодня политические репрессии представлены двумя видами. Во-первых, это адресные репрессии оппозиционеров либерального и националистического толка. Во-вторых, это «статистические» репрессии, когда для выполнения плана развешивают приговоры на случайных людей. С первым случаем разобрались — нам нациков и либералов не жалко и жалко быть не может. Выскажемся о втором случае.
Обострение конкуренции российского империализма, изменение международной обстановки и экономический кризис вызывают естественный для империалистической власти процесс наращивания репрессивного воздействия на массы по политической линии, который, конечно, может перейти к сворачиванию демократии, но не перешёл и ничего не указывает на то, что перейдёт. Леваки не владеют категорией «мера», поэтому всякое явление расценивают волюнтаристски, в силу своей политической позиции, а не объективно. Путин, Трамп и Меркель пока далеки от развязывания войны, поэтому вся борьба проистекает в рамках партнёрства и почёсывания против шерсти. И выдавать это конкретное закручивание гаек и политическое усиление империалистического государства за радикальную фашизацию, значит поставить себя в шутовское положение и грешить против истины.
Сознание правящей группировки, идеологический портрет путинизма и низкая компетентность правоохранительных органов вызвали к жизни такой формат работы, когда за лайки и репосты в основном националистического содержания привлекают к условным срокам отдельных случайных людей. Из всех вариантов использования принятой нормативно-правовой базы политический репрессий режим выбрал самый благоприятный для настоящих коммунистов — формально-палочный. И вместо того чтобы разъяснять массам и интересующимся сознательным пролетариям суть обстановки; вместо того чтобы отучить свой актив публиковать тупые и вредные призывы к революционному насилию и немедленному вооружённому восстанию, а также не менее тупые «атеистические» картинки и лозунги, состоящие исключительно из уничижения верующих и оскорбления попов; вместо того чтобы использовать время для укрепления сознательности и для политической выучки сторонников, так называемые коммунисты встраиваются в хвост к либералам и анархистам для хныканья насчёт политический репрессий и борьбы за демократические свободы.
Можно, конечно, протестовать против принятия нормативно-правовой базы политических репрессий. Однако, во-первых, у каждой империалистической страны есть соответствующие законы, а во-вторых, режим репрессирует легко и по уголовным статьям или вообще может ликвидировать негласно. И в целом, «экстремистских» преступлений для страны сущие копейки — по 500 в год.
Следовательно, предлагается принять оценку репрессий как естественное империалистическое усиление, в известном смысле играющее на руку коммунистам, и пока не угрожающее делу революции. Некоторые сделают акцент на «пока». Ясно, что коммунисты видят в империалистическом государстве только врага, который должен быть разрушен. Однако, удар по противнику нужно наносить в подходящее время и подходящими силами, а не истерить по поводу каждого передвижения вдоль линии фронта.
Нам необходимо организовывать рабочий класс, поднимать уровень его сознательности. Каким образом? Точно не бегать по митингам и не публиковать истеричные и пустые призывы, а предложить сознательным рабочим, которые пока отмалчиваются в связи с поражением коммунизма, во-первых, теоретическое решение насущных вопросов коммунизма, во-вторых, партию авангардного типа. И тогда уже через сознательных рабочих как через агентурную сеть можно будет воздействовать на середняка — на так называемое болото. Представляется, что сегодняшний формат политического сыска не способен помешать нашему правильному пути, остановить или замедлить наше движение.
А. Редин, О. Шипицына
02/06/2017