Вполне возможно, что героическая эпопея Мальты не состоялась бы вовсе, прояви итальянцы решительность сразу же, как только вступили в войну – до середины июля 1940 года на острове не имелось достаточных сил для обороны, не было военных кораблей, а воздушные силы состояли всего из четырех истребителей-бипланов “Гладиатор”. Однако же первостепенная важность захвата этого ключевого пункта комбинированной операцией флота и ВВС была недооценена, а производить десант только лишь своими силами итальянский флот не решился из-за опасения столкновения с мощной вражеской эскадрой. Марк Антонио Брагадин пишет об этом так:
“Фактически еще в 1938 году флот считал захват Мальты первейшим и важнейшим условием любой войны против Великобритании. Когда появились первые признаки возможности участия Италии в войне, Супермарина представила Верховному Командованию план захвата острова. Но Верховное Командование не проявило к нему интереса, считая, что война будет очень короткой. Оно также полагало, что ВВС сумеют полностью нейтрализовать Мальту, лишив ее всякой военной ценности. ВВС, вдобавок, сообщили, что могут выделить для поддержки такой операции только 100 устаревших самолетов или даже меньше. Стало ясно, что итальянскому флоту придется в одиночку сражаться с британским и французским флотами и авиацией, чтобы высадить десант на остров.”
Таким образом, время было потеряно, а уже к концу августа англичане стали быстро усиливать как гарнизон Мальты, так и базирующуюся на остров авиационную группировку. Для последней цели использовался старый авианосец “Аргус”, который принимал на борт самолеты в Гибралтаре и поднимал их в воздух, не заходя в Тунисский пролив. Оставшуюся часть маршрута летчики преодолевали сами и приземлялись уже на мальтийских аэродромах Лука и Хал-Фар. До конца 1940 года было совершено всего два таких рейда (2 августа и 17 ноября), в ходе которых на Мальту перебазировались 16 истребителей “Харрикейн”. Как ни удивительно, за все это время итальянцы не предприняли никаких действий для того, чтобы воспрепятствовать противнику, легкомысленно уповая на скорую победу Грациани в Северной Африке. Несколько бомбардировок острова, произведенных с больших высот, и потому малоэффективных, нанесли лишь очень незначительный ущерб, а что касается мальтийских конвоев, доставлявших гарнизону и оставшемуся гражданскому населению (часть жителей была эвакуирована еще в июле) предметы снабжения, то до 1941 года ни один транспорт из их состава не был потерян.
Ситуация стала меняться лишь в декабре 1940 года, и тому были веские причины. Во-первых, летавшие с аэродромов Мальты британские авиаторы начали доставлять противнику все больше неудобств. Их боевая работа сводилась, преимущественно, к разведке в интересах флота, но ее эффективность порой оказывалась высочайшей. Например, именно самолет-разведчик, стартовавший с Мальты, сделал 11 ноября 1940 года великолепные фотоснимки военно-морской базы Таранто, что позволило следующей ночью воздушным торпедоносцам, взлетевшим с авианосца “Илластриес”, точно атаковать выявленные цели и произвести блестящий по своей результативности налет, задолго предвосхитивший японский триумф в Перл-Харборе. Далее, в том же месяце на Мальту перешли первые субмарины ставшей вскоре поистине легендарной 10-й подводной флотилии, которые сразу приступили к действиям на итальянских морских коммуникациях. Последствия не замедлили сказаться – если до ноября итальянские войска в Северной Африке снабжались абсолютно беспрепятственно, а транспортный флот вообще не нес никаких потерь, то уже в декабре британские подводники потопили 7% от общего числа кораблей, занимавшихся доставкой военных грузов в ливийские порты. Последней же каплей стали неудачная кампания итальянских войск в Греции, одним из следствий которой стало размещение сил британского флота и авиации на Крите, и более всего – катастрофический провал Грациани в Северной Африке, едва не закончившийся полным разгромом сил Оси. Как отметил Марк Антонио Брагадин:
“Потеря Киренаики, а особенно порта Бенгази, имела большие стратегические последствия. Обладание портами и аэродромами западной Киренаики, Греции и Мальты дало англичанам контроль над центральным Средиземноморьем и сделало проблему обеспечения путей снабжения Триполитании еще белее серьезной, чем раньше. Исход войны в Африке для обеих сторон определялся способностью снабжать свои войска там. Теперь англичане начали методически проводить операции, которые могли сделать снабжение Триполитании если не невозможным вообще, то, по крайней мере, исключительно трудным. Разумеется, основой этого плана была Мальта, куда неприятель начал перебрасывать все виды оружия, имевшегося у него. Английские подводные лодки, корабли и самолеты, имея в своем распоряжении такую мощную исходную позицию, грозно нависли над маршрутом Италия — Африка. Усиление Мальты также представляло угрозу любым операциям итальянского флота — как в центральном Средиземноморье, так и в Сицилийском проливе. Оно также означало, что неприятель может бомбить южную Италию. Более того, оно давало прочную опору любым британским операциям как раз на полпути из Гибралтара в Александрию.”
В сложившейся ситуации итальянцам не оставалось ничего другого, кроме как обратиться за помощью к своим германским союзникам.
Поскольку обстановка была критической, немцы действовали стремительно и в очень характерной для себя манере, подразумевавшей самую широкую импровизацию. Направленные на Средиземноморский ТВД силы не дожидались полного своего сосредоточения, а вступали в бой по мере прибытия, стараясь полностью использовать все имеющиеся в наличии ресурсы. Уже в начале января на Сицилию из Норвегии и Франции передислоцировались самолеты X авиакорпуса под командованием генерала Ханса Гайслера в составе следующих групп: II/KG 26 (бомбардировщики He-111), I/StG 1 и II/StG 2 (пикирующие бомбардировщики Ju-87), а также III/ZG 26 (тяжелые двухмоторные истребители Bf-110) общей численностью в 107 боевых машин. Их первым крупным успехом стала проведенная 10 и 11 января 1941 года атака против двух британских стратегических конвоев с грузами для Мальты и Пирея, одновременно высланных из Гибралтара и Александрии. Сначала 10-го числа пикирующие бомбардировщики добились шести прямых попаданий в авианосец “Илластриес”, получивший тяжелейшие повреждения, а затем на следующий день они же потопили двумя прямыми попаданиями 250-кг бомб легкий крейсер “Саутхэмптон”. Кроме того, различные повреждения получили 14 транспортов, хотя все грузы и были доставлены англичанами до мест назначения. Эти действия германских летчиков произвели мощнейший эффект. Как признает Стивен Роскилл:
“10—11 января был положен конец первому периоду господства Средиземноморского флота на театре. Даже если бы он получил новый авианосец взамен “Илластриеса”, попытки сражаться с Люфтваффе в центральном бассейне могли привести только к новым потерям. Без авианосца это было невозможно в принципе. “Илластриес” вышел с Мальты 23 января и через 2 дня благополучно прибыл в Александрию. Потом он был отправлен в Соединенные Штаты на ремонт. Чтобы заменить его, Адмиралтейство отправило новый авианосец “Формидебл” в долгий путь вокруг мыса Доброй Надежды. Но прошло еще много недель, прежде чем он прибыл в Александрию.”
Воздушное наступление на собственно Мальту началось практически сразу же после упомянутых событий, тем более что уже на следующий день число германских самолетов на Сицилии достигло за счет трех свежеприбывших авиагрупп 245 машин, из которых 169 были полностью готовы к немедленным боевым действиям. 18 января немецкие летчики нанесли первый массированный удар по мальтийским аэродромам, а 16-го и 19-го – по гавани Ла-Валетты, атакуя как стоящие там корабли, так и портовые сооружения. При этом выяснилось, что силы ПВО Мальты могут оказывать достойный отпор даже такому сильному противнику, поскольку в результате этих налетов Люфтваффе лишились 23 самолетов. Немцы учли данное обстоятельство и скорректировали состав своей сицилийской воздушной группировки, выведя часть Ju-87 в Африку и заменив их группой III/KG 30, имевшей на вооружении гораздо менее уязвимые для британских истребителей двухмоторные бомбардировщики Ju-88, также приспособленные для атак наземных целей с пикирования. Основную же борьбу за господство в небе над островом должен был взять на себя 7-й штаффель (эскадрилья) истребительной эскадры JG 26 “Шлагетер”, командовал которым один из лучших асов Рейха, обер-лейтенант Йоахим Мюнхеберг. Результат не заставил себя ждать: германское воздушное наступление вынудило англичан вообще приостановить всякую активность флота в центральной части Средиземного моря, и это тут же отразилось на положении войск Оси в Африке. Если с момента вступления Италии в войну и до середины января 1941 года британские авиация и флот потопили 82 итальянских транспорта общим тоннажем порядка 190 000 тонн, то к февралю перевозки в Африку шли уже почти беспрепятственно, что позволило перебросить туда войска Роммеля без каких-либо затруднений и потерь.
31 марта Эрвин Роммель атаковал англичан в районе Аджедабии, не дожидаясь прибытия и сосредоточения всех выделенных для Африканского корпуса сил, и эта локальная по замыслу операция вылилась в крупное наступление, остановившееся только в середине апреля у египетской границы (причем Тобрук был блокирован германскими войсками). И решающую роль в этом успехе сыграл не столько ярчайший полководческий талант “Лиса пустыни”, сколько мастерство и самоотверженность летчиков Люфтваффе. Авиации X воздушного корпуса удалось не только обеспечить бесперебойное снабжение собственных войск по морю, но и крайне затруднить подвоз военных грузов британцам. Курт фон Типпельскирх в своей “Истории Второй мировой войны” пишет следующее:
“К этому времени боеспособность английской 8-й армии сильно уменьшилась... Вследствие отправки большого количества автотранспортных средств подвоза в Грецию, предметы снабжения приходилось подвозить силами войскового транспорта. Это было очень тяжело, тем более, что базой снабжения служил Тобрук, от которого войска находились на расстоянии 500 км. Дело в том, что с момента прибытия в Северную Африку 10-го авиационного корпуса в воздухе господствовали немцы. Поэтому от использования Бенгази, с прикрытия которого были сняты самолеты и зенитная артиллерия и направлены в Грецию, в качестве базы снабжения пришлось отказаться.”
При этом активность действий германской авиации против Мальты не только не снижалась, но и возрастала. Если в январе бомбардировщики Люфтваффе совершили 285 вылетов для ударов по военным объектам на острове, то в феврале – 158, в марте – 236, в апреле – 383 и в мае – 403. За то же самое время асы JG 26 практически полностью уничтожили базировавшиеся на мальтийских аэродромах силы неприятельских ВВС, сбив в воздушных боях 41 самолет и повредив еще некоторое количество в ходе штурмовых ударов по аэродромам. Собственные суммарные потери немцев составили при этом 60 боевых машин всех типов, а британцев (с учетом разрушенных бомбардировками на земле) – 78.
Казалось бы, прибытие германских сил на Средиземноморье позволило странам Оси добиться решающего изменения баланса сил в свою пользу. До предполагаемого момента начала войны против СССР оставалось еще достаточно времени, и это давало отличный шанс наконец-то захватить Мальту, силы защитников которой были ослаблены до предела. Успех десанта позволил бы полностью обезопасить судоходство в центральной части Средиземного моря и в ближайшей перспективе добиться победы в Северной Африке, но вместо этого германское командование совершило очень нелогичный шаг, проведя операцию по захвату куда более защищенного Крита. Разумеется, на первый взгляд атака этого острова выглядела очень целесообразной, поскольку на нем базировались значительные силы британского флота и находился многочисленный военный контингент. Кроме того, чисто теоретически англичане могли разместить на его аэродромах бомбардировщики и совершать воздушные атаки на имевшие огромную важность румынские нефтепромыслы. Но с точки зрения большой стратегии Крит не играл особой роли на Средиземноморском ТВД. В ходе операции “Меркурий” немцам удалось нанести противнику очень большие потери, потопив крейсера “Фиджи”, “Глочестер” и “Калькутта”, а также 6 эсминцев. Кроме того, в плен попало 12 тысяч британских военных, находившихся на острове. Получили повреждения и надолго вышли из строя 8 тяжелых надводных кораблей флота Его Величества, включая авианосец “Формидебл”. Но, во-первых, собственные потери (особенно среди воздушных десантников и групп транспортной авиации) тоже оказались велики, а во-вторых, у немцев уже не осталось ни времени, ни средств для того, чтобы провести аналогичную операцию против Мальты до начала кампании на Восточном фронте. Допущенная колоссальная стратегическая ошибка имела затем самые роковые последствия как для Италии, так и для Германии. По очень меткому выражению американского историка Александера Бевина, в мае 1941 года немцы “взяли не тот остров”. Более того, Бевин вполне определенно полагает, что именно майские события стали поворотным пунктом Второй мировой войны в Европе:
“Приняв это решение, Адольф Гитлер проиграл войну. Нападение на Крит практически гарантировало двойную катастрофу для Германии: во-первых, оно превратило средиземноморскую кампанию в мышиную возню, направленную на достижение второстепенных или вообще пиаровских целей, а во-вторых, обратило всю мощь германской военной машины против Советского Союза в тот момент, когда Великобритания оставалась непобежденной да еще и получала прямую поддержку со стороны Соединенных Штатов Америки.”
И если внимательно посмотреть на дальнейший ход войны, то можно прийти к заключению, что американский историк в этом своем утверждении не так уж далек от истины.
Michael Traurig