Я такая важная птичка, что меня не тронь, а то у-ух, что будет! – Чей это во мне характер? Дедушкин. Но от него я приняла как подарок, не только гены взрывного нрава, но и нечто уникальное и бесценное.
Вспоминая сейчас свои подростковые годы, мне очень хочется выдать своим родственникам посмертно какую-нибудь медаль во всю грудь с надписью:
«За самые лучшие детские сказки!» - Это бабушке, Анне Ивановне. Откуда только в ней столько мудрости и терпения было, чтобы своей вздорной внучке что-то суметь доходчиво объяснить, не нравоучениями, а сказками, которые она придумывала на ходу.
«Самому крутому рыбаку!» - Это деду, бывшему прокурору, Виталию Михайловичу.
Рыбалка – дело серьёзное и вдумчивое, как он ухитрился меня к этому делу приспособить, да ещё в самые непоседливые детские годы, мне по сию пору не понятно.
Бывало, выпустят меня гулять, три секунды, и я уже на дереве, в подвале или ещё где - энергию девать некуда, жажда приключений толкает куда попало. И вот такого гиперактивного ребёнка дедушка учил рыбачить и охотиться, и там, в лесах и на берегах рек, ненавязчиво учил мудрости жизни, спокойствию и терпению.
Дед Виталий, бывало, закинет удочку, и стоит на берегу, вглядываясь куда-то вдаль, в дрожащую кромку горизонта, и думал. О чём? Не знаю. Никогда не решалась я нарушить это страшное таинство – встречи человека и его прожитой жизни.
Рядом с задумчивым, сильным и мудрым стариком унималась моя детская непоседливость, ещё не зная тяжести прошлого, я искала что-то интересное в будущем, но скоро это занятие мне надоедало и спокойное созерцание приходило на смену мечтам и желаниям.
Так мы и стояли на берегу, притихшей на рассвете, Веряжи и слушали тихий плеск волн, птичий щебет и безмятежное пение неба.
Как только на крючок кто-то попадался, суетился дедушка без суеты, сверкая весёлым взглядом и усмехаясь в седые усы. Пойманная рыба отправлялась в ведро, крючок в реку, и уютная тишина снова возвращалась на берег.
В этих безмолвных беседах дед сказал мне больше, чем можно уместить в слова и научил тому, что я считаю одним из главных навыков в своей жизни – умению молчать и слушать тишину.
Кто научил этому его самого? Загадка. Может быть, память об оккупации немцами их деревни, во времена Великой Отечественной Войны, заставила его рано не только повзрослеть, но и постареть. Или же глубокая мудрость была его особенным талантом, как дар художника или поэта. Весёлый и шумный на людях, как громкий ручей, наедине с собой он становился тих и задумчив, как глубокое лесное озеро.
Как бы то ни было, но самое главное в моём воспитании дед не проговорил, хотя общались мы много, а промолчал в те длительные часы, когда перед долгой памятью человека затихала даже земля.
Сейчас о воспитании высказываются все, кому надо и не надо. Родители таскают детей по развивалочкам-обучайкам чему-ни-попадя всех мастей, но нет у них почему-то ни добрых и умных бабушкиных сказок, ни величественной мудрости дедушкиного молчания. Почему? Куда идёт наша жизнь и будет ли счастлив человек, имея тысячу навыков, но ни грамма покоя? Зато смартфон есть.
Именно в тишине, путём тяжелых раздумий, подростковая самоуверенность из "Я - самая важная птица!" перековывается во взрослое "Я - уникальный человек".
Не английский язык, а язык тишины – самый трудный для освоения, но самый главный для жизни.