В очередном интервью радио «Комсомольская правда» престарелый журналист и телеведущий Владимир Познер опять позволил себе русофобский выпад
На сей раз он заявил, что все беды России связаны с крепостным правом, так как «века рабства накладывают огромный отпечаток». Милостиво согласившись с тем, что «мы всё же не ввозили рабов», в отличие от американцев, он тут же стал повторять классический демократический припев, известный еще с позапрошлого века: «Барин не имел права убивать, однако мог продавать, избивать — сколько угодно. Крепостные — это подавляющее большинство населения России. Такое отношение к барину существует у нас и сейчас: всё равно он мне как отец, сечёт, не сечёт, но он главный человек. Барин существует до сих пор. И отношение, что если у нас что-то не в порядке, то не я должен это исправлять, а какие-то „они“ там».
В этом тезисе всё – враньё. Передёргивание — историческое, ложь — политическая, мерзость — нравственная.
Но какое дело господину Познеру до исторической правды? Это уже не первое его высказывание подобного рода, и отличие его от большинства его либеральных единомышленников только в том, что он ничего не скрывает. Русская история, русский уклад, православная вера — всё это вкупе вызывает у известного телеведущего раздражение, граничащее с ненавистью.
За последние годы он много чего наговорил. Можно сделать специальную книжицу из набора его цитат, подобную известному цитатнику Мао. Она будет практически идеальным пособием по русофобии.
Но дело даже не в этом. Дело в том, что само обозначение «Познер» — своего рода знак, с предельной ясностью раскрывающий роль определённого слоя и класса в русской истории прошлого и нынешнего века.
Кто же вы, мистер, месьё, господин Познер?
Владимир Познер — выходец из космополитической семьи. О таких семьях обычно говорят «граждане мира». Родился в Париже, отец — еврей, эмигрант из России, сотрудничавший с советской разведкой, мать — француженка. В детстве Владимир был крещён по католическому обряду. Начальную школу закончил в Нью-Йорке, среднюю — в Восточной Германии, учился в Московском университете. В конце пятидесятых годов, ещё юношей, работал секретарём Самуила Маршака, а с шестидесятых начал журналистскую карьеру. С семидесятых годов служил в Гостелерадио, где занимался вещанием на Англию и США, одновременно являясь секретарём парткома (!) редакции.
Для тех, кто жил в советское время или занимался историей СССР, здесь всё прозрачно. Ясно, из какой среды вышел молодой Познер, с какими организациями он сотрудничал и чьи задания отрабатывал.
В конце семидесятых годов, с благословения своих покровителей, Познер стал появляться на западном телевидении, где, не стесняясь, защищал самые одиозные решения советского руководства.
Публичное свободомыслие пришло к Владимиру Владимировичу только в горбачёвское время. Он стал соведущим советско-американских телемостов и одним из главных лиц «западнического» крыла советского истеблишмента. Тогда же он получил первые авторские программы на Центральном телевидении, но отказался работать с журналистами «Взгляда», заявив, что, «будучи убеждённым коммунистом, не готов принимать участие в антисоветчине».
Впрочем, уже в начале девяностых годов от «советских» убеждений Познера почти ничего не осталось, разве что категорический атеизм.
В 1991–1997 годах он работал и в основном жил в США, а затем вернулся в Россию, где стал и начальником Телеакадемии, и ресторатором, и ведущим множества программ на Центральном телевидении.
Где истоки такой блестящей карьеры господина Познера?
В его исключительном профессионализме?
Удивительных аналитических способностях?
Нет, что вы. Он просто «из своих». Плоть от плоти этих «своих». Как говаривали ещё в Древнем Риме — «ex nostres».
Всё сказано
За свою долгую жизнь и большую карьеру Познер выдал несколько головокружительных цитат. В частности, он стал первым после главного воинствующего безбожника СССР Емельяна Ярославского (Минея Губельмана), кто решился публично заявить, что «величайшая трагедия России — это принятие православия».
И не раз развивал такую мысль: «Православие — безрадостная религия, тяжёлая, призывающая ко всякого рода страданиям, лишениям ради того, что когда-нибудь, потом… Она не вызывает желание жить сейчас хорошо».
…Пожалуй, среди людей, которые у нас часто на виду, нет персонажа, который бы выражал отторжение от всего русского — прошлого, традиций, уклада, веры и образа мысли — так последовательно, как этот в меру стильный и не лишённый мелкобесовского обаяния старичок. Даже о своём пребывании в нашей стране Познер говорит совершенно откровенно: «В России меня держит только моя работа. Я не русский человек, это не моя родина, я здесь не вырос, я не чувствую себя здесь полностью дома и от этого очень страдаю. Я чувствую в России себя чужим. И если у меня не будет работы, я поеду туда, где чувствую себя дома…
Я очень счастлив в своей работе. У меня такое положение тут, которого не будет ни во Франции, ни в Америке. Это совершенно очевидно».
Переведём эти совсем уж неприличные пассы и страдания на простой русский язык.
Познер здесь с нами потому, что мы даём ему шанс хорошо заработать на лжи, гадостях и нелепостях, которые он повторяет от раза к разу и о нас самих, и о нашей стране. Но он, по крайней мере, делает это обескураживающе откровенно. Так что к нему особых вопросов нет. Он — тот, кто он есть, и не выдаёт себя ни за кого другого. Сие даже похвально.
Вопросы возникают к сонму наших телепродюсеров, редакторов, журналистов и прочих, родившихся и живущих в России «профессионалов», которые платят за подобные высказывания немалые деньги, пускают их в тираж и умножают им аудиторию.
Очень серьёзные вопросы.
А самому Владимиру Познеру надо бы наконец обрести дом. Хотя бы чтоб упокоиться с миром.
