Александр СЕДОВ (с)
(Предыдущие части эссе, посвящённые фильму "Тот самый Мюнхгаузен" (1979) - 1 часть, 2 часть)
Сегодня стало общим местом видеть в Мюнхгаузене-Янковском образ метущегося советского интеллигента, не желающего прерывать свои «полёты во сне и наяву» и не способного вписаться в рутину жизни. Не стану отрицать эту трактовку (замечу лишь, что такому взгляду «удружил» сам актёр, три года спустя снявшись в фильме Романа Балаяна). Однако всех зрительских симпатий главному герою она не объясняет. Тем не менее, взглянем на особо ярких современников, представителей советской интеллигенции, выведенных в том же 1979 году в советском кинематографе.
Провинциальный журналист Виктор Зилов из фильма Виталия Мельникова «Отпуск в сентябре» выхвачен нами в момент острого жизненного кризиса. Внешне всё у него нормально, но «найти себя не может», – говорят про таких. Сидит в своей новой, но уже опостылевшей квартире, ядовито-желчный, часто нетрезвый, в угнетённом психическом состоянии. Дерзит своему шефу (милейшему человеку в исполнении Евгения Леонова), закатывает истерики жене, доводит до слёз любовницу, хамит друзьям и в финале пытается застрелиться из охотничьего ружья (напомню, что Мюнхгаузен в фильме Марка Захарова тоже стреляется, вернее, имитирует самоубийство). Несмотря на всю неприглядность бытия этого субъекта, зрителю по-человечески жаль Зилова.
Предвидя трудную судьбу фильма, Мельников решает сменить название с «Утиной охоты» (так называлась пьеса Вампилова) на – «Пока не поздно», замаскировав экзистенциальную драму под антиалкогольной вывеской. Начальство приняло картину, на удивление, хорошо («с реверансами и комплиментами», как позже вспоминал Мельников) под нейтральным названием «Отпуск в сентябре». Но отложило премьеру до лучших времён. Как оказалось до Перестройки. Когда в 1987 г. фильм добрался до зрителя, многие увидели перекличку с лентой «Полёты во сне и наяву», а главного героя, сыгранного Олегом Далем, записали в предшественники героя, которого играл другой Олег – Янковский.
«Тот самый Мюнхгаузен» и «Отпуск в сентябре» снимались на двух главных студиях страны одновременно, и каждый фильм по-своему отражает дух времени. Мюнхгаузен и Зилов – «лишние люди». Оба – эгоцентрики: любят выставить себя в центр внимания. Такие за словом в карман не лезут, и гнуть свою линию будут упорно, не считаясь с последствиями, а, может, даже приветствуя их разрушительный характер. Каждый из них видит в этом «свой последний и решительный бой» с ближним окружением. Иными словами, бунт против неправды и пустоты жизни. Бунт, рождённый из чувства опасности увязнуть в «бытовушном» болоте. Не из-за этого ли ощущения семидесятые годы назовут болотным термином «застой»?
И всё же между Витей Зиловым из вампиловской пьесы и бароном Мюнхгаузеном из пьесы горинской огромная разница – эстетическая и психологическая. Барон в исполнении Янковского в первую очередь герой романтический, в нём колоссальный заряд позитива – остроумия и молодецкой удали, в отличие от вечно депрессивного Зилова в исполнении Олега Даля.
Неожиданный бунт Мюнхгаузена родился не под винными парами, это был шаг сознательный. Мюнхгаузен противится миру фальши. Его небылицы потому и правдивы, что никогда не фальшивят. Он желает «всего-навсего» – настроить свою жизнь по законам художественной правды (утопия, конечно, но ведь в сказке!). Заодно растормошить жителей родного Ганновера. Если в безумии Гамлета угадывалась система, то в поступках Мюнхгаузена прочитывается миссия (а кто-то скажет, что и мессия). И то, на какую высокую октаву возносит он свою линию жизни, резко повышая ставки, сближает историю с притчей, верной для всех людей и во все времена.
Другой вариант «своего иного» барона Мюнхгаузена можно попытаться разглядеть в филологе Бузыкине из «Осеннего марафона». Фильм тоже 1979 года (в кинопрокат вышел, кстати, одновременно с появлением «Мюнхгаузена» на ТВ, в январе 1980-го). Правда, не сказать, что один персонаж есть отражение другого – разве что кривое, искажённое. Преподаватель ленинградского университета (человек науки!), мечется между любовницей и женой, не в силах сделать окончательный выбор и, значит, вынужден лгать обоим. Лгать бездарной знакомой горе-переводчице о её «талантах и мастерстве» – и переделывать её работу целиком, по доброте душевной, по личному безволию. Пожимает руку подлецу – по своей бесхарактерности и бесхребетности.
Теперь вообразим сюжетный поворот, которого в «Осеннем марафоне» нет – своего рода инверсию героя. Попробуем приклеить к судьбе Бузыкина жизнь Мюнхгаузена. Наберёмся смелости на этот эксперимент. Допустим, что в снах-фантазиях (а, может, по телевизору) Бузыкин видит себя блистательным бароном Мюнхгаузеном, вытягивающим себя любимого из трясины личных отношений и обязанностей, а потом об этом геракловом подвиге слагает байки, достойные художественной прозы а-ля Довлатов.
Но не слишком ли «забытовлен» филолог Бузыкин для крылатых фантазий? Любому мечтателю, пускай и затюканному по жизни, необходим воздух уединения, нужен разбег, осознание сверхзадачи. А Мюнхгаузену – ещё и кураж! У героя Басилашвили ничего этого нет: всё время на людях, всё время бежит марафон. Правит корректуру в чужом присутствии, допоздна засиживаясь в гостях. Даже в лес по грибы ходит не один, а в компании с иностранным профессором и соседом-собутыльником. Откуда возьмётся вольное «мюнхгаузенское»? Да и не молод для созерцания мечт.
Очень уж соблазнительно всё свети к формуле: Бузыкин – это то, каким советский интеллигент представал в жизни, Мюнхгаузен – каким себя представлял в мечтах. Но склеивается не до конца. Слишком велики зазоры. Горинский Мюнхгаузен не есть продолжение Бузыкина. Несмотря на кажущийся параллелизм.
Вообще, в советском кинематографе тех лет трудно отыскать двойника барону Мюнхаузену, который обитал бы не в сказочной реальности, а в современной действительности. Кто заявлял о себе с экрана сопоставимой мощью. Романтик и авантюрист, острого ума и ироничного прищура, неудобный обществу человек, независимый в суждениях, нарушающий общепринятую норму (иногда идущий на преступление). В какой сфере деятельности трудился бы такой гражданин? Сказочник-писатель-фантаст? Нет, это герой для кабинетной работы. Инженер или космонавт, который готовится к полёту на Луну? Но Мюнхгаузен создан не для мирных занятий. Ему подавай ремесло по духу, если авантюрист, значит приключения с риском для жизни. Шпионство или наёмничество – его стихия (наёмником и был реальный Мюнхгаузен на службе у русских императриц). Однако не монтируется независимый нрав барона с правоохранительными или секретными ведомствами СССР. Разве что вообразить его подвиги в бурлескном ключе – в духе суперагента Боба Сен-Клера из авантюрной французской комедии «Великолепный» (1973).
Заметьте, что авторы фильма расщепили героя с лицом Бельмондо на две ипостаси – писателя-выдумщика и супермена. Задумаемся на минуту, почему в советском кино такого героя не родилось. У нас на экране мы видим Мюнхгаузена-Янковского, который как бы томится в перерыве между своими командировками. Не фантазии ли они? – доподлинно сказать нельзя. Нам остаётся лишь верить…
Так, где же, в какой действительности, мог проявить себя двойник барона Мюнхгаузена в полную силу, не стеснённый уставом, открывшись смертельному риску? Из киногероев-современников тех лет мне приходят на ум лишь иностранные, из несоветской жизни, там, где правит капитал и открыто борются противоречия – непримиримые силы общества. Имена этих героев бывали разные, но лица оставались узнаваемыми. Самые знаменитые из них звались Ален Делон и упомянутый ранее Жан-Поль Бельмондо, французские кумиры многомиллионной советской публики.
Советский кинематограф не выпекал в своём чреве подобных героев на современном ему домашнем материале. Их супергерои – взбунтовавшиеся сыщики или спецагенты, воплощали на экране сказку о борьбе одиночек с системой – миром чистогана и высокопоставленной бюрократией (вспомним, что и дворянин Мюнхгаузен формально на службе у герцога). И бились они за право остаться верным себе, успевали познать неверность женщин и предательство друзей, ставших конформистами, а те, в свою очередь, не оставляли попыток вернуть бунтаря «в стойло», то есть обществу. Святыми они не были, ошибались и преступали закон, но шли до конца. Вспомним, как заканчивается фильм «Профессионал» (1981), снятый два года спустя после нашего «Мюнхгаузена». Исполнив миссию, герой Бельмондо собирается взмыть в небо. На виду у всех, демонстративно-неспешно направляется к вертолёту, гремит выстрел…
В захаровско-горинском «Мюнхгаузене» выстрел не гремит, но пушка уже расчехлена и заряжена. «Господи, как умирать надоело!» – говорит Мюнхгаузен. Затем герой Янковского «обыкновенно» поднимается в небо по лестнице.
другие мои статьи и переводы: Французский зритель о фильме "Лиловый шар" и Алисе Селезнёвой / По ком стучит печальная машинка Агаты Кристи / Немецкий профессор о Штирлице: 1 часть, 2 часть, 3 часть / Олег Янковский в предлагаемых обстоятельствах / 40 лет фильму "Шерлок Холмс и доктор Ватсон" (интервью со мной) / Кайдановский против Ливанова: альтернативный Шерлок Холмс - 1 часть, 2 часть / Наш "Холмс" как икона / Выдуманная Англия - наше английское кино / Принц Флоризель против Шерлока Холмса / А точно ли он - Шерлок Холмс? - часть 1 (о Холмсе из фильма Гая Ричи), часть 2 (о Шерлоке в исп. Бенедикта Камбербетча) / Следствие по делу о Знатоках / Жеглов - моя фамилия / Тихонов против Тихонова / Как правильно: советское или русское кино? Отвечает западный киновед / Английская пресса о советском кинематографе в 1983 году / В защиту Джона Сильвера / Значит "Остров сокровищ" ты в детстве читал / Почему не люблю широкий экран / и т.д.