Вторая чеченская. Февраль 2000-го. Ханкала. Посмотреть сверху - игровая комната в детском саду, где в старшей группе заправляют мальчики: много машинок, много танков, БТРов, рельсы, вертолёты - и сотни и тысячи совсем мелких солдатиков.
Переброшенные из Моздока в Ханкалу журналисты поначалу жили в железнодорожном вагоне. В соседних вагонах разместили сотрудников военной прокуратуры, связисток, каких-то командировочных, которым не нашлось места в армейских палатках, женщин, работавших в офицерской столовой...
Ханкала стала более-менее обжитой территорией только к лету 2000-го. А в феврале там было голое поле и непролазная, жирная, жирнейшая, непросыхаемая грязь, которую невозможно было отмыть от сапог, поэтому прежде, чем войти в вагон, все разувались.
За порядком в вагоне следили проводницы - такие же, как и журналисты, разнорабочие войны. Очень милые, очень спокойные и домашние, насколько можно сохранять в себе домашность и тепло в таких условиях, очень душевные тётки лет за сорок. Прежде они ездили на поездах дальнего следования по Сибири и привыкли к вагонным людям, вагонным разговорам. Впрочем, думаю, их прежние пассажиры матерились гораздо реже, чем корреспонденты федеральных каналов.
Совсем недолго - наверное, неделю или две - в вагоне с нами жил и корреспондент CNN Райан Чилкоут. Он ещё до Ханкалы смирился с тем, что офицеры из пресс-службы группировки, в первую очередь полковник Веклич, в глаза и за глаза зовут его "рядовой Райан" и постоянно отпускают шуточки на тему его спасения. У Райана была внешность типичного янки, каким его рисуют в голливудских фильмах, он был розовощёк, плечист и улыбался так широко, как будто хотел представить всему миру прекрасную работу своего дантиста. В первый же день я встретил его возле автолавки, с упаковкой минеральной воды в руках. Райан облучил меня своей улыбкой и сказал: "Я увидел на войне минералку и о...ел".
Однажды наш неподвижный вагон дёрнулся и поехал. Недалеко, но все, кто там был, успели удивиться. Оказывается, к отцепленному составу зачем-то подцепили тепловоз и оттащили метров на сто. Народ высыпал на воздух – рядом с путями горела грузовая машина и было слышно, как рвутся патроны. Потом контрабасы-контракники рассказали: машина, действительно, везла боеприпасы, в неё посадили старлея, который в пьяном виде попался на глаза начальству, и было приказано отправить его на гауптвахту. Машина почему-то заглохла и по столь же необъяснимым причинам загорелась. Старлей задохнулся в дыму - никто не рискнул подойти к закрытому кузову-фургону.
Услышь от кого-нибудь что-то подобное, я бы сказал, что это армейские байки. Но из таких вот эпизодов состояла неприметная и никем не фиксируемая хроника второй чеченской.