Об этом человеке Надя вспоминала очень редко, вернее – почти никогда. Она видела его последний раз незадолго до смерти отца, лет тридцать назад. Ей в голову не приходило, что когда-нибудь она еще встретится с ним.
Тогда, давно, он был Сергеем Ивановичем, здоровым, крепким, краснолицым мужчиной с громким голосом и веселым смехом, хохмачем и любителем выпить по чуть-чуть. Он работал на небольшом местном заводике вместе с ее отцом и был с ним в приятельских отношениях. Иной раз после работы они устраивались на веранде с парой бутылок пива и сушеным чебаком и подолгу сидели, разговаривая о том, о сем.
Надя, тогда диковатая девочка-подросток, запомнила отцова приятеля еще и потому, что однажды он явился со здоровенной банкой черной икры. Икра, закатанная наподобие консервов, не была очищена от оболочек и сильно отдавала рыбой. Худенькую, бледненькую Надю мать заставляла каждое утро есть этот деликатес, приговаривая, что Сергей Иванович специально для этого его и принес.
Отец Нади через пару лет умер скоропостижно от острой сердечной недостаточности. Провожать его в последний путь пришло множество народа. Наверное, был и Сергей Иванович, но Надя, пораженная неожиданностью и горем утраты, кроме общей толпы людей, ничего не запомнила.
Прошло много лет. Она выучилась, вышла замуж и, живя за пару тысяч километров от родительского дома, приезжала туда раз в год, а после распада Союза и того реже. Потом ее мама, постарев, переехала жить к младшей дочери, в областной город.
Високосный 2000 год для семьи Нади выдался тяжелым. В начале осени единственную дочь, студентку, прооперировали по поводу серьезного заболевания, правильный диагноз которого не могли поставить в течение трех лет. Операция была сложной, состояние девочки оставляло желать лучшего. Сестра писала, что у матери после перелома никак не срастается шейка бедренной кости. Надя разрывалась между желанием поехать к матери и страхом оставить дочь. Сестра успокаивала: состояние мамы неплохое. Правда, иногда она что-то забывает, путает, но в ее возрасте это не удивительно. После долгих колебаний Надя решила, что поедет «домой» в феврале, когда у студентов начнутся каникулы, тем более, что деньги, которых у семьи было и так немного, как-то сами собой разошлись во время болезни дочери. Нужно было хоть что-то скопить на поездку.
Но в самом начале января от сестры пришла телеграмма: у мамы инсульт, состояние тяжелое. Надя с мужем взяли отпуск, срочно наскребли, сколько смогли, денег и на следующий день поехали. Стоял жуткий мороз. Шел 2001 год. Самолеты из ближайшего аэропорта летали только в Москву и соседний областной центр. Билетов не было. Не было их и на поезд. Надя объясняла, что они спешат к тяжело больной матери, но это не помогало. Тогда она в отчаянии мысленно стала молиться. И случилось, что кто-то отказался от поездки, а кассир обратилась лично к ней по селекторной связи с предложением забрать неожиданно появившиеся билеты.
Потом были дни маминой болезни ‑ с жалостью, слезами, отчаянием. Они с сестрой не отходили от матери, выполняли все назначения, но надежды не было. В середине января мама умерла. Сестра Нади, работавшая врачом, просила свое начальство взять мать хоть на несколько дней в реанимацию, но ей отказали, сославшись на какие-то якобы существующие приказы. Мать проработала также врачом более 40 лет, однако теперь это ничего не значило. У сестры, которая одна воспитывала двоих детей, денег на похороны не было, и все, что привезли Надя с мужем, ушли на лекарства, похороны и обратный путь.
Хоронить маму решили на деревенском кладбище, рядом с отцом, километрах в 30 от города. Туда надо было еще добраться. В похоронном бюро за катафалк запросили больше, чем за билет на поездку поездом за пару тысяч километров. Но это было не самое плохое. Нужно было еще переезжать через замерзшую реку, а лед был тонким, машины по нему не ходили.
Когда Надя с мужем приехала в станицу, чтобы договориться насчет могилы и прочего, они поразились ее пустоте и безлюдью. Молодежь давно уже разъехалась по городам, старики поумирали. Правда, больница, в которой когда-то работала мать, еще существовала. В ней лечились жители из окрестных хуторов и поселков. Поблизости жила свекровь сестры.
В станичном правлении сидел атаман. Он посоветовали попросить сани и лошадь у деда Сереги. У старика, единственного из местных, была лошадь, он давал ее на похороны и разные перевозки. Знакомая женщина пообещала найти копальщиков для рытья могилы и рассказала, где искать деда.
Потом они долго шли вдоль пустынных, запорошенных снегом улиц, через степь, на самый дальний край станицы. Снега было немного. Он грозил вот-вот растаять ‑ температура была плюсовой. Кругом никого не было. Вдоль вымерших двориков и садов тянулась еле протоптанная стежка
Старая собака вяло залаяла, когда они подошли к нужной калитке и постучали. Невысокий, сгорбленный, худой старик засеменил к гостям от низенькой беленой хаты с зелеными ставнями. Сливовые деревья, черные и озябшие, тесно окружали ее. Рядом темнела летняя кухня.
После обычных приветствий рассказали о своем горе. Старик выслушал и согласился помочь. К нему обращались, похоже, так часто, что у него это уже вошло в привычку. Договорились, что завтра к двум часам дня он с лошадью и санями будет ждать на берегу. Вскоре собрались уходить – надо было еще идти на кладбище, выбирать место для могилы, договариваться насчет поминок, зайти в больницу, где когда-то работала мать… Старик проводил их до калитки и, глядя на Надю заслезившимися глазами, вдруг сказал:
‑ А ты меня не узнала… Я ведь дружил с твоим отцом! В гостях у вас часто бывал…
‑ Простите! Столько лет прошло…
‑ Да ладно! Что там! Видишь, какой я стал... Старый, худой…
‑Да и мы уж не молоды, ‑ сказал Надин муж.
‑ Ну, вы еще хоть куда… Пока жена жива была, я тоже был ничего. Да вот лет десять, как умерла. Все уж теперь почти поумирали.
‑ Она болела? – спросила Надя, чтобы хоть что-то сказать. Она все равно не узнавала прежнего отцова приятеля, весельчака и здоровяка Сергея Ивановича.
‑ Если б болела, было бы не так обидно! Здоровая была, жили хорошо! В минуту какую-то не стало! Сидели, обедали… Вдруг встала, за голову схватилась и пала… Я к ней, а она:
‑ Соседке скажи, пусть свет во дворе выключит!
И все. Дался ей этот свет! И не попрощалась со мной, вот что обидно! А мы ведь столько лет прожили! Разве я ей чужой? А она – свет!
Слезы покатились по лицу старика. Он сморщился, отвернулся, махнул рукой и, горбясь, заковылял к хате, чернея своей старенькой одеждой, как одинокое сливовое дерево на белом снегу.
‑Она не успела! Не обижайтесь на нее! –хотела крикнуть Надя, но муж потянул ее за руку – надо было торопиться, ‑ темнело рано.
Когда они вернулись в город, начался проливной дождь. Но на следующее утро подморозило. Через реку перебрались пешком, гроб несли на полотенцах. Лед даже не трещал. Деда Сереги с лошадью не было, за ним пришлось бежать. Дед перепутал время, а, скорее, просто забыл про уговор по старческой своей памяти. Но потом все пошло, как надо. Говорят, что при похоронах бог помогает, наверное, так оно и есть…
***
Уважаемые читатели и подписчики нашего канала! Вот еще одна история, на этот раз полностью реальная...
***
Изображение из Pixabay, ссылка