Рассказываем о Чили: горы, мечты, приключения и долгий полярный день. Часть третья.
Национальный парк Торрес-дель-Пейн
Если посмотреть на фотографии, сделанные во время поездки, день за днём, то окажется, что Патагония – это царство низких, мчащихся непосредственно над пампой и накалывающихся на горные вершины, в том числе и на Рога (Torres del Paine), облаков, низкой, прибитой ветром к земле растительности и непременно воды. Вода вертикальна – в водопадах и снеговых глыбах – и горизонтальна – там, где ледники отступают, оставляя реки, речушки, протоки, стремящиеся к краю света, Fin de Terra, чтобы влиться в океанские воды и сгрызть эту горбушку, клочок суши, сушку, навсегда. К счастью, это не происходит, никогда не происходит.
Мы путешествуем в маленьком автобусике, разглядывая в окно водопады и горные реки, застывшие отпечатки лавы и скалы, скалы. Дикие горные хребты возникают ниоткуда, как всплески на кардиограмме сердечника. Там и сям вкрапляется розовое и сиреневое люпусов. Люпус и кипарисы – это эмигранты-переселенцы, но в Патагонии приживаются все. Вообще нам обещали множество животных, но фауна не спешит на встречу с туристами. Хотя… вон бежит с горы гуанако! Характер гуанако похож на ее шерсть: эта родственница лам и альпак неприручаема, а шерсть её приспособлена к пяти месяцам зимы. Зачастую высоко в небе над гуанако можно увидеть кондоров, планирующих атаку.
В одном окне автобуса желтушная, плоская, бесконечная пампа со слоёными пирожками-горами на горизонте, в другом – почти отвесная скала в оспинах снега. В конце дороги – указатель на гигантский кусок горы, сужающийся книзу, опасно балансирующий, похожий на гигантскую юлу. Как будто сорвался с вершины только что. Милодон, диковинное существо, частью медведь, частью лошадь, и прочие огромные звери жили в пещере под скалой. Пещера образовалась между оригинальной горой и свалившимся на нее гигантским камнем. Паззлы не сомкнулись, и возник зазор длиной в приблизительно двести метров, высотой около тридцати. Кстати, пещеру нашел в свое время предок Брюса Чатвина. Почему-то представила себе огонь, умные диковинные морды, выхватываемые нервными сполохами света… Цивилизация приснилась мне – или я приснилась одному из этих огромных людей, патагонцу в пропитанных жиром и потом шкурах? И милодон вот-вот выйдет из пещеры?
Следующая остановка – водопад Салто-Гранде. Трудно представить, что всё это энергичное великолепие зародилось в мирном живописном озере Пеоэ. Начинается дождь, и черные капли падают в лазурь водопада. Здесь, на холме над водопадом, я узнаю ещё одну вещь о Патагонии: её ветер. Ветер наполняет грудь, свободно протекает в тебя, а потом изливается из тебя ещё до вдоха-выдоха. На патагонском ветре ты становишься человеческим парашютом. Это маршрут для ленивцев: прошел по тропе вокруг озера, будь это Сармиенто или Норденшельд или Пеоэ, и отсиживайся в автобусе до следующей остановки. Но ветер, ворвавшийся на Салто-Гранде, на великом водопаде, вскормленном ледниковой водой, уже не покидает нас целый день. Так вот что послужило причиной гибели всех этих отважных кораблей, веками разбивавшиxся о скалы вокруг Мыса Горн! Безумцы, храбрецы, самоубийцы…
Только вечером мы наконец удосуживаемся прогуляться по улицам Пуэрто-Наталеса, кстати, города-антиподa Улан-Удэ. Прохожих почти не видно. Самостоятельные, бегающие в стаях собаки плюют на туристов и выясняют отношения, где придется, в том числе прямо на середине мостовой, останавливая редкие машины. В двух кварталах от нашего отеля обнаруживаем великолепную набережную. Фьорд Последней Надежды – звучит устрашающе, но в вечернем свете он прекрасен. Лебеди, бакланы и чайки устраиваются на ночлег (а назавтра, чуть отплыв от берега, мы и пингвинов увидим) и потом бездвижно застывают в прибрежной воде, как нетающие кусочки льда… Я впервые вижу вблизи альбатросов и просто поражена их размерами. Теперь-то я понимаю смысл наказания для старинного моряка, которому пришлось носить мертвого альбатроса на шее. Какая там “вечность” – двух шагов, верно, не сделать!
В ресторанчике на Мануэля Булнеса пылает огонь в видной с улицы жаровне, официанты мечутся с невиданной скоростью. Еда не дешева, но зато обильна и вкусна. В Аргентине ешьте мясо, а в Чили – рыбу, но Пуэрто-Наталес, пожалуй, – исключение, потому что здесь надо есть баранину. Две половинки барана на наших глазах исчезают с двух гигантских жаровен и перекочевывают на гигантские тарелки едоков. Так, наверно, выглядели средневековые пиры. Всё в этом городе существует для нас, вот только туристов маловато. Зато и следов волнений и демонстраций нет вообще.
Я валюсь с ног от усталости, лицо горит, холод патагонской ночи начинает проникать под куртку, невзирая на то, что мы в городe, а не где-нибудь в пампе. Возвращаемся в отель около полуночи. Крохотный отель “Aquaterra” – очень комфортный, но психологически трудно уснуть в такое светлое время суток, и лучше бы я в комнате моей писала-читала без лампады, но муж требует зашторить окна и отставить романтику и дневникописательство. Всем спать.
IV. Oзеро Грей и профессор социологии в кустах
Мы едем на озеро Грей, посмотреть на айсберг. Озеро – продукт тающего одноименного ледника. Чем меньше ледник, тем больше озеро. Автобусик въезжает на забитый туристским транспортом паркинг. Жаль, что нас не повезут на Доусон. И что я никогда не была на острове Валаам. Природа Валаама и Доусона похожи. Труднодоступные острова прячутся в фьордах: доберется или знающий дорогу, или доставленный сюда. Превосходное место для монастыря или пыточной.
Я родилась в удивительной семье: старики умирали своей смертью, никто у нас не был репрессирован в сталинское время, никто, кроме одного из бабушкиных братьев, известного мне по старой фотокарточке, не погиб на войне. Бабушки и дедушки умудрились проскользнуть сквозь эпоху не замеченными Смертью. Не знаю, есть ли такие семьи в Чили. Масштаб геноцида в чём-то поменьше; в одном документальном фильме горстка выживших наперебой называет свой срок в Доусоне: “Два года!..”, “Год и четыре месяца!..”, – и это вам не десять лет без права переписки. Убивали в Чили тоже поскромней: вместо массовых могил – индивидуальные уколы цианида, а потом рельсу к груди и в море. Какая-никакая, а могила. И число убитых не в миллионах всё же, а “всего лишь” в сотнях тысяч. Но и страна поменьше, но и режим не всё успел. Не всё. А в 1988-ом году Пиночет был… переизбран.
Не полюбил народ диктатора, ну что с ним сделаешь, и через 16 лет (именно столько, с 1973 по 1988, пробыл у власти наш Карабас дорогой) его… переизбрали. Плебисцит постановил: военную диктатуру отменить, а демократию восстановить. Кстати, с небольшим численным перевесом, всего 56%. Так всё и произошло, и Чили снова стала демократией…
Что это? В чём секрет? Можно ли переизбрать диктатора?
Туристу ни в жизнь не понять, что происходит в стране, если будешь прыгать по национальным паркам. На мою удачу чилийцы любят путешествовать по стране. Пожилая дама, путешествующая с серьёзной высокой девочкой, попадaется на нашем пути практически на каждой остановке. В конце концов мы-таки знакомимся. Дамочка оказывается профессором социологии. Вы психотерапевт? Прелесть какая! А я в шестидесятые обучалась психоанализу в Мексике, у классических фрейдистов… ну да, старая европейская интеллигенция, добравшаяся до Чили ещё до начала Войны. И сама дамочка явно из них. Да-да, обычная для Чили мешанина кровей: немецкая и английская смешаны с испанской. А вот внучка – чисто индейская красотка с очень смуглой нежной кожей и прямыми смоляными волосами, – юная вегетарианка с формирующимися либеральными взглядами.
Диета формирует убеждения: пока либералы пьют вино и едят органические сбалансированные вегетарианские обеды в светлых, эргономичных интерьерах, сторонники “крепкой руки” у кормила поглощают горы мяса, в том числе и дичи, в parillas, среди дубовых панелей, подсвеченных огнем шкворчащего очага … К счастью, мы находим компромисс и располагаемся на обед, подозрительно подробный и обстоятельный, не в переполненной кафетерии, а в пустынном дайнере прямо у тропинки, ведущей на озеро Грей.
— Социолог – это именно тот человек, с которым я мечтала поговорить все эти дни. Вот и объясните мне, как дело дошло до всенародного референдума в 1988-ом. Выбор формы управления в условиях милитаристской диктатуры – по-моему, нонсенс?
— Мы, оппозиция, – гордо поднимает подбородок новая знакомая, – годами боролись за честные выборы с неподделанными бюллетенями. Была сформирована комиссия общественных наблюдателей.
Она так трогательно говорит “мы”, так верит в свою страну, в возможность демократического правления, что даже неловко спрашивать о событиях последних трёх месяцев:
— Демонстранты, заполонившие улицы сначала в университетских кварталах Сантьяго, а потом и по всей стране, жгущие и громящие, опрокидывавшие монументы и зарисовывавшие граффити исторические памятники, – социалисты?
— Это молодые люди… молодости всегда свойственен анархизм. Это пройдет… всё восстановят, уверяю вас, – но видно, что ей горько.
Серьёзная девочка смотрит на нас искоса, исподтишка, и в разговоре не участвует. Внучка такой бабушки не говорит по-английски?! Нет, считает, что все надо делать идеально. Её английский неидеален.
А потом мы сломя голову (потому что, обедая, заболтались и не заняли вовремя очередь к пляшущему под ветром подвесному мосту, на который нельзя пускать больше шести человек за раз, а не то сорвется в бурливую речушку) мчимся на берег Грей. До официальной обзорной площадки уже не успеть, поэтому мы срезаем угол, карабкаемся вверх по песчаному холму и добегаем до самой кромки ледяной воды. Я плюхаюсь брюхом на покрытый галькой берег и быстро “загораю” в синем свете маленьких подтаявших верхушек айсбергa.
Индейская внучка европейской бабушки достаёт из сумки бутылку с водой, оставшуюся с обеда, торопливо отпивает и подставляет горлышко ветру. Гул наполняет воздух: ветер, пойманный в бутылку, просит о пощаде, поёт нежным дискантом, но она делает ещё несколько глотков, и он послушно гудит на несколько тонов ниже.
Который день душа ждала ответа,
Но дверь открылась от порыва ветра…
(Ю. Кузнецов).
Девочка, приручившая ветер, впервые за весь день смеётся.
Галина Ицкович
Продолжение следует...
Чили: черновик приключения. Часть первая
Чили: черновик приключения. Часть вторая