Продолжаю рассказ о героях своей книги "Повседневная жизнь советской богемы от Лили Брик до Галины Брежневой", отрывки из которой я публикую здесь.
Где бы не жили советские писатели, по какому бы рангу и величине таланта не мерились, был в Москве адрес, где они непременно встречались. Это Центральный дом литераторов, дом на две улицы – в столице таких практически и не осталось. Одна его часть, старая, - бывший дом графини Олсуфьевой - выходит на Поварскую, другая, выстроенная в конце 1950-х, на Большую Никитскую. Увеличение площади дома, как становится понятно, стало следствием тесноты – писателей-то много, а места, где выпить-закусить для них не хватало. Прежде всего, выросла площадь ресторана, располагавшего несколькими залами, в т.ч. Дубовым и Пестрым. Появился и большой зрительный зал, где устраивались встречи с писателями и панихиды по ним. Более камерно проходили эти мероприятия в Малом зале. Были в ЦДЛ и другие помещения. Графиня Олсуфьева, в 1960-е годы посетившая Москву, захотела осмотреть свой бывший дом: «Я помню, где была моя детская». Подойдя к бывшей детской, она увидела табличку «Партком».
Ресторан ЦДЛ воспринимался многими писателями как свой гостеприимный клуб без свойственной творческим союзам казенщины. Здесь всегда можно было встретить приятеля, что-то отмечающего за столиком, подсесть, выпить, закусить почитать стихи, потом опять выпить, снова почитать, затем выпить, закусить, выпить, выпить, выпить. В общем, погрузиться в богемную атмосферу на несколько часов, в зависимости от скорости наступления необходимой для каждого кондиции. А потому и застолья могли окончиться по-разному – и дракой, и слезным братанием.
ЦДЛ запомнился многим своими людьми-символами. Это многолетний директор Борис Тарасов, официантки Тамара и Шурочка, буфетчица Полина, наливавшая в долг и записывавшая в амбарной книге не сумму в рублях, а количество выпитого в граммах («граммзапись» по выражению Светлова), вышибала Аркадий, проверявший у незнакомых удостоверения, а еще гардеробщик Афоня, знавший писателей по плечам и осанке. У Афони и юмор был соответствующий, как-то в 1964 году после похорон Светлова он встретил в ЦДЛ поэта Николая Старшинова, кивнув на проходящего мимо другого поэта - Михаила Рудермана, автора знаменитых стихов про «Тачанку», Афоня сострил: «Смотри-ка, «Каховка» загнулась, а «Тачанка все мчится!»».
В своей работе Афоня достиг высшей степени профессионализма – он не давал номерков. «Вы могли прийти в новом пальто, которое он никогда прежде на вас не видел, но и при переполненных вешалках он выдавал вам его безошибочно. Если он в конце вечера бывал сильно пьян, то, сидя у барьера и мельком доброжелательно взглядывая на подходящих, тут же указывал пальцем своему напарнику, где висит то или иное пальто», - рассказывал Константин Ваншенкин. Афоня «вешал польта» с юности, другой профессии, он похоже не освоил с такой степенью тщательности. Его бил в свое время Сергей Есенин: «Загонит за польта и дерется. Но не больно. Зато уж и платил!». В конце карьеры Афоня стал путать своих клиентов, однажды, совершив непоправимую ошибку. Большому писательскому начальнику, генералу КГБ в отставке Виктору Ильину он выдал не его кожаное пальто, а видавший виды потрепанный плащ какого-то совсем простого поэта: «Пора тебе, Афоня, на пенсию!». Но совсем не выгнали, перевели чудо-гардеробщика на работу в раздевалку Союза писателей, поблизости в тот самый Дом Ростовых. Там хоть не наливали.
А сам Ильин с 1955 года работал оргсекретарем Московской писательской организации, а до этого отсидел десять лет на Лубянке, посадили его туда еще в 1943-м. Когда после смерти Сталина Ильина оправдали, то долго искать новую должность не пришлось – он пошел трудиться в привычную ему среду. Дело в том, что до войны в НКВД он отвечал за работу с творческой интеллигенцией, курируя особого агента Николая Кузнецова, о связях которого с богемой я расскажу в одной из глав. Так что генерал Ильин для писателей – самый что ни есть нужный человек, необходимый, знающий всю их подноготную.
Уже пребывавшего с 1977 года на пенсии Ильина насмерть сбила машина в 1990 году, что дало повод к различным конспирологическим версиям, по одной из которых, его «убрали» как ценного участника разного рода секретных операций. Константин Ваншенкин в этой связи (квартира Ильина была через стену) говорил автору книги, что, Ильин всего лишь вышел в магазин за туалетной бумагой, и купив ее на радостях – жуткий дефицит в то время! – потащился не по подземному переходу, а прямо через Ленинский проспект. Потеряв бдительность, он и угодил под колеса автомобиля. Так что ни о какой иной подоплеке его смерти говорить не приходится. Было ему 85 лет. Продолжение следует... Благодарю Вас за внимание, как пишут в таких случаях, не забудьте подписаться на мой канал и лайкнуть. 😊 С уважением, Александр Анатольевич Васькин - писатель, культуролог, историк Москвы и советской повседневности, автор и ведущий программ на радио "Орфей". Сайт: александр-васькин.рф, YouTube-канал: Александр Васькин, Facebook. А вот и мой рассказ о писательских судьбах (в трех частях):