НОКАУТ ПОСЛЕ ЛОКДАУНА

Взрослый репертуар в «Зазеркалье» пробуют постоянно, но взяться за главный шедевр Джузеппе Верди – это, конечно, подвиг. Идея возникла еще в прошлом сезоне – так хотели почтить личные юбилеи отцов-основателей театра: худрука Александра Петрова и музрука Павла Бубельникова. Начали с отдельных сцен, первые опыты продемонстрировали публике прошлой осенью. Пандемия смешала все карты, зато дала возможность серьезно подготовиться к ответственной премьере. К сожалению, из-за вновь обрушившихся на Петербург санитарно-эпидемиологических ограничений она прошла только для прессы.Сомнений в голосах артистов не было – многие из них поют на больших сценах, прекрасно озвучивая солидные залы. Но «Отелло» – опера для таких площадок, как Арена ди Верона и Метрополитен-опера, она требует масштаба и крупного мазка: как эта предельно обостренная музыкальная драма с местами шквальным оркестром и оглушающим хором впишется в скромное пространство бывшего дома культуры на улице Рубинштейна?..Безусловно, в драматических и массовых сценах, где звуковой поток со сцены и из ямы максимальный, возникает ощущение, что сидишь прямо в оркестре. Но таких фрагментов на поверку оказывается не так уж и много. Павел Бубельников делает упор на тонкий психологизм и лирические точки, в его руках душераздирающая история венецианского мавра приобретает интимную сокровенность, какую-то трогательность, беззащитность. И от этого еще больше поражает своей фатальной обреченностью, античной предопределенностью трагической развязки. То, что в больших театрах часто затушевано, ускользает от внимания, в малом формате можно показать более рельефно, личностно окрашено. Внимание к деталям, нюансам, подголоскам, к четко артикулированному слову, к окраске каждой ноты – в «зазеркальском» варианте это, оказывается, проще сделать. Драма словно уменьшается в размере, но она так же глубока, если не глубже, чем мы привыкли наблюдать.Естественно, это «копание» осуществлено в союзе с режиссурой: театрально яркая, она вместе с тем акцентирует мелочи, заставляющие иначе смотреть на историю и сопереживать ей гораздо сильнее. Александр Петров проживает со своими артистами каждый жест, взгляд, позу – иначе тут и не бывает: вечный крупный план, практически киношный, под прицелом которого находятся «зазеркальцы», обязывает к филигранной работе. При этом режиссер деликатно избегает натурализма, показывая какие-то вещи скупо и условно, и оттого добивается гораздо большего воздействия. Например, удушение Дездемоны представлено метафорически: физического контакта между супругами нет, но трагедия не становится менее ужасающей.На маленькой сцене выстроен как бы античный город (сценограф Алексей Левданский): многочисленные белые колонны, лестницы, капители как бы говорят о благословенном Средиземноморье – «как бы», поскольку мы знаем, что архитектура венецианско-крестоносных государств была несколько иной. Эта ажурная белизна, мир грез голубки-Дездемоны контрастирует с темным колером, в целом мрачным световым решением спектакля. Световая партитура (Александр Кибиткин) имеет колоссальное значение: все первые и вторые планы недвусмысленно подсвечены, пятна света во многом определяют визуальную драматургию. Красивые костюмы Ирины Долговой не привязаны к эпохе: военные мундиры, скорее, из XIX века, из времен Верди, облачение титульного героя традиционно ориентальное, миманс как в турецких красных фесках, так и в греческих белых плиссированных килтах. Такая эклектика дает представление о локусе трагедии и одновременно о ее вечном антагонизме, актуальном для любой эпохи и цивилизации.Главный успех вокально-драматического решения спектакля – это Дмитрий Каляка в роли ревнивого кипрского военачальника: у театра есть настоящий драматический тенор, способный без всяких скидок исполнить труднейшую в мировом оперном репертуаре партию. Сочный и плотный голос со свободными верхами, артист, прекрасно поющий на итальянском и при этом играющий истово, но с железным самоконтролем: чего еще желать? Особенно когда многие театры испытывают дефицит драматических голосов.Но спектакль силен и ансамблем. Нежной, трепетной и одновременно очень стержневой, стойкой Дездемоной предстает Ольга Черемных, чей голос достаточно красив и богат для партии, в которой пленяли когда-то Рената Тебальди или Тамара Милашкина. Яркой харизмой отличается и пение, и игра Виктора Коротича в важнейшей партии-роли Яго (не менее важной, чем у титульного героя): его жестковатый баритон просто находка, но певец демонстрирует не только брутальность, а и тонкий психологизм, подпуская вкрадчивые, коварные интонации. Замечательным Кассио предстал Роман Арндт: не знаю, как насчет актерской органичности для центрального образа, но вокально он вполне мог бы спеть и титульную партию. Было бы несправедливо не назвать и остальных, ибо каждая, даже самая маленькая роль сделана очень убедительно. Успех «зазеркальскому» «Отелло» приносят Екатерина Курбанова (Эмилия), Андрей Удалов (Монтано), Яков Стрижак (Лодовико), Юрий Васильев (Родриго).