Первого мая школьники дружной колонной с утра отправились в райцентр на праздничную демонстрацию. Каждый класс шел со своим классным руководителем. Молодые учительницы решили, что их классы будут отличаться от других своим оформлением. Они убедили своих учеников не рассказывать другим о том, как будут выглядеть в праздничной колонне. Девушки на свои деньги закупили в Шатое разноцветные шары, притом получилось так, что они забрали в магазине все шары, что были. Из гофрированной бумаги сделали много гвоздик – вот когда пригодились уроки Тимофея Ильича, который учил их работать с бумагой на уроках труда с малышами. Старшеклассники несли транспаранты, какие несли в этот день по всей стране, а классы молодых учительниц были самые яркие и от этого самые оживленные и радостные. Когда вышли на равнину перед Аргуном, дети стали петь песни на своем языке. Колонна растянулась почти всей долины. Радостное, праздничное настроение витало в воздухе.
Девушки вспоминали, как в этот день проходил в их краях. Цветущие сады, огромное количество флагов на улицах, радостные лица людей, очереди за мороженым... А колонны, в которых шел почти весь город, звучали песнями, гармошками, криками «Ура!»
В райцентре на центральной площади яблоку негде было упасть: школьники, которых было очень много, молодые мужчины, стоящие группами, и аксакалы, в неизменных папахах, с посохами, в национальных одеждах.
Через некоторое время на трибуну вышли руководители района, первый секретарь райкома партии на русском языке поздравил жителей с праздником, потом выступил старейшина, которого слушали внимательнее, чем предыдущего оратора. Девушки не совсем поняли, о чем он говорил, но по одобрительным кивкам старейшин можно было понять, что они согласны с ним.
Потом прозвучал призыв, и мужчины стали в круг, произнося одновременно слова молитвы. Девушкам были понятны немногие слова, в это время к ним подошли старшие ученики, и сказали, что учительницам нужно отойти от этого места. Девушки уже знали, что существуют моменты, когда женщинам совсем нельзя находиться в определенном месте. Они послушно вышли из толпы и пошли к магазину. Вера на ходу поворчала:
- Можно подумать, что мы помешаем!
Хотя, конечно, понимали, что есть обычаи, которые нарушать не следует.
Везде было много молодежи, видимо, на майские праздники приехали студенты, по улице ходили девушки, на головах которых косынки были только обозначены – не закрывали полностью волосы, а скорее кокетливо демонстрировали их красоту. На некоторых были короткие юбки выше коленей. Вера, глядя на них, проговорила:
- Смотрите, нас заставляют одеваться «по закону», а их девушки прямо скажем, не очень придерживаются закона.
Перед магазином они встретили Розу, дочку учителя истории, которая жила в ауле и, конечно, одевалась соответственно. Тамара окликнула ее спросила, показывая на тех девушек:
- Им разрешают носить такую одежду?
Роза, глядя на своих соплеменниц с неприязнью, сказала:
- Это не наши, они из города приехали, в гости к родственникам. В городе они могут так, а здесь – нет. Скоро им запретят их родственники, никому не надо, чтобы их позорили.
- А почему им разрешили выйти в село в таком виде?
- Так они, может, еще не были у них.
На площади послышался барабан, заиграла гармоника. Роза предложила пойти туда, там начинаются танцы.
Это было очень интересно. Все расступились, образуя круг, давая место танцорам. Зазвучала «Лезгинка», и в круг выскочил молодой человек, который с таким задором, с таким огнем стал танцевать, что все стали хлопать в такт мелодии, вскоре к нему присоединился еще один, потом еще. Было видно, что танец для них – это не просто движения под музыку, это выражение своего характера, темперамента. В них танцевала, казалось, каждая жилка, каждый мускул и на теле, и на лице. Наверное, только кавказцы могут так танцевать! Движения ног, пальцев и кистей рук, выражение глаз – все выдавало силу, мощь духа. Девушки залюбовались парнями. Они уже видели эти танцы, но то было на сцене, отработано и отрепетировано, а здесь танцевали не артисты, а простые ребята.
Вдруг в круг вышла девушка. Она пошла между парнями, опустив глаза и плавно разводя руки. Один из танцоров пошел за ней, они то сходились почти близко, то расходились по краям круга, юноша сопровождал партнершу, держа руку над ее плечами. Казалось, он вот-вот обнимет ее, но она ускользала, и вновь приближалась.
- Видите, - проговорила Роза, - он догоняет ее, но прикоснуться к ней ему нельзя!
- А если прикоснется? – спросила Лиза. – Что будет?
- Нельзя! – сделала страшные глаза Роза.- Это обида для девушки. Его могут наказать ее братья или отец.
Вера засмеялась:
- Ну и законы!
Роза замолчала, видно было, что она обиделась на слова Веры. Вера заметила это и тут же постаралась загладить свою оплошность:
- Не обижайся, Роза! У каждого народа свои законы, свои правила.
- Да, я видела, как танцуют у вас! Я ездила в гости к дяде в Ставрополь и там видела, как девушки и парни обнимаются на танцах. Прямо вот так! – она показала, как обхватывают парни девушек. – И не стыдно им? А у нас это нельзя!
Розе было семнадцать лет, она окончила восемь классов и теперь жила у родителей в ожидании жениха. Учиться в город ее, конечно, не отпустили: там нет родственников, чтобы за ней присмотрели, а жить в общежитии отец, как сказала девушка, не разрешил.
- Он сказал, что я тебя лучше здесь убью, чем отпущу на разврат в общежитие!
- Значит, ты не будешь учиться дальше? – Лиза удивленно смотрела на девушку.- Ты никем не хотела стать?
- Хотела, - ответила та. – Учительницей младших классов. Но отец сказал, что не отпустит.
Девушки с жалостью смотрели на Розу. Ее судьбу решает отец, не спрашивая, чего хочет она. Скоро ее отдадут замуж – хорошо, если жених ей понравится и будет молодым. А то ведь отдал же отец в их ауле пятнадцатилетнюю Сациту Сугаипову за человека старше нее больше чем в два раза. Да, и это во второй половине двадцатого века!
