Когда армия терпит поражение за поражением, а на прилавках не хватает продуктов, народ в первую очередь начинает задаваться вопросом: “Кто виноват?”. И, как прочувствовали на себе высшие чины Российской империи во время Первой Мировой, винят во всех бедах чаще всего именно правительство. При чем снизить градус оппозиционных настроений можно чаще всего одним способом: перенаправить агрессию на кого-нибудь другого. А теперь давайте подумаем: кто может исподтишка саботировать все планы войск и вообще всячески вредить честному народу? Правильно, шпионы. Или евреи. Или еврейские шпионы. Но не суть.
Факт остается фактом: примерно в 1915 году всю Российскую империю резко накрыла волна шпиономании. Доносы писались чаще, чем письма друзьям, а признаки заговора против страны видели везде: от телефонного звонка до пожатия руки. Как ни странно, началось все с интриги, преследовавшей ровно противоположную цель: подорвать авторитет власти. С человека, которому не повезло оказаться не в том месте не в то время много раз подряд. С полковника Сергея Мясоедова.
Наш герой родился в 1865, в достаточно старой, но обедневшей к тому моменту дворянской семье. Несмотря на отсутствие крупного состояния, кое-какие связи у родителей Мясоедова имелись, так что карьера молодого человека быстро пошла в гору. Закончив Московский кадетский корпус, а затем Александровское пехотное училище, он некоторое время служил в 105-м Оренбургском пехотном полку, а в 1892 перевелся в Отдельный корпус жандармов. Спустя пару лет он получил назначение на пограничную железнодорожную станцию Вержболово, где, после пары лет службы помощником начальника, занял должность начальника Вержболовского жандармского отделения. На тот момент Россию с Европой соединяло только два ж/д пути, один из которых проходил как раз через Вержболово, так что станцию посещало большое количество разного рода важных персон. Мясоедов быстро смекнул, как извлечь из этого выгоду: все поезда делали часовую остановку для проверки документов, и начальник станции из кожи вон лез, чтобы этот час проходил для высокопоставленных лиц как можно комфортнее. Достаточно быстро Мясоедов обзавелся знакомствами в высших кругах общества, а также снискал расположение многих членов царской семьи. Наверху запоминали обходительного жандарма, и за несколько лет он смог заработать аж 26 российских и иностранных медалей.
Помимо этого, Вержболово находилось рядом с охотничьими угодьями многих богатых землевладельцев, преимущественно немцев или евреев по происхождению. Более того, недалеко от станции находилось поместье Роминтен — любимое охотничье угодье кайзера, где Мясоедов тоже стал частым гостем. Кайзер лично провозгласил тост за здоровье русского гостя и подарил начальнику станции свой портрет с подписью. Конечно, жандармский офицер быстро стал постоянным гостем на охотах, а спустя пару лет свел знакомство с Самуилом Гольдштейном, владельцем кожевенной фабрики. В Мясоедове проснулся живой интерес к дочери Гольдштейна Кларе, и он без раздумий женился на ней, получив в качестве приятного бонуса 115 тысяч рублей золотом. Данной скромной суммы, однако, хватило, чтобы отгрохать особняк и уже самому устраивать шикарные приемы. Казалось бы, не жизнь, а сказка. Увы, всё хорошее имеет свойство заканчиваться.
Первый конфликт: охранка
В 1906 году на Мясоедова, к тому времени уже подполковника, написали анонимный донос с обвинением в пособничестве контрабандистам. Пруфов, как водится, не было никаких, но общая внутренняя обстановка в то время сделала охранку крайне подозрительной. Да и Трусевич, начальник департамента полиции, по неназванным причинам чрезвычайно не любил Мясоедова. То ли во время совместных служебных дел поссорились, то ли Мясоедов недоложил Трусевичу сахара в чай во время проезда через Вержболово — история умалчивает. Глава департамента поручил расследование корнету Пономареву, который быстро смекнул, что может сдать Мясоедова и легко заработать повышение. Пономарев основательно взялся за дело: несколько недель вел пристальное наблюдение, даже подключил сыщиков, но тщетно. К начальнику станции было не прикопаться. Если вы знакомы с методами работы полиции в России, то наверняка догадались, что будет дальше. Нужны доказательства причастности Мясоедова, но найти никак не удается? Сделаем сами! Удобный случай скоро представился: подполковник ехал на очередной ужин к знакомым немцам. Пономарев придумал гениальный план: его агент пробирается к машине, кладет в бардачок пару револьверов и динамит — вуаля, пруфы готовы! Не задалось: Мясоедов поймал агента во время взлома машины, отпиздил тростью и заставил письменно во всем признаться.
Но корнета было так просто не остановить. Узнав, что начальник станции регулярно отоваривается за границей в магазинчике некоего Шулера, Пономарев отправился непосредственно к владельцу магазина с деловым предложением: за хорошую сумму тот подкинет пару винтовок в пакет с продуктами. Увы, сумма оказалась недостаточно хорошей, и Шулер вытолкал провокатора из магазина, заодно написав обо всем Мясоедову. Спустя некоторое время Пономарев предпринял третью, отчаянную многоходовочку. Он вышел на шайку контрабандистов, которую возглавляли вержболовские чиновники, и попросил их переправить через границу пакет, в который нагрузил оружия, революционных листовок и пару томиков хентая с лолями. Естественно, на границе уже ждали предупрежденные Пономаревым таможенники. Планируемым результатом было таки добиться повышения для Пономарева, а заодно подставить Мясоедова, мол, почему у него через границу контрабандисты неловленные шастают?
Пономарев, однако, не учел одного важного фактора: к тому моменту у начальника станции была на руках информация о прошлых неудачных провокациях. Мясоедов прибыл в суд в качестве свидетеля, заявил, что никто из обвиняемых до этого не был замечен ни в чем подозрительном… а вот корнет Пономарев, напротив, не первый раз пытается его подставить, и вообще нехороший человек. Подсудимых немедленно оправдали, а на охранку, и в частности Пономарева посыпалось столько критики, что несчастного корнета перевели в Ригу — оппозиционная пресса не упустила возможность привлечь внимание к проебам полиции. Надо ли пояснять, какой баттхерт поднялся в МВД? Трусевич был в бешенстве, а разъяренный Столыпин приказал немедленно перевести Мясоедова куда-нибудь под Самару. Все связи оказались бесполезны, и Мясоедов, понимая, что полиция от него все равно не отстанет, подал в отставку. На тот момент ему был 41 год.
Гражданка: евреи и пароходы
На гражданке сразу обнаружилась ключевая проблема: негде было брать денег. Жандармского жалованья отставной подполковник не получал, а приданое Клары было растрачено. Спасли Мясоедова связи, приобретенные в Вержболово: братья Фрейдберги обратились к нему с предложением поучаствовать в открытии “Северо-западной русской пароходной компании”, которая возила эмигрантов в Европу. Вскоре выяснилось, что дела у компании идут все хуже и хуже: пароходный бизнес в последние годы стал менее выгодным, да и конкуренты в лице “Русской восточно-азиатской компании” нещадно прижимали Фрейдбергов и Мясоедова, используя для этого шефа местной полиции, который, по совпадению, оказался другом вышеупомянутого корнета Пономарева. Реальное жалованье Мясоедова в компании было на порядок меньше заявленного, да и положение пароходной компании стремительно ухудшалось: их бомбардировали исками и . Поэтому, узнав об уходе Трусевича из полиции, Мясоедов переехал в Петербург и первым делом написал Столыпину длинное письмо, где ссылался на свои заслуги перед страной, клялся, что не имел ничего против охранки, и слезно просил восстановить на службе. Ответ, как говорится, убил: министр внутренних дел даже не удостоил Мясоедова ответом, передав свой категорический отказ через третьи руки.
Спустя непродолжительное время в жизни отставного жандарма появился лучик света: в одном из салонов его жена познакомилась с Екатериной Бутович, без пяти минут женой военного министра Сухомлинова. За последующие пару лет их семьи очень сдружились, и Мясоедов попытался воспользоваться новой возможностью вернуться на службу. Однако, несмотря на попытки Сухомлинова решить дело непосредственно через императора, Столыпин был непреклонен. Неизвестно, чем бы все закончилось: денег у Мясоедова к тому моменту критически не хватало, но в 1911 году министр внутренних дел скончался — и практически сразу Мясоедов вернул себе звание подполковника, получив должность “офицера особых поручений” при Военном министерстве, а чуть позже и неофициальную работу в контрразведке.
Столичная жизнь: интриги, октябристы и отставка
Казалось бы, жизнь налаживается: Мясоедов вернулся на службу, снова начал вести богатую жизнь, а враги в силу различных причин уже не могли ему помешать. Но подполковник стал протеже военного министра, а значит, и целью для всех врагов Сухомлинова, имя которым было легион. Министры, в особенности министр финансов Коковцов и министр внутренних дел Макаров, завидовали тому влиянию, которое имел Сухомлинов на императора, в армии многие критиковали политику Владимира Александровича, но больше всего смены военного министра хотел А.И. Гучков, лидер октябристов. После убийства Столыпина влияние партии резко упало, а Сухомлинов отнюдь не стремился сотрудничать с октябристами, что вдобавок очень сильно ранило ЧСВ главы партии, считавшего себя военным экспертом, а Сухомлинова — “человеком, равнодушным к интересам армии”. Уход Сухомлинова с поста открыл бы путь к креслу министра для его нынешнего помощника — А.А. Поливанова, который (вот совпадение!) был близким другом Гучкова.
Весной 1912 на Мясоедова посыпался град обвинений. Адъютанты Сухомлинова, желая дискредитировать Мясоедова в глазах военного министра, нашли в архивах полиции папку со всеми обвинениями, которые выдвигали против подполковника: участие в незаконных коммерческих операциях, помощь нелегальным эмигрантам и контрабандистам, общение с евреями и так далее. В то же время в Военное министерство попали анонимные обвинения в шпионаже против Гучкова и Поливанова, и, стремясь отвлечь от себя внимание, они начали интриги против Сухомлинова. Было принято решение атаковать как усилиями прессы, так и через прочих министров. И первой мишенью стал Мясоедов, как доверенное лицо Сухомлинова, при этом имевший множество обвинений еще до службы в военном министерстве.
Когда Сухомлинов отлучился в очередную командировку, министр внутренних дел Макаров прислал ему обвинительное письмо, в котором сделал упор на “Северо-западную русскую пароходную компанию” и роль в ней Мясоедова. Мало того, что подполковник участвовал в сомнительных делах еврейской компании, так он еще и официально числился в ней на момент службы в министерстве, что являлось грубым нарушением всех правил. Вдобавок один из Фрейдбергов имел крайне сомнительные знакомства с лицами, подозреваемыми в шпионаже. Естественно, в отсутствие военного министра письмо было прочитано его заместителем, то есть Поливановым, и до того, как дойти до адресата, стала известна не только другим министрам, но и Гучкову. А спустя месяц в “Вечернем времени” появилась анонимная статья примерно следующего содержания: мы, конечно, ни на что не намекаем, но по имеющимся у нас сведениям (пруфов не будет), в последнее время иностранная разведка получила доступ к нашим военным секретам. Не связано ли это с назначением в военное министерство одного жандармского подполковника? На следующий день “Новое время”, другая крупная столичная газета, выпустила интервью с Гучковым, в котором он ручался за все сведения в вышеупомянутой статье и пояснял для тех, кто еще не въехал: речь шла о Мясоедове и ни о ком другом.
Мясоедов был, мягко говоря, удивлен таким поворотом событий, и на следующее же утро отправился к Суворину, главному редактору “Нового времени” с просьбой раскрыть личность клеветника или хотя бы дать ему возможность оправдаться. Главный редактор отверг первое требование, а на второе ответил туманно: если Мясоедов напишет опровержение, он, возможно, его опубликует.
Спойлер: анонимную статью написал ни кто иной, как сам Суворин.
Естественно, за время гипотетической публикации слухи бы разнеслись по всему Петербургу, так что Мясоедов начал просить о личной встрече, чтобы редактор убедился в полной невиновности подполковника и сразу же опроверг обвинение в газете. Суворин, в свою очередь… проигнорировал все письма от полковника, включая вызов на дуэль. Это стало последней каплей, и на следующий день, встретив редактора “Нового времени”, Мясоедов набросился на него и начал избивать рукояткой хлыста. Увы, даже сорвав злость на Суворине, Мясоедов не мог восстановить свою репутацию. Последним, отчаянным вариантом стал вызов на дуэль Гучкова. Лидер октябристов от дуэли не отказался, и 22 апреля, уйдя от полиции, противники обменялись выстрелами. Непонятно, на что надеялся близорукий Мясоедов во время дуэли с первоклассным стрелком, но факт остается фактом — подполковник промазал, а Гучков демонстративно выстрелил в воздух.
Несмотря на отсутствие прямого результата, дуэль имела далеко идущие последствия для обоих участников. Сразу после дуэли Сухомлинов отправился в Крым и добился аудиенции с Николаем II, после чего Поливанов был смещен с должности помощника военного министра, а значит, интрига Гучкова закончилась провалом. Мясоедов, в свою очередь, потерял должность: Сухомлинов, закономерно боявшийся за свою репутацию, разорвал с ним всякие связи и отправил в отставку. Казалось бы, снова гражданка и пароходы, но у судьбы были на Мясоедова другие планы.
Война: первые дни
Внезапной возможностью вновь поправить свои дела, вернувшись в армию, стала Первая Мировая. Получив разрешение от Сухомлинова, подполковник начал искать, куда бы устроиться. Его репутация все еще была подмочена после ссоры с Гучковым, и поначалу добиться нужного места было проблематично. Наконец, в октябре Мясоедов уже в чине пехотного полковника попадает переводчиком в армейскую разведку 10-й армии, которая в тот момент обороняла Восточную Пруссию именно в том регионе, где Мясоедов работал, будучи еще начальником пограничной станции. По плотности восточный фронт уступал западному, и поэтому именно там обе стороны сосредоточили свои усилия в области вербовки и внедрения шпионов. Рекрутировать местных не вышло — многие были преданы германскому правительству и не любили Россию за все зверства, которые солдаты успели устроить в приграничных территориях. Тогда Мясоедов попытался добыть сведения через Давида Фрейдберга (да, того самого, из пароходной компании), но выяснилось, что того разыскивают в Германии из-за использования в прошлом поддельного паспорта — опять неудача. Более удачными были разведывательные вылазки, которые совершал полковник с группой — они часто возвращались с пленниками, из которых Мясоедов потом умело вытягивал всю нужную информацию.
А потом случился Танненберг. В августе 1914 немцы окружили и полностью разгромили армию Самсонова, вторгнувшуюся в Восточную Пруссию. Причиной этому послужила, в первую очередь, плохая коммуникация в российских частях и высокий уровень осведомленности противника о передвижениях 2-й и 1-й русской армий. Поражение остро выявило проблемы, стоящие перед российской армией, и нужно было срочно найти виноватого, потому что общественные настроения на тот момент были до сих пор не в пользу правительства.
Дело полковника Мясоедова
И случай подвернулся. В декабре 1914 в Россию приезжает подпоручик Яков Колаковский и выдает охуительную историю: он находился в немецком плену, но потом согласился стать шпионом и был отправлен в Россию с целью организовать убийство Николая Николаевича. Естественно, подпоручик был несколько раз допрошен, и на третьем допросе вспомнил одну крайне занятную подробность: немцы рекомендовали ему первым делом встретиться в Петербурге с неким полковником Мясоедовым, который был ценным немецким шпионом и располагал многими сведениями, важными для немецкой разведки. В рассказе было огромное количество логических дыр, вплоть до того, что Колаковский не знал адреса Мясоедова, а найти полковника советовали, регулярно захаживая в модные заведения, но контрразведку это уже мало волновало. 18 февраля Мясоедов был арестован. Судить его решили военно-полевым судом в Варшавской цитадели.
Родные и знакомые Мясоедова бомбардировали суд прошениями о помиловании или хотя бы о более глубоком рассмотрении дела, но все они остались без ответа. Полковнику припомнили все: знакомства с немцами и евреями во время службы в Вержболово, общие дела с Фрейдбергами, все предъявленные ранее обвинения в шпионаже. К списку добавились и новые обвинения — уже не в гражданском, а в военном шпионаже. Более того, обвинения эволюционировали до того, что Мясоедова признали единственным и безоговорочным виновников разгрома 10-й армии в феврале 1915. Почти все обвинения имели общие формулировки, и именно поэтому так сложно было подобрать опровержения. Естественно, не последнюю роль в процессе сыграл тот факт, что за свою жизнь Мясоедов нажил себе огромное количество врагов в высших кругах. Смерть полковника в один момент стала выгодна всем: оппозиция видела в ней способ ударить по Сухомлинову и подорвать доверие к правительству, а правительство могло свалить на него вину за поражения.
Собственно, уже при аресте стало понятно, что здание суда Мясоедов покинет только через петлю. Когда в определенный момент невозможно было вынести конкретный приговор из-за разногласия среди судей, великий князь Николай Николаевич решил проблему самым простым из доступных методов: наложил на дело резолюцию “а все равно повесить”. 21 марта приговор был приведен в исполнение, а чуть позже под арест попали и все, с кем общался полковник: жена, любовница, деловые партнеры. Оба Фрейдберга оказались на виселице, остальным якобы замешанным в шпионаже дали каторжный срок.
На основании этой темы можно обсуждать много вопросов. О высших чинах, которые прикрывали жизнями других свои ошибки. Об оппозиции, которая в ходе своих интриг использовала и подставляла непричастных людей. Но статья все же не об этом. В ней нет четко хороших или четко плохих сторон. Она в первую очередь о том, что никогда невозможно угадать последствия своих поступков. О череде случайностей, в результате которой погиб невинный человек, а из-за последствий было осуждено еще множество.
Автор - Александр Ковалевич
Коллективный исторический паблик авторов - https://vk.com/catx2