Откуда мы знаем, что месяц Элуль – это особенный месяц, связанный с раскаянием и подведением итогов?
После греха золотого тельца наш учитель Моше разбил скрижали завета, и Всевышний приказал ему снова подняться к небесам. И Моше еще раз поднялся на гору Синай – получить вторые скрижали в первый день месяца Элуль. Моше пробыл там сорок дней – до десятого Тишрея, когда он услышал долгожданные слова Б-га «Я простил» и получил вторые скрижали. Так дни месяца Элуль стали днями раскаяния, молитвы и искупления грехов.
Есть много намеков о месяце Элуль в словах мудрецов прошлых поколений. Возможно, самый известный из них – что месяц Элуль назван так из-за стиха в шестой главе Шир а-Ширим: «Я принадлежу моему другу, а мой друг – мне» (אני לדודי ודודי לי – четыре слова, первые буквы которых составляют название месяца אלול). «Мишна Брура» приводит этот намек в начале законов Рош а-Шана. Я думаю, что первый и важнейший источник – книга рава Хаима Виталя «Шаарей Мицвот» (Рош а-Шана, первые врата). В ней он от имени Аризаля пишет, что намек на Элуль – это аббревиатура фразы «Ани ле-Доди ве-Доди Ли». Почему это так важно? Многие скажут, что мудрецы искали во всем ТаНаХе стих из четырех слов, нашли стих, слова которого начинаются с букв «алеф», «ламед», «вав», «ламед», и сразу заявили о соответствии этого стиха и месяца Элуль! Нет. Не так мы учим слова святого Аризаля и его ученика рава Хаима Виталя. Должен быть внутренний смысл. И я думаю, что это очень важный и глубокий смысл.
В качестве вступления я приведу историю, которую рассказывают хасиды о великом раве Аароне из Карлина. Это было в первый день Рош а-Шана, когда ведущий утренней молитвы приступал к службе. Еще перед началом службы было принято в общинах Европы, чтобы хазан воскликнул со своего места «а-Мелех!» (Царь), а затем начинал молитву. И когда он закричал «а-Мелех!», раби Аарон из Карлина потерял сознание! После молитвы вокруг раби Аарона собрались старейшины хасидов и спросили, в чем дело – почему адмор настолько расчувствовался, что упал в обморок? Обычно мы переживаем, когда слышим: «Кто будет жить, а кто умрет… Кто будет наказан, а кто обретет покой», но почему раби так расчувствовался, когда сказали «а-Мелех!»? Объяснил рав из Карлина, упомянув известный отрывок из трактата Гитин, повествующий о разрушении Храма. Там рассказывается о раби Йоханане бен Закае, который, после многих испытаний вышел за пределы осажденного римскими войсками Иерусалима и предстал перед Веспасианом, чтобы поговорить с ним – быть может, удастся заключить мир? Раби Йоханан бен Закай обращается к римлянину: «Господин, мой царь!» На что Веспасиан отвечает, что раби Йоханан заслуживает смерти по двум причинам. Во-первых, Веспасиан – не цезарь, а лишь консул, его наместник, а римский император находится в Риме! Во-вторых, если Веспасиан – царь, где раби Йоханан был до сих пор, и почему не предстал перед ним раньше?
Сказал рав Аарон из Карлина: «Если мы кричим: “Царь!”, Г-сподь может спросить: “Где же вы были до сих пор?” Я жду вас уже почти год!»
У меня возникает вопрос: почему мы не падаем в обморок? Странный вопрос – мы не падаем в обморок, поскольку мы не находимся на духовном уровне рава Аарона из Карлина! Но мне хочется верить, что есть и другая причина. В Рош а-Шана все наши молитвы и обращения к Б-гу – двойные: «Авину, Малкейну» («Отец наш, Царь наш»), потому что Всевышний – не только царь, но и отец. Точно так же мы говорим: «Сегодня был сотворен мир, сегодня предстанут перед Его судом все создания – как дети или как рабы». Потому что если Творец – Царь, то мы – Его рабы, а если Он – Отец, то мы – Его сыновья. И так же, как сначала мы говорим «Отец наш», а лишь затем «Царь наш», так же мы сначала говорим «как дети», и только после этого – «как рабы». Мы ждем от Б-га, что Он, прежде всего, будет Отцом и лишь во вторую очередь – Царем.
Двулико бремя Всевышнего! Творец – возвышенный и недосягаемый Царь, Царь правосудия с обнаженным обоюдоострым мечом в руке, карающий всякого нарушающего Его волю! Но Творец – это еще и милосердный и милостивый Отец, который любит своих детей, даже когда они грешат против Него. Он любит своих детей, даже когда наказывает их: «Так осознай же своим сердцем, что как человек наставляет своего сына, так и Г-сподь, твой Б-г, наставляет тебя» (Дварим, 8:5).
Если солдат самовольно оставляет службу, и об этом становится известно, а затем, через полгода, возвращается на базу и попадает на глаза офицеру – прежде всего, его схватят, наденут наручники, поместят в камеру на несколько недель, а лишь затем он предстанет перед военным трибуналом. Если сын ушел из дома и пропал на полгода – родители беспокоятся за него и скучают. Представим, что в три часа утра кто-то стучится в дверь. Как мать, так и отец подпрыгивают с кровати и бегут к двери – может быть, это он? Открывают дверь – а перед ними стоит их блудный сын! Какова первая реакция? Они целуются, обнимаются, падают друг другу на шею, отец говорит: «Я так рад – я уже не знал, когда тебя увижу. Я не мог спать эти полгода – слава Б-гу, ты вернулся! Заходи! Хочешь кофе или чай?..» Когда поцелуи и объятья закончатся, сыну придется держать ответ: «Где ты был? Как ты мог так с нами поступить? Ты не звонил, не писал! Мы не получали от тебя ни единой весточки!» Ему придется объясниться, но прежде всего мы увидим безграничную радость и непередаваемую любовь родителей и их вернувшегося сына!
И когда мы предстаем перед Творцом в дни милосердия (они же – дни суда) и кричим «Царь!», мы надеемся, что Г-сподь вспомнит о том, что Он еще и Отец… Прежде всего – отец. Да, действительно, нас долго не было, Всевышний сидит и ждет, но… сын, даже если он решил вернуться в три часа утра, принимается с радостью и с любовью.
В эти дни мы стараемся вернуться к Б-гу. И важнейший намек месяца Элуль – «Ани ле-Доди ве-Доди Ли» («Я принадлежу моему возлюбленному, а мой возлюбленный – мне»). Почему же это так важно? Потому что это не стих из книги «Иов» – это стих из книги Шир а-Ширим. Рамбам («Илхот Тшува», 10) объясняет, что такое Шир а-Ширим. Десятая глава законов тшувы Рамбама посвящена служению Творцу из любви к Нему. И Рамбам разъясняет, в чем величие и заслуга тех праведников, которые тщательно исполняют заповеди Б-га из любви. Это – уровень нашего праотца Авраама, в честь которого Г-сподь устами пророка Йешаяу называет еврейский народ: «Потомство Авраама, любящего Меня». Наш праотец Авраам был велик в своей любви к Творцу, а служение Всевышнему из любви превосходит служение Ему из страха. И пишет Рамбам: «Вся книга Шир а-Ширим написана, как аллегория этой любви».
Итак, книга Шир а-Ширим, повествующая о любви возлюбленного и его любимой, отражает наши отношения с Творцом, где возлюбленный – это Всевышний, а любимая – это еврейский народ. Поэтому намек «Ани ле-Доди ве-Доди Ли» так важен. Он учит нас и впечатывает в наши сердца понимание того, что месяц Элуль – это не только трепет и страх перед возвышенным Царем, но еще и любовь «Шир а-Ширим», любовь к нашему Небесному Отцу и радость возвращения к Нему. Это не только суд, но и милосердие.
Мы все, однако, должны признать: Дни Трепета – это действительно страшные дни. Точно так же и дни месяца Элуль. В ашкеназских общинах начинают трубить в шофар с новомесячья Элуля, а пророк спрашивает: «Если затрубит рог в городе – разве народ не содрогнется?», – то есть мы видим, что шофар внушает страх.
Рамбам (Законы Хануки, глава 3) писал, что в Рош а-Шана и Йом Кипур не читают Алель, поскольку это не дни особенной радости, но дни раскаяния, боязни и страха. В своем комментарии к Мишне (трактат Рош а-Шана) Рамбам пишет несколько больше. Он пишет, что в Рош а-Шана и Йом Кипур не читают Алель, поскольку это не дни особенной радости, но дни служения, молитвы, раскаяния, боязни и страха, дни, когда можно бежать к Нему и спастись. Бежать к Нему и спастись? От кого мы бежим, если не от Него? Как же можно бежать к Нему? От кого? По простому пониманию, все так: мы бежим от Него. Однако мы ищем, куда бежать. И видим, что бежать некуда. Царь Давид говорил (Теилим, 139): «Поднимусь ли в небеса – там Ты. Постелю ли в преисподней – вот Ты! Возьму ли крылья утренней зари, поселюсь ли на краю моря – и там рука Твоя поведет меня…» Мы хотим бежать, но бежать некуда, и поэтому мы возвращаемся к Нему! Но, возможно, здесь есть и более глубокий момент. Мы бежим от Царя и падаем в руки Отца… Мы бежим от Царя, потому что он пугает нас до ужаса. Когда мы начинаем анализировать свои поступки, мы боимся Дня Суда. Ведь если Святой, благословен Он, станет судить нас по справедливости, в соответствии с мерой суда, то кто сможет быть оправдан? Даже ангелы-служители не могут выстоять перед мерой суда! И вот мы бежим от Царя и падаем в руки Отца. И это то, что имеет в виду Рамбам, говоря, что Дни Трепета – это возможность убежать к Нему и спастись. Ведь Святой, благословен Он, прежде всего, наш Отец, и лишь затем – Царь. И это то, на что намекает фраза «Я принадлежу моему другу, а мой друг – мне».
Но в этом намеке есть и другой аспект. Тема этого стиха из книги Шир а-Ширим повторяется также в другой вариации. В начале книги (2:16) написано: «Друг мой принадлежит мне, а я – ему». В чем разница? Разница проста. В мидраше на главу «ве-Зот а-Браха» (книга Дварим) написано, что существует вечный спор между Святым, благословен Он, и общиной Израиля. Святой, благословен Он, написал в Торе «вернитесь ко Мне, и Я вернусь к вам», то есть мы, евреи, должны сделать первый шаг, и тогда Он вновь приблизит нас к себе. Мы же в наших молитвах просим «верни нас, Г-сподь, к Себе, и мы вернемся», то есть мы ожидаем, что сначала Всевышний вернет нас, а лишь затем мы вернемся к Нему.
Хасиды рассказывают об адморе из Ропшиц. Рав Нафтали Цви из Ропшиц, ученик Хозе из Люблина и раби Элимелеха из Лиженска, учитель рава Хаима из Цанза. Однажды зимой рав Нафтали из Ропшиц ехал по польским дорогам на своем «лимузине». «Лимузин» рава Нафтали, как и любого другого адмора в те времена, представлял собой телегу с двумя лошадьми и возницей. И вот посреди дождливого зимнего дня колеса этой телеги застряли в грязи. Возница бьет лошадей, но это не помогает. Он идет назад, к адмору, и говорит ему: «Я понимаю, это несколько неловко, но другого выхода нет. Я буду толкать, а, как известно, от двух проку больше, чем от одного. Возможно, адмор будет так любезен и выйдет, чтобы помочь мне, – иначе мы можем застрять здесь очень надолго. Мы ведь не собираемся ждать лета?» Рав Нафтали выходит из телеги и толкает. Это не помогает. Тогда рав Нафтали из Ропшиц поднимает глаза к небу и говорит: «Властелин мира. Я знаю о Твоем Провидении в отношении того, что происходит с каждым из нас. Поэтому у меня нет никакого сомнения в том, что Ты заставил меня застрять в грязи, чтобы я раскаялся и вернулся к Тебе. Но как я могу сделать это, если я промок до нитки и буквально замерзаю? Вытащи меня из грязи, я приеду домой, выпью горячего чая, чтобы чуть-чуть согреться, и я обещаю, что раскаюсь и вернусь к Тебе».
Сказанное равом Нафтали из Ропшиц звучит как просто красивые слова. На самом деле он имел в виду сказать следующее: «Всевышний! Ты поместил нас – евреев – в грязь изгнания, чтобы мы раскаялись, но это не работает! Ведь уже две тысячи лет Ты ждешь этого! Сколько же времени Ты можешь ждать? Вытащи нас из грязи – пошли нам нашего праведного царя-машиаха – мы немного согреемся от близости к Тебе, и тогда сможем раскаяться и сделать тшуву». Рав Нафтали из Ропшиц сказал все это двести лет назад, однако мы до сих пор в грязи… По-видимому, у Творца есть свое мнение на этот счет.
Если бы нам предложили выбрать название месяца самостоятельно, мы назвали бы его не Элуль, а Далуль – так, чтобы его буквы стали акронимом стиха «Друг мой принадлежит мне, а я – ему» («Доди Ли ве-Ани Ло»). Сначала пусть мой Друг приблизится ко мне, а уж потом я стану близкой Ему. Подобно стиху «Верни нас, Г-споди, к Тебе, и мы вернемся» (Эйха, 5:21). Однако нас не спросили, и месяц называется не Далуль, а Элуль. То есть сначала я приближаюсь к Б-гу, и лишь затем Он приближает меня к Себе. Все это потому, что Всевышний остается при Своем мнении: «Возвратитесь ко Мне, и Я возвращусь к вам» (Малахи, 3:7). Поэтому мы должны сделать первое усилие и первый шаг, а Всевышний, по великой Своей милости и милосердии, приблизится к нам.
Наши мудрецы говорят, что в период Десяти дней раскаяния Всевышний приближается к нам. «Ищите Г-спода, когда можно найти Его, призывайте Его, когда Он близко» (Йешаяу 55:6). Поэтому в период месяца Элуль и в период Десяти дней раскаяния Святой, благословен Он, приближается к нам и ждет, чтобы мы приблизились к Нему, сделав первый шаг, в соответствии с принципом «Я принадлежу моему другу, а мой друг – мне». Как милосердный Отец, Он ждет: если мы только вернемся домой, если только мы постучим к Нему в дверь, Он не прогонит нас и не бросит нас в тюрьму. Он примет нас с любовью, с желанием и с радостью. Но для этого мы должны сделать первый шаг, в соответствии со словами «Возвратитесь ко Мне, и Я возвращусь к вам»: сначала «я принадлежу моему другу», и лишь затем «мой друг – мне». Поэтому следует использовать эти дни и сделать хешбон нефеш – пересмотреть нашу жизнь и наши поступки.
И поэтому в народе Израиля существует обычай – в ашкеназских общинах, начиная с новомесячья Элуль, трубят в шофар, в сефардских встают рано утром, чтобы читать «Слихот» – и те, и другие стараются делать глубочайший хешбон нефеш.
Еще один ашкеназский обычай – дважды в день, начиная с новомесячья Элуль, говорить главу 27 из книги Теилим: «(Псалом) Давида. Г-сподь – свет мой и спасение мое. Кого бояться мне? Г-сподь – опора жизни моей. Кого страшиться мне?.. Если встанет на меня война – на это я уповаю…» Мидраш пишет, что когда царь Давид говорит «если встанет на меня война – на это я уповаю», он имеет в виду не только войну между людьми, армиями, народами, не только войну, в которой оружием являются меч и копье, но и войну с дурным началом, которая является самой великой войной для каждого из нас.
В книге «Ховот а-Левавот» рассказывается о богатыре, который возвращается с поля боя, увенчанный венцом победы, и встречает праведника. Праведник говорит ему: «Ты думаешь, что возвращаешься с великой войны, но на самом деле ты возвращаешься с малой. Великая война еще только ожидает тебя…»
Почему же война с дурным началом называется великой войной? Потому что на войне между армиями, которую ведут с помощью оружия, рано или поздно выявляется конечный результат. Одна такая война продолжалась всего шесть дней, и было совершенно ясно, кто победил. Иногда война может длиться несколько недель. Мы знаем о войнах, которые длились годы, как, например, Первая Мировая Война, Вторая Мировая Война, продолжавшаяся шесть лет, война во Вьетнаме, продолжавшаяся более десятилетия. Но, в конце концов, каждая война заканчивается, и мы можем наблюдать результат этой войны – кто победил, а кто был побежден, насколько и в какую сторону изменился статус-кво. На войне человека и его дурного начала никогда нет конечного результата – вплоть до того дня, когда человек умрет. Наши мудрецы сказали: «Не полагайся на себя до дня своей смерти» (Авот, 2:4), «Помни, что Йоханан-первосвященник служил в Храме восемьдесят лет, и, в конце концов, стал цдуки» (Брахот, 29а). Человек никогда не может позволить себе расслабиться и быть уверенным в том, что он победил свое дурное начало. Ему нужно всегда быть на страже – возможно, враг застанет его врасплох и сокрушит его. Именно поэтому война с дурным началом является самой великой войной.
Итак, когда мы читаем стих «Если обложит меня стан (неприятеля), не устрашится сердце мое; если встанет на меня война – на это уповаю я» (Теилим, 27:3), мы имеем в виду войну с дурным началом. В этом и заключается связь между этим псалмом и месяцем Элуль.
На этой неделе мы читаем главу Ки Теце, которая начинается со слов «Когда выйдешь на войну против врагов твоих» (Дварим, 21:10). Многие комментаторы говорят о том, что речь идет не только о войне между еврейским народом и его врагами, но и о войне с дурным началом, поскольку именно дурное начало является нашим злейшим врагом.
«На это я уповаю». Мидраш пишет, что слова «на это» (бе-зот) намекают на стих «вот закон (зот а-Тора): если человек умрет в шатре…» (Бемидбар, 19:14) [Прим. ред. То есть речь идет об уповании на Тору, которую самоотверженно изучают.]. Наше упование распространяется не только на войну против наших врагов, но и на войну против нашего внутреннего врага – дурного начала. На этой войне у нас не будет лучшего союзника и защитника, чем занятие Торой и стремление приблизиться к Творцу и упование на Него.
Так сказали наши мудрецы (Сота, 21): «Тора защищает изучающего ее и спасает – как во время, когда он занимается ей, так и во время, когда он не занимается ей». Только Тора обладает такой чудесной особенностью: она защищает и спасает – защищает от греха и спасает от наказания – как во время, когда человек занят непосредственно ее изучением, так и во время, когда он занят чем-то другим.
Именно поэтому царь Давид говорит: «Если обложит меня стан, не устрашится сердце мое; если встанет на меня война – на это уповаю я». «На это» (бе-зот) намекает на изучение Торы, как сказано: «Вот закон (зот а-Тора): если человек умрет в шатре…»
Нам следует прилагать все усилия к тому, чтобы Святой, Благословен Он, судил нас в соответствии с мерой милосердия, а не в соответствии с мерой суда. Чтобы Он относился к нам как Отец, а не как Царь. Чтобы Он видел в нас детей, а не только рабов и слуг. И ничто не может повлиять на это больше, чем изучение Торы.
В трактате Ктубот (77) написано, что раби Йеошуа бен Леви сказал: «Что написано про Тору? “Любимая лань и прекрасная серна”». Когда человек занимается Торой, он натягивает на себя нить милости и милосердия [т. е. на него нисходят милость и милосердие]. Он пробуждает по отношению к себе качество милосердия. Именно поэтому Тора – больше, чем любая другая заповедь – защищает и спасает того, кто изучает ее. И поэтому царь Давид говорит «на это (на Тору) я уповаю».
В предисловии к книге «Минхат Ашер» на трактат Бава Батра я привел притчу, источник которой – слова Альшиха (рав Моше Альших – великий каббалист, ученик рава Йосефа Каро) и Маарита (рав Йосеф ди Трани – выдающийся талмудист и законоучитель, живший в Греции). Эта притча говорит о разрушении Храма. С одной стороны, в трактате Йома (9) мудрецы сказали – и те же слова мудрецов приводятся на пятом листе трактата Йома Иерусалимского Талмуда – что Первый Храм был разрушен за три тяжелейших греха: идолопоклонство, кровопролитие и разврат. С другой стороны, в трактате Недарим (81) написано, что Первый Храм был разрушен за то, что, изучая Тору, евреи не благословляли на нее. Комментируя этот отрывок, Ран объясняет, что евреи не изучали Тору ради нее самой, то есть Тора не была достаточно важной для них. Как же объяснить это противоречие?