«Массовая принудительная коллективизация» – расхожий миф антисталинистов, прекрасно иллюстрирующий межеумочную позицию Данилкина - бывшего шеф-редактора журнала Playboy, не берущего на себя труд комментируя ту эпоху, разобраться в ней.
1917 г. помимо широко известных событий включал в себя ещё один немаловажный эпизод. Российская армия, отправленная умирать на поля Первой мировой за «Босфор и Дарданеллы», в подавляющем большинстве состояла из крестьян. И в среднем каждые 12 лет в хозяйственной деятельности «царелюбивых пахарей» происходил коренной передел общинной земли по количеству членов семьи мужского пола. Необходимость этого цикла заключалась в поддержании уравнительного способа землепользования и справедливого перераспределения с/х угодий. Учитывая, что в 1897 г. численность населения РИ составляла 125 млн человек, а к 1914 г. 175 млн человек, средний размер надела неуклонно сокращался, а медленно развивающаяся промышленность не могла вобрать в себя массу крестьян, оставшихся без земли.
Наряду с нехваткой земли остро стояла проблема архаических методов её обработки. «Освобождённые» Александром II и поставленные в кабальные условия выкупа своих наделов, крестьяне не имели ни сил, ни желания проводить мелиорацию, рекультивацию атрофированных почв, вести борьбу с эрозией, болотами и оврагами. Доведя землю до истощения они пытались при очередном переделе заполучить более плодородный участок. В силу того, что Россия в 1913 г. имела всего полтораста тракторов, а в странах Западной Европы и США их счёт вёлся на тысячи, к началу XX века наше сельское хозяйство существенно отставало от передовых капиталистических стран. Доля крестьян в России на пороге XX века составляла 90%, а в более развитых: Англии – 12%, Германии – 25%, Франции и США – 40%.
Политическое устройство царской России как абсолютной монархии, сословное разделение, неграмотность, бескультурье и отношение правящих классов к низшим слоям как к хамову отродью, предопределяла полуголодное состояние 9/10 населения как неизбежное социальное бедствие. Массовый голод случался примерно раз в десять лет, унося десятки и сотни тысяч жизней. В 1908 г. министерство внутренних дел так освещало эту проблему:
«угроза умереть голодною смертью является ежегодно весьма возможной участью значительного числа земледельцев России»[1].
Таким образом, повальное бегство крестьян с фронта в 1917 году, помимо очевидного нежелания проливать кровь за чужую прибыль, имело в своём основании и страх пропустить большой передел, остаться с худшими участком, а то и вовсе без земли.
Если бы Данилкин не повторял за антисоветчиками их глупости, а озаботился исследованием вопроса он, возможно бы понял, что население СССР – самой крупной аграрной страны в Европе, продолжало увеличиваться и очередной передел в 1929 году не имел никакого практического смысла. Промышленность способная снабдить село техникой только создавалась, а продолжение практики дробления крестьянских хозяйств только усугубило бы нехватку земли приведя крестьян к разорению, а экономику страны к упадку.
Кроме этого, в 1927 году в СССР случился хлебный кризис. Обладая мелкособственнической психологией и мечтая о мещанской идиллии, крестьяне выступили на стороне кулаков, отказавшись продавать зерно по государственным ценам. Уповая на «невидимую руку НЭПа» они желали заработать на голоде рабочих, точно также как до того помещики веками обогащались за их счёт:
«Старое общество было основано на таком принципе, что-либо ты грабишь другого, либо другой грабит тебя, либо ты работаешь на другого, либо он на тебя, либо ты рабовладелец, либо ты раб. И понятно, что воспитанные в этом обществе люди, можно сказать, с молоком матери воспринимают психологию, привычку, понятие – либо рабовладелец, либо раб, либо мелкий собственник, мелкий служащий, мелкий чиновник, интеллигент, словом, человек, который заботится только о том, чтобы иметь своё, а до другого ему дела нет. Если я хозяйничаю на этом участке земли, мне дела нет до другого; если другой будет голодать, тем лучше, я дороже продам свой хлеб»[2].
Подобное положение вещей не могло устраивать руководство СССР, поскольку срыв индустриализации грозил неминуемым поражением в грядущей войне. Говоря о голоде в начале 30-х на Украине, Поволжье и Казахстане, признавая известные перегибы коллективизации, необходимо отметить, что главной его причиной являлось наследие старой России: несознательность крестьян, саботаж кулаков и техническая неразвитость:
«Чтобы покончить с нашей отсталостью в области сельского хозяйства и дать стране побольше товарного хлеба, побольше хлопка и т.д., необходимо было перейти от мелкого крестьянского хозяйства к крупному хозяйству, ибо только крупное хозяйство имеет возможность применить новую технику, использовать все агрономические достижения и дать побольше товарной продукции. Но крупное хозяйство бывает двоякое – капиталистическое и коллективное. Коммунистическая партия не могла стать на капиталистический путь развития сельского хозяйства не только в силу принципиальных соображений, но и потому, что он предполагает слишком длительный путь развития и требует предварительного разорения крестьян, превращения их в батраков. Поэтому Коммунистическая партия стала на путь коллективизации сельского хозяйства, на путь укрупнения сельского хозяйства путем объединения крестьянских хозяйств в колхозы. Метод коллективизации оказался в высшей степени прогрессивным методом не только потому, что он не требовал разорения крестьян, но и особенно потому, что он дал возможность в течение нескольких лет покрыть всю страну крупными коллективными хозяйствами, имеющими возможность применить новую технику, использовать все агрономические достижения и дать стране побольше товарной продукции. Нет сомнения, что без политики коллективизации мы не смогли бы покончить в такой короткий срок с вековой отсталостью нашего сельского хозяйства.
Нельзя сказать, чтобы политика партии не встречала противодействия. Не только отсталые люди, всегда отмахивающиеся от всего нового, но и многие видные члены партии систематически тянули партию назад и старались всяческими способами стащить ее на «обычный» капиталистический путь развития. Все антипартийные махинации троцкистов и правых, вся их «работа» по части саботажа мероприятий нашего правительства преследовали одну цель: сорвать политику партии и затормозить дело индустриализации и коллективизации»[3].
Историческая необходимость коллективизации – социалистической революции на селе, диктовалась объективным развитием производительных сил, движением от сохи и лучины к электрификации всей страны, к созданию хозяйственной системы, гарантирующей продовольственную безопасность и проведение индустриализации:
«Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут»[4].
«массовый террор в 1930-х, явно ослабляющий страну перед неизбежной войной» – «великий неполживец» Солженицын которым Данилкин восхищается, всю жизнь клял СССР за ГУЛАГ и репрессии, вдохновляя современное интеллигенство на принятие формулы: «кто против Сталина – тот ни в чём не повинный герой»:
«Эти люди, пережившие на своей шкуре 24 года коммунистического счастья, уже в 1941 знали то, чего не знал ещё никто в мире: что на всей планете и во всей истории не было режима более злого, кровавого и вместе с тем более лукаво-изворотливого, чем большевицкий, самоназвавшийся «советским». Что ни по числу замученных, ни по вкоренчивости на долготу лет, ни по дальности замысла, ни сквозной унифицированной тоталитарностью не может сравниться с ним никакой другой земной режим, ни даже ученический гитлеровский…»[5].
Вот так «рукопожатный узник совести», чьи произведения ныне активно вкоренчиваются в школьную программу, описал душевные переживания власовцев. Поддерживает почин плевков «верблюжьего масштаба» в собственное прошлое и наш лауреат Бунинской премии, пестуя миф об «обезглавленной армии» и повторяя хрущёвские зады:
«Весьма тяжкие последствия, особенно для начального периода войны, имело также то обстоятельство, что на протяжении 1937-1941 годов, в результате подозрительности Сталина, по клеветническим обвинениям истреблены были многочисленные кадры армейских командиров и политработников. На протяжении этих лет репрессировано было несколько слоев командных кадров, начиная буквально от роты и батальона и до высших армейских центров, в том числе почти полностью были уничтожены те командные кадры, которые получили какой-то опыт ведения войны в Испании и на Дальнем Востоке»[6].
Данилкин отказывается понимать, что если бы внутренние силы контрреволюции не были выявлены и подавлены, наличие оппозиции способной на военный переворот, серьёзно увеличивало шансы нацистов на блицкриг. Но подпевая кенарам общечеловеческих ценностей и «экспертно» заявляя о «массовом» терроре, наш «рыцарь пера» опирается на «объективные» данные историка Земского, якобы работавшего в архивах закрытых для широкой общественности и по сей день. Если проанализировать эти данные, можно обнаружить прямую корреляцию цифр «репрессированных» от Земского, с цифрами «репрессированных» из докладной записки Генерального прокурора СССР Руденко на имя Хрущёва – первого фальсификатора «сталинских репрессий».
«крайне рискованный пакт с Адольфом Гитлером» – необратимость второй мировой войны по итогам первой, понимало и руководство ВКП(б), и правящие круги ведущих империалистических государств. Вооружая Германию мировой капитал рассматривал два сценария развития конфликта. Первый – физическое уничтожение коммунизма в результате молниеносной победы Третьего Рейха, второй – втягивание СССР в длительное противостояние с фашистским «Евросоюзом».
За «Мюнхенским сговором» проступали контуры нового «крестового похода» против большевизма, и видя, как Лига Наций игнорирует стремительное вооружение Гитлера, как Англия и Франция подписывают с Германией декларации о ненападении, фактически приостанавливая дипломатические отношения с СССР, Сталин стремится к тому, чтобы грядущая война не оказалась войной всех против Советского Союза. Учитывая, что Советская Россия являлась последней страной в Европе подписавшей «рискованный пакт» как раз во время боёв с Японией на Халхин-Голе, можно прийти к выводу, что Сталин «раскалывал» Антикоминтерновский пакт, одновременно препятствуя консолидации Запада на антисоветской основе.
[1] Миронин С. «Голодомор» на Руси. Алгоритм, 2008. С. 156.
[2] Ленин В. И. ПСС. Т. 41. С. 312.
[3] Сталин И. В. Собр. Соч. Т. 16. С. 12-13.
[4] Сталин И. В. Собр. Соч. Т. 13. С. 20.
[5] Солженицын А.И. «Архипелаг ГУЛАГ». YMCA Press, 1978. С. 30.
[6] Лобанов М.П. «Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи». Алгоритм, 2008. С. 597.