На кухне бардак наброска, как в досках триптиха Босха,
Свет мутен отёчным воском, порогом порезан жёстко
И лампочка из прихожей не трогает ночи роста.
За окнами вечер в горстях сжимает, доставши костью
Рябины с тяжёлой гроздью до неба клуб тучи в горсты…
Трепещет под ветром провод дрожащей струной сааза -
Мы греем над газом руки под говор востока сказа…
Язык от конфорки узкий, и между парой – прорезь, и тени рисуют вазу
В руках у невесты князя, что пляшет по стенам молча, и слышится только «асса!»…
Из щели сквозняк пронёсся и сказку из лампы смазал.
Под валиком брови бликом белеет зрачка осколок -
И кисти в сплетённых венах к огню протянул ребёнок,
На старшей руке, побольше, с костяшечными буграми, где до крови слой так тонок,
Играет из тени сетка. Согреть иногда хотелось, но мальчик одёрнул руку, как будто от жал иголок,
И в сердце был холод колок. Прости мне, что вечер долго не жжёт ясных звёздных пчёлок -
Наверно, кому-то нужен и хрип батарейный в голос, сентябрь, и дожди подолгу, и слёзы всегда весёлых…
