А вообще интересно у нас жизнь повернулась: по сайтам, где уж тут до газет, пишут все больше, не о тех книгах, что вышли в издательствах, а о тех, что вошли в списки каких-нибудь премий (это при том, что все написали давным-давно: премии протухли).
Чем не лишнее доказательство того, что вместо того чтоб быть рыночным, литературный процесс стал административным. Неважно, что публикуют, неважно что предлагается читателю сегодня. Важнее то, что одобрило литературное начальство вчера.
Единственное спасение издателей и на уровне информации, и в плане оценки труда и усилий - отклики простых читателей. Про блогеров не говорю, все они либо спят и видят как бы к гипотетическому корыту поближе, либо настолько очумели в своем самолюбовании, что потеряли всякую связь со Вселенной.
Происходящее (сдвиг к премиальным обзорам, а не к рецензированию изданного) - еще один признак общего помутнения рассудка.
Про то, что премии - это сужение литературы, я писал не раз. В ситуации, когда это сужение продиктовано принципом "лучшее из лучшего", никакой беды нет - и премиальный процесс, премиальный обзор имеют здоровый характер. Но ведь у нас не из чего выбирать. И хватаются за длинные списки от безнадежья: за пределами них, так уже твердо кажется, ничего нет.
Хватаются по лени. Ведь если на Руси всего за всю историю было два-три десятка авторов, то чтобы изменилось сейчас? Зачем копать глубоко.
И тут есть большой резон против которого не попрешь, и о нем я говорил не единожды. Критику вменено в обязанность кого-нибудь открывать. Открыл, значит, критик, нет, так непонять что, неудавшийся писатель. Мысль про открытие – глупая. Задача критика оценивать, а не отыскивать. Отысканием издательства и литагенты должны заниматься, они на самородках деньги зарабатывают. Или вернее, сказать зарабатывали. Потому что нормальная рыночная жизнь и там пошла вкривь и вкось. Но идея открытия при всей ее глупости – может и открывать некого, имеет здравое зерно – да, у критика опыта побольше читателя – сидит он высоко, видит далеко, может разглядеть и нужное.
Но обратить внимание, это согласитесь, не открыть. Однако в этом обращении внимания есть черта критике необходимая – свобода. Это я нашел, это я за ушко на солнышко вытащил, сам, а не мне подсунули.
Сейчас все это не работает. Можно конечно и открыть. Но свет даже если узнает – не раскупит – тираж 50 экземпляров.
При таких раскладах остается у свободного критика одна задача – торпедировать именитостей. Уж их то знают.
Возвращаясь к лени можно сказать, что критик премиальный сам себя помещает в загончик. И открывать ничего не надо, и искать – можно не искать. Вон, люди постарались – свежих помоев навезли. Критикуй до отвала.
Былое копание в книгах (вот лежит стопка на моем столе) ушло в прошлое. Сплошная экономия, и никаких страданий по поводу, что не сумел написать о том и вот об этом. Тут про все успеешь написать – круг узкий.
Объясняется распространение премиальной "критики" еще и той причиной, что критиковать ничего нельзя по-настоящему. Разучились уже, да и мало кому такое надобно. Тут же дело нехитрое - требуется книгу только представить, написать к ней визитную карточку (в том числе и по объему написанного, простыней теперь критических не надобно).
Если же и вырвется слово худое, то цена его воздействию - грош. Брехать можно сколько угодно - книга-то уже может издаваться с чекухой "лонг-лист того и сего". Она уже вроде как со знаком качества. Начальство утвердило. Так что "мели Емеля - твоя неделя".
А так - безответственность. Трепотня твоя ничего не решает, все распишут как надо в жюри. И от того, поругал ты книжку или напротив ее похвалил - никакой разницы, ни жарко и не холодно. Никому, в том числе и тебе самому.
Такого рода рецензирование, при местах раздачи грамот и медалек - также чистый самопиар. Одним махом оказываешься в команде "правильных и авторитетных ребят", экспертов. Статус (правда, иллюзорный, симулятивный, воображаемый) ведь имеют не только книги, но и те, кто о них пишут.
Раньше в толстяках были отделы критики, и среди них водились некие записные авторы-критиканы. И надо было еще бороться, чтоб тебя заметили, чтоб обратили внимание, выделили, опять же эти, как его, читатели. Тут ничего такого не требуется. Начальство утвердило и завизировало список. В результате получился такой же редакционный вариант, только осовремененный. "Отделы информации и похвалы", так уместнее теперь называть критиков, переехали нынче под крыло тех, кто как получается, имеет реальную власть в литературе - раздает деньги (само собой чужие, так что и тут ответственности никакой, в отличии от издательств, где чем меньше, тем копейка собственней), определяет лучших. Занимаются полезным делом. Нет, не литературой, поддержкой премий, поддержкой иллюзии, что у нас что-то там есть на литературном фронте.
Опять же, критик существо свободное, может и отмолчаться, придя в ужас от предлагаемого премией списка для чтения. Здесь отмолчаться не выйдет. Полезай в кузов со всеми, мажься по полной.
В нормальных условиях разбираться кто тут лучший, должен делать читатель. А теперь узкий круг широких товарищей из совершенно туманных соображений даже не разбирается, а делает вид соответствующий, создает иллюзию общественного отклика на пять персон, специально для этого рекрутированных. Тут даже "нравится" не работает, но если даже и да, то какой это критерий, когда несвобода? Как ему поверить?
То есть мы имеем дело не то что со складывающейся параллельной структурой литературной жизни, а уже с полноценным ее заменителем. Журналы как центры, издательства как центры, независимые сайты как центры - все это уже неактуально. Анархия закончилась.
Хаотизму естественной жизни противопоставлен жесткий распорядок. Скоро всех рассадят по жердочкам окончательно и заставят издавать только надлежащие звуки. Литературное хозяйство начнет управляться должным образом, без всяких там неожиданностей. Вот Киноакадемия в США, как говорят, если не врут, конечно, намедни озвучила критерии отбора фильмов.
Отчего бы не побежать вслед тенденции и не организовать соответствующие требования к текстам, а заодно и их оценке. Конечно, есть жизнь и за пределами "Оскара". Но у нас такого дозволено не будет, чтоб за пределами. Никогда за пределами не дозволялось.
Там графоманы, там литературный фальсификат. А теперь все что не из премий станет графоманией, а критики и писатели только при них утвержденными. Это жестче, это вам не союз писателей какой-нибудь. И круг будет уже, значит качественнее.
Да, станет еще суровее. Писать можно будет только то, что под премии, и к критике относится будет то, что будет обслуживать премию. У нас ведь и нынче все уже так заведено. Премии для блогеров официально премиецентричны (надо обязательно писать о премиальных книжках), премии для критиков станут таковыми неизбежно и тоже официально - о чем еще писать, как не об известном?
Ну а что ж, как иначе. Везде оптимизация, сосредоточение сил. Надо и литературе тоже подтянуться, собраться в кулак, в духе времени, не отставать от тенденций.
Сергей Морозов