Если представить себе толстое квадратное бревно, из которого торчат короткие руки и ноги, а венчает его здоровенная круглая болванка в белой кокетливой шапке, да еще напялить на бревно медицинский костюм - белоснежный, с тонкими лиловыми кантиками по швам, то это будет уже не бревно, а мой доктор. Тот, вернее та, к которой я явилась на осмотр. Хорошо запомнив постулаты Фросиного письма, я нацепила елейную маску на свое холодное от страха лицо и подобострастно всматривалась в рубленую топором физиономию врача. На бейджике, болтавшемся на плоской бревенчатой груди было крупно напечатано: "Доктор Лидия". Я было квакнула радостно: "Тезки", но у доктора совершенно не отразилось в глазах никаких эмоций. Она вообще смотрела мимо или насквозь и управляла моими перемещениями короткими жестами-тычками. Руки у неё тоже были из брёвен, короткие пальцы-сучкИ быстро перелистали мои документы, ткнули на какую-то страничку печатью и сунули их в пасть незнакомого мне аппарата. Чёрный пластиковый монстрик плотоядно чавкнул и сожрал мой последний атрибут человека. Я поняла, что теперь я окончательно стала коровой. Только стельной.
Доктор Лидия дёрнула своим пятипалым бревном в сторону гинекологического кресла, так же глядя мимо, буркнула "Догола" и начала настраивать манипуляторы и мониторы, окружающие этот вечный женский эшафот сплошной стеной. Я разделась, как она велела, взгромоздилась голой задницей на ледяное сиденье, растопырилась, почти теряя сознание от ужаса и закрыла глаза. Но, ничего страшного не произошло, манипуляторы работали аккуратно и ощущения были даже менее неприятными, чем когда тебя осматривает врач. Доктор Лидия ко мне вообще не прикасалась, просто всматривалась в мониторы, периодически щелкая по клавиатуре. Наконец все закончилось, она жестом показала мне слезть, подошла и недовольно потыркала в контейнер.
-Какого хрена. Сколько раз говорено пентюхам, контейнеры снимать. Дебилы.
Она подвинула меня к кушетке и тычком деревянной ладони заставила сесть. Потом долго копошилась у стеклянного столика и, когда повернула тулово ко мне, то я опять чуть не отключилась. В руке она держала шприц, и ещё какую-то штуку, игла которой была плоской, длиннющей и изогнутой, блестела, хищно направив ко мне острие, точь в точь турецкий ятаган. Или это была не игла?
Снова толкнув меня, чтобы я легла на кушетку, милый доктор оттянула контейнер от моего тела и с силой впендюрила в канал свой ятаган. От боли у меня почернело в глазах, огненные искры посыпались веером, и я заорала, забыв обо всем. Лягнув доктора коленкой я попыталась перевернуться, но Лидия мощным ударом короткопалой лапы врезала мне по шее. И, видно, она знала куда бить, потому что я враз отключилась. Чёрная тьма погасила последние искры и поглотила меня полностью.
Очнулась я в коридоре этой поганой больнички. Каталку на которой я лежала, выперли из кабинета доктора Лидии и оставили прямо у выхода. Я лежала совершенно голая, никто не удосужился меня даже накрыть, просто бросили ком одежды мне на грудь и он, развалившись, слава Богу чуть прикрыл моё тело. Я села, свесив ноги, стараясь хоть как-то натянуть платье-балахон, любимую свою одежду в последнее время, и, почувствовав непривычную лёгкость в боку, тронула место, где был контейнер. Его не было. Контейнер сняли и вместе с ним сняли мой статус элиты, хотя, наверное, пока внутри меня растёт мой телёнок, я хоть как-то защищена. Хоть как-то... Ведь цена его - на вес золота... Не то что я - старая, больная корова...
-Пришли в себя? Прекрасно. Одевайтесь и подойдите в посту у выхода. Только поживее, за вами ещё дама.
Пухленькая, как колобок, розовошекая девочка-медсестра смотрела на меня сочувственно, без злобы. Она протянула мне маленький стаканчик с остро пахнущей жидкостью, и улыбнулась.
-Обезболивающее и успокаивающее. У нас это не приветствуют, но вам необходимо. Выпейте. Станет легче.
Я одним глотком махнула жидкость, отдышалась и медленно начала натягивать белье, стараясь делать, как можно меньше резких движений, потому что зверская боль в боку резала меня на части. Кое-как застегнув лифчик, я сползла в туфли и, качаясь от слабости стала натягивать свой балахон. И тут боль прошла. Просто погасила, как лампочка, которую выключили. Не веря сама себе, я сделала пару шагов к выходу, держась за стенки - боль не возвращалась. Тогда, уже увереннее я прошла по череде разнокалиберных коридорчиков к выходу и подошла к стойке поста медсестёр. Пухленькая рощовощечка уже ждала меня, нетерпеливо постукивая перламутровыми короткими коготками по монитору планшета. И ещё один человек меня ожидал. И когда я её увидела, просто бешеное чувство радости и облегчения захлестнуло меня - Фрося! Значит я не совсем одна. Прямо - почти родная... И хотя бы это, её присутствие рядом позволит мне хоть немного уменьшить страх, который как червяк высасывал мои мозги.
-Рожать будете в мае, возраст плода, в котором мы его изымаем - семь месяцев. Это идеальный возраст, именно в нем скорость размножения клеток отделяемого максимальна. Потом материнский иммунитет начнёт давить процесс, а изъятие позволит его стимулировать. До этого времени у вас есть четыре месяца, их вы проведёте здесь. Полный порядок вашей жизни по часам и минутам найдёте в своём планшете. Программа будет полностью регулировать ваше расписание. Любое отступление от порядка грозит вам утилизацией. Контроль будет осуществлять куратор.
Девочка показала пальчиком на Фросю, та согласна кивнула головой.
-Вы свободны. Куратор проводит. Доброго дня.
Розовощечка ткнула в планшет, видимо закрывая мою страничку и с интересом уставилась в глубь коридора, видимо ожидая следующего.
Пока мы с Фросей шли по залитому совершенно не зимним солнцем двору, она щебетала какую - то ерунду. О меню на ужин, о погоде, о вечерних занятиях лечебной гимнастикой, ещё какую - то чушь. Я жалобно всматривалась в её лицо, стараясь выудить из него хоть что-то, но бесполезно. И только, когда мы зашли в неосвещенный отсек нашего здания, буквально в доли секунды, она плотно стиснула мою руку, вложив что-то в ладонь. Дождавшись её ухода, я снова уселась на унитаз и развернула записку. В ней было всего пару слов: "Держись, Лида. Где-то пару месяцев придётся потерпеть. Ориентировочно мы что-то предпринимать начнём в марте. И знай - в мире все налаживается. В том числе и благодаря тебе".
Крошечный смайлик в конце записки просто согрел мне сердце. Я ещё долго сидела в дурацкой позе на своём сидалище и гладила пальцем эту рожицу.