Навстречу II Форуму югорских писателей. Сергей Сметанин. Формула успеха
Формула успеха
Ленинград
Над балтийской волною встревоженно птицы кричат,
Обгоняя друг друга. Без удержу кружится стая.
Ленинград предо мною. Любимый, единственный град.
Быстротечная жизнь. Белоснежная чайка морская.
Пискарёвское кладбище. Павшие души летят –
Таковым пьеса жизни его рождена драматургом...
Для меня Ленинград, как тогда, навсегда Ленинград,
Пусть его называют и Питером, и Петербургом.
Здесь великие люди бескрайние годы назад
Проходили и стали загадками вольных преданий.
Я люблю этот город. Доселе он радует взгляд
Широтою проспектов, прекрасными видами зданий.
Над балтийской волною встревоженно птицы кричат,
Обгоняя друг друга. Без удержу кружится стая.
Ленинград предо мною. Любимый, единственный град.
Быстротечная жизнь. Белоснежная чайка морская.
* * *
А я люблю людей обыкновенных:
Бесхитростных, открытых и простых,
Без грубоватых доблестей военных,
Без пятен на душе «пороховых».
Не оттого ли сам я счастлив ныне,
Что дьявол не добрался до меня:
Жена моя — обычная богиня,
И ангельская у меня родня…
Люблю людей с хорошим настроеньем,
Не только ради принятых ста грамм.
Долой тоску по крепким ощущеньям
И тягу к оскорбительным словам!
Я предпочтенье отдаю героям,
Чья доброта привычна, как рассвет, —
Мы с ними непременно мир построим,
Пусть через двести, через триста лет.
Мечтательных, открытых, откровенных,
Достойных жизни полной и большой,
Люблю, люблю людей обыкновенных,
За счастье их болею всей душой.
* * *
У входа в магазинчик, на крыльце,
Поджав колени, мирно сел калека.
Без капельки заботы на лице
В себе самом увидеть человека.
Глаза потусторонней синевы,
Да руки — два беспалые обрубка.
Проходят покупатели, — увы! —
Не каждый вынет рубль из полушубка.
Скрывая милосердия порыв,
Я подошел к нему: "Что, братец, тяжко?"
Мелькнула в шапку, тускло просветив,
Монеты серебристая кругляшка.
Но, право, камень с сердца не упал.
И лишь толпа гудела все бессвязней:
Смотрите, нищий — нищему подал!
Нет зрелища смешней и несуразней.
Зной
Полдень. Вдоль дороги — плоский дым,
Словно кистью тонко прочертили.
На опушке ровный купол пыли,
Стадо волочится перед ним.
Ящерка застыла на камнях,
Зацепилась пальцами за грани,
И трава как бы сильнее вянет,
Отражаясь в выпуклых глазах.
Время словно спрятано в стволы
Сосен, что стоят у поворота,
И с необъяснимой неохотой
Вытекает каплями смолы.
Вся природа бредит желтизной,
И в чертах, дрожащих и неполных,
Как гигантский зреющий подсолнух,
Наклонилось небо надо мной.
Юрюзань
Горланят петухи по Юрюзани —
Едва не разрываются гортани!
Вокруг меня все горы, горы, горы,
Далеких сосен ровные узоры.
А вдоль реки дома да огороды,
Здоровые картофельные всходы.
Там родники из сердца гор струятся.
Хотят от сосен тучи оторваться,
И с каменистой кручи непрестанно
Струится пар волокнами тумана.
Там жители просты, немногословны,
Друг к другу и к приезжему любовны.
Закончив сенокос, поют частушки —
Со стариками слушают старушки.
Дружок, задравши ухо, громко лает,
Он, сумасброд, опять цыплят гоняет.
Там индюки степенно, как павлины,
До улицы гуляют середины,
И за город, беря заборы с бою,
Бредет козел с ужасной бородою.
За ним игривым стадом козы ходят,
А петухи мелодию выводят.
Какая чистота! Какая сила!
Вот, наконец, и утро наступило!
* * *
Хорошо на Урале по осени —
Настоящий березовый рай.
Столько золота с неба разбросано,
Хоть корзиной его собирай!
А в долине — рябинка заветная
С алой гладью по краю листа.
Обняла ее дымка рассветная,
Словно белого шелка фата.
И смущенно лесная красавица
Прижимается кедра к плечу.
Ей бы только со счастьем управиться,
А другого — желать не хочу.
Рассвет на трассе
Складки долины заполнил туман.
Лава рассвета струится в проран,
У горизонта стекая. Вот-вот,
Алое марево солнца взойдет.
Нефтекачалки — лихой табунок! —
Вышли гулять на луга вдоль дорог,
В чудо-коней превратясь, наяву
Голову клонят и щиплют траву.
Сам на лихого коня я вскочу,
В вольный поход его мчаться пущу.
Крик молодецкий, лети на поля:
— Как ты прекрасна, родная земля!
Август
Ночь — словно пропасть черная.
Ни звезд, ни огонька.
Дрожит, как иллюзорная,
Передо мной рука.
То кажется огромною,
То вовсе не видна,
С громадой неба темною
Сливается она.
Безмолвное кипенье
Невидимой воды.
Во всем предощущенье
Грозы или беды.
* * *
Прокатилися белые ночи
По просторам сургутских болот.
У затихшей площадки рабочей
Колоннада тумана встает.
И в ответ на мое бескорыстье —
Не беда, что я зритель — один —
Опадает в тайге мелколистье
Золотых и багряных рябин.
А на вымокшем краешке рощи,
Прихотливой и грустной на вид,
Сердце бьется по-зимнему проще,
За прошедшее меньше болит.
Здесь о судьбах ничто не пророчит,
И приметы — знакомые все.
Только дождик тоску мою точит
На своем водяном колесе.
Под ногой прогибаются кочки,
Темно-бурый сочится настой.
А вокруг — розоватые точки —
Звезды влажные клюквы густой.
* * *
Зря я завел себе моду
Весь выходной — взаперти.
Выйду, взгляну на природу,
Чтобы душой отойти.
Возле застывшей протоки
Высится белый обрыв.
Долгие зимние сроки
Будущий держит разлив.
Скоро оттает полянка,
Желтого плеса тесьма
Как надоевшая пьянка,
Тянется наша зима.
Всюду сугробы, сугробы...
До горизонта, взгляни!
Но уже веет без злобы
Ветер в последние дни.
Воздух и чист, и прозрачен,
Солнце глядит веселей...
Вот и предел обозначен
Царству речных хрусталей.
На вахту
Мы сегодня рано встали.
Ночь тиха. Мрачна дорога.
А вчера вовсю гуляли:
Песен, танцев было много.
Возмущали небо криком,
Долго спорили о спорном.
Говорили о великом,
Размышляли о позорном.
Быть героем нерезонно,
Тяжело и страшновато... —
Глухо каркала ворона,
Глядя в сторону заката.
Но дорога есть дорога.
И встряхнет, и успокоит.
И глядит на нас нестрого
Бригадир. И планы строит.
На рассвет вострите уши,
Грусть-печаль свою развеяв!
Унывать и бить баклуши
Мы оставим ротозеев.
А ворон гоните, братцы,
Предвещающих напасти.
Удивлять и удивляться —
Вот чему нас учит счастье!
Сенокос
Этот край бесконечен и прост.
И под куполом выси нетленной
На готовом стогу в сенокос
Я как будто один во вселенной.
Свежий запах медовой травы,
Деловитых жучков стрекотанье,
А вокруг — океан синевы
Неделимый, как все мирозданье.
В этой бездне теряется взгляд.
Мир настроен на вечные ноты.
Только мышцы тревожно гудят
От азартной, тяжелой работы.
Башкирия
Утро в полусумраке прохлады,
Радуга у ласковой воды —
Все мне откровенье и награда,
Все — твои прозрачные следы.
Глиняный отвал на косогоре,
Спутанные гривы ковыля,
Жерди на конюшенном заборе,
Ровные, далекие поля...
Родина! С тобою мне не больно.
Неба голубая полоса,
Вьется, как платок прямоугольный
Женщины, прищурившей глаза.
Трактора ли рокот полусонный,
Пропылил куда-то грузовик…
И ничем, ничем не замутненный
В углубленьи берега родник —
Все — мои башкирские мотивы.
Да за то ли память укорять,
Что приходит в голову счастливо
Это повторять и повторять?
На большаке
Было время, ни дна ни покрышки –
Кто клянёт его – розги бы тем!
Не припомню сегодня зачем
На большак выходили мальчишки.
На рыбалку ли за пескарями,
Добавлять ли ранетки в меню...
Гравий споро летел под ступню,
Пыль плыла под босыми ногами.
Из-за складки степного брезента,
Сотворясь из-под самой Земли.
Бескозырка возникла вдали –
С золотистою надписью лента,
А затем голова уже, плечи,
Синий ворот, тельняшки узор...
То матрос восходил на бугор,
Добродушный, как ласковый вечер.
Рты разинули, планы сломали,
И, следы оставляя в пыли,
Позабыли, куда мы пошли,
И обратно домой зашагали.
Народные песни
Дыханье живых человеческих слов —
Не это ли было вначале,
Когда, не имея названья стихов,
Обычные песни звучали?
Народные песни — работы родня,
Да отдыха вольные дети...
Им сладко и больно в душе у меня,
Вполне заурядной на свете.
Народные песни — простые слова
Смеются и горестно плачут.
Затянешь их только, припомнишь едва —
Они нас роднят и иначат.
Они за причиной не лезут в карман,
Привычное с ними чудесней.
Они никогда нас не вводят в обман —
Старинные русские песни.
Призвание
Бог судил или случай велел
Легковерный народ позабавить —
Помни — делу положен предел:
Петь, смеяться ли, плакать ли, славить...
О, поэзии тяжкий удел!
Страх кромешный солгать и слукавить!
Вот — стихи. Как бы ты ни хотел,
В них уже ничего не исправить.
...