В наше время френология кажется чем-то допотопным — как кровопускание или одноколесные велосипеды. Нам кажется, что наука определения преступных склонностей человека по форме черепа осталась в далеком прошлом. Но так ли это?
В последнее время разработчики компьютерных алгоритмов предложили правительствам и частным компаниям множество программ, якобы позволяющих извлекать самую разнообразную информацию из человеческой внешности. Несколько компаний заявляют, что способны при помощи искусственного интеллекта определять личные качества потенциальных сотрудников по выражению лица.
В Китае правительство впервые применило наблюдательные камеры для определения представителей этнических меньшинств и наблюдения за ними. А в некоторых школах системы наблюдения автоматически делают замечания детям, невнимательно слушающим урок, на основе выражения их лиц и едва заметных подергиваний бровей.
Наконец, исследователи искусственного интеллекта Сяолинь Ву и Си Чжан заявили о разработке алгоритма, способного определять преступников по форме лица с точностью 89,5%. Они не опустились до того, чтобы использовать идеи физиономики, популярные в XIX веке, и, в частности, работы итальянского криминалиста Чезаре Ломброзо, считавшего преступников недоразвитыми человекообразными скотами с покатыми лбами и ястребиными носами.
Но их высокотехнологичные исследования напрямую заимствовали методы «фотографической композиции» ученого викторианской эпохи Фрэнсиса Гальтона, который совмещал изображения множества лиц людей определенной категории для определения по ним признаков болезни, здоровья, красоты или преступных склонностей.
Критики назвали эту технологию распознавания по лицам «буквальной френологией» и связали ее с евгеникой — псевдонаукой усовершенствования человеческой породы при помощи размножения наиболее достойных особей.
В некоторых случаях конечной целью новой технологии является отсеивание лиц, признанных неподходящими, в других случаях это является не целью, а вполне предсказуемым результатом. Однако, навешивая на эти методы ярлык френологии, мы должны разобраться, работают ли они на самом деле, являются ли ненаучными или аморальными.
Прежде чем приобрести оскорбительное значение, френология прошла долгий и непростой путь. В XIX веке критики френологии возражали главным образом против попытки увязать некоторые умственные функции с различными участками мозга. Такая точка зрения казалась еретической, поскольку противоречила христианской идее о единстве души.
При этом сама попытка выводить характер и интеллектуальный уровень человека из размера и формы его головы не казалась этической проблемой. Сегодня, напротив, идея локализации умственных функций считается практически несомненной. Современные ученые не верят, что страсть к разрушению гнездится над правым ухом, но то, что когнитивные функции могут быть расположены в конкретных участках мозга, является стандартным допущением нейрофизиологии.
В XIX веке споры также разгорались по поводу того, какие именно функции находятся в том или ином месте, и являются ли измерения черепа надежным методом определения того, что происходит в голове. Наиболее влиятельная критика старой френологии исходила от французского ученого Жана-Пьера Флорана, который, разрушая мозг кроликов и голубей, пришел к выводу, что умственные функции скорее распределены по мозгу, чем привязаны к определенным местам. Впрочем, и его выводы были позднее опровергнуты.
Как «старая», так и «новая» френология подвергалась критике из-за сомнительных методов. Что касается компьютерного исследования склонности к преступлениям, то данные для него брали из двух очень разных источников: это были снимки из криминальных картотек, противопоставляемые портретам с рабочих сайтов людей, не осужденных за преступления. Только этот факт может объяснить способность алгоритма определять разницу между двумя группами лиц. В новом предисловии к своей работе исследователи также признали, что приговор суда не является безусловным показателем преступной натуры. Тем не менее статистической базой исследования является именно картотека приговоренных преступников, а не тех, кому удалось избежать наказания.
При этом исследователи игнорируют тот факт, что сам приговор зависит от того впечатления, которое подозреваемый производит на полицию, судей и присяжных. Они также не упоминают о том, что усиленное внимание полиции к определенным сообществам и юридическое неравенство делают этот набор данных искаженным.
Отвечая на критику, авторы утверждают, что склонность к преступлению является скорее прирожденным качеством, чем результатом таких социальных условий, как бедность или неравенство.
Одно из сильнейших возражений против распознавания преступников по лицу заключается в том, что этот метод клеймит людей, уже заклейменных полицией. Таким образом, человек может всего лишь напоминать людей, осужденных в прошлом. Если же учитывать расовые и прочие отклонения, существующие в правоохранительной системе, то подобный алгоритм преувеличивает уровень криминала в маргинальных слоях общества.
Проблема повторного изобретения физиономики заключается не только в том, что ранее эта дисциплина не привела к положительным результатам. Трудно допустить, что этот метод, созданный для поддержания колониальной и классовой политики государства, сегодня возрожден из чисто научного любопытства.
Впрочем, если просто называть исследование по распознаванию лиц «френологией» без объяснения его сущности, то это также не принесет пользы. Для того чтобы ученые воспринимали всерьез свою моральную ответственность, они должны осознавать тот вред, который может вызвать их исследование. Более точное разъяснение недостатков того, что обозначено ярлыком «френология», может принести большую пользу, чем простое применение этого термина в качестве ругательства.
_____________________________________________
Подпишитесь на канал Активного возраста — узнавайте новости первыми!