Абрикосовое дерево служило мне всем: на нем я сидела в жаркие летние дни, обдирая колени при попытке слезть. Оно же служило качелями мне, моей двоюродной сестре, моей родной младшей сестренке. На нем мы с другом пытались уместиться вдвоем, с переменным успехом 🙂 Оно многое выдержало, оно многое видело, оно как свидетель всех событий, которые были с нами.
Асфальтирования, плитки - ничего этого во дворе не было, дом был куплен дедушкой и бабушкой достаточно давно и дедушка был главным строителем всех элементов дома, получалось не всегда хорошо, за что он был безбожно обруган бабушкой. Да, он не был строителем, но делал всё с душой.
Его душа везде: в дорожках по периметру дома. Из песка и бетона, неровные, косые, с ямками, но свои. Они до сих пор живы. Дедушки нет, а они - есть. Душа его и в гараже. Его как-будто нарочно не сносят, это ведь его. В гараже было всё, куча всего интересного, в сарае, в котором хранятся пыльные банки с разными вкусностями и старые велосипеды - тоже его душа. В огороде, который он очень любил. Это всё построено его руками.
Сам дом - это 2 части: одна - наша, а вторая успела побывать в руках таких разных людей с тяжелыми судьбами. Наша часть дома в детстве казалась огромной. Для меня, маленькой этот дом был самым красивым волшебным королевством. Он казался таким большим, что я искренне боялась там находиться одна. На деле - это дом в примерно 60 квадратов, 2 спальни, столовая, зал и кухня. Вот и все наши хоромы.
На входе - пристройка, потом кухня, совмещенная с ванной. Вечером, когда мы все принимали душ - ванну отделяли от кухни обычными плотными занавесками, натянутыми на бельевую веревку. Домой было не загнать, особенно летом. Уже почти темно, доносится крик "идите мыться!", и ты идешь, понимая, что игры на сегодня закончены.
Бабушка или дедушка всегда включали газовые конфорки, чтобы было тепло, воздух на кухне-ванной мгновенно нагревался и было очень уютно. После душа я заворачивалась в вафельное полотенце, такое плотное и скрипучее (таких нет сейчас) и надевала пижаму.
В это время теплый дом уже был с приглушенным светом, из кухни через темную столовую я шла в зал, бабушка готовила мне чай, дедушка задёргивал шторы, чтобы "нас не было видно, как на экране", и мы все вместе шли смотреть телевизор.
Плюхаешься в кресло с ногами в пижаме и смотришь какой-нибудь взрослый сериал, который включила бабушка. Ты ничего не понимаешь, но тебе хорошо.
Этого больше нет. Нет этого приглушенного света и дом стал ужасно пуст. Я больше 10 лет не оставалась там ночевать. Нет больше той атмосферы, а телевизор я не смотрю.
Но когда я это вспоминаю, я всегда улыбаюсь.
Когда приходило время ложиться спать, я всегда старалась уйти и уснуть до того момента, пока уходит спать бабушка. Я боялась той маленькой спальни, где стоял мой диван. Боялась до редкого ужаса, ведь я спала там одна, а дом казался большим и светлым только днем, когда его наполняло солнце и в воздухе летали маленькие пылинки. Ночью же он превращался в жилище самых ярых монстров. Повсюду я слышала шорохи, звуки, и всегда закрывала уши, стараясь всеми силами заставить себя уснуть.
Моя комната была крошечная, окно с занавесками, большой платяной шкаф справа от входа, вдоль стены слева от входа - диван, который не складывали и он был кроватью, на стене слева от входа узорчатый ковер с оленями, я детально помню его рисунок, но не могу перенести на бумагу. Это нечто среднее между восточными узорами и просто геометрией, и если днем или вечером лежать на диване - то можно обводить пальцем эти рисунки, как бы повторяя замысловатый узор...