Наше музыкальное всё

В столетней истории Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко это, наверно, самое необычное открытие сезона – не классикой от отцов-основателей, не оперной или балетной премьерой, а монографической концертной программой. Но и ситуация необычная – более полутора сотен дней театр был закрыт, не давал спектаклей, публика в него не ходила. Как сказал, предваряя программу, худрук оперы, главный режиссер театра Александр Титель, «такого в истории, за исключением периодов реконструкции и ремонтов, еще не было». Действительно, даже в годы Великой Отечественной войны, даже когда фашисты стояли буквально под Москвой, театр не закрывался, а бойцы нередко прямо с его спектаклей отправлялись на передовую.Пандемия порушила многие планы: полетели премьеры, интересные программы, гастрольные сенсации. Инаугурационный гала в этой связи – своего рода манифест оперной труппы театра (а он был проведен исключительно ее силами, за балетом будет следующее слово – 10 сентября) о полной готовности к сезону и непоколебимой решимости творить. В каком-то смысле карантинное безмолвие вокалистам было пережить легче – им проще поддерживать форму в домашних условиях, они сумели за время простоя выучить новый музыкальный материал, в частности редкие, не самые популярные номера из опер Чайковского, однако артист без публики, артист без сцены, оперный в том числе, – это, как говорится, «Федот, да не тот».И это было особенно явственно на концерте – артисты творили с полной отдачей, с зашкаливающими эмоциями, выдавая на двести процентов пресловутый драйв, чувствовались, буквально физически ощущались их радость, их энтузиазм оттого, что они на сцене, что они дарят свое искусство пришедшим в зал меломанам. Меломанов, согласно новейшим рекомендациям Роспотребнадзора – нашего «государственного комитета обороны от пандемии», по указаниям которого мы живем уже полгода, многие неожиданно узнав о его существовании вообще, – было ползала: шахматная рассадка по двое через два кресла «съела» половину мест. При этом, казалось бы, мудрая схема на самом деле не учитывает реального положения вещей: в действительности на соседних местах нередко оказываются совершенно посторонние люди, отнюдь не семейные пары. Правда, требование о ношении масок строго обязательно, и большинство его, в общем-то, соблюдает.Приношение великому композитору театр планировал еще по весне – когда юбилей собственно и случился. Однако 180-летие гения пришлось на самый разгар карантина в Москве, поэтому красивую идею решили еще утяжелить – именно «Чайковским-гала» открыть новый сезон, словно символизируя возрождение театра к творческой жизни после вынужденной спячки. Возразить против этого нечего – действительно русский композитор номер один, чье творчество безгранично популярно что у нас, что во всем мире. «Евгений Онегин» в легендарной постановке самого Станиславского (1922) был многолетней визитной карточкой театра, с него студия Константина Сергеевича, в общем-то, и начала свое плавание, а белые колонны из Леонтьевского переулка – основа сценографии той эпохальной постановки – и сегодня красуются на логотипе театра. Кроме того, творчество Петра Ильича всегда было весьма полно представлено в репертуаре Музыкального театра – что в оперном, что в балетном.О последнем, кстати, сумели своеобразно не забыть и в оперном гала: второе отделение концерта оркестр под управлением главного дирижера театра Феликса Коробова открыл Пляской скоморохов из музыки к драме Островского «Снегурочка», которая здесь уже много лет предстает в виде вполне успешного балетного спектакля. А вторым номером первого отделения концерта стал дуэт Ундины и Гульбранда (его спели Мария Макеева и Николай Лизогубов) из собственноручно сожженной Чайковским его второй оперы «Ундина» (реконструирован Виссарионом Шебалиным по эскизам автора) – эту музыку знает каждый по великому балету «Лебединое озеро», куда по воле композитора она в свое время и переместилась.Вообще раритетного в концерте хватало. Это и хор «На море утушка купалася» из первой оперы Чайковского «Воевода» – еще одной жертвы его перфекционизма, к счастью, в отличие от «Ундины» восстановленной советскими музыковедами полностью и, кстати, прекрасно записанной в 1970-е на «Мелодии» именно солистами МАМТа. Это и фрагменты из его третьей оперы «Опричник» – весьма нечастого гостя на театральных подмостках (Наталья Петрожицкая, Николай Ерохин, Антон Зараев, Анастасия Хорошилова). Это и дуэт Ромео и Джульетты (Дарья Терехова и Владимир Дмитрук) из планировавшейся, но так никогда и не написанной оперы (его завершил ученик Чайковского Сергей Танеев). Да и номера из «Черевичек» (Лариса Андреева и Роман Улыбин) и «Чародейки» (Андрей Батуркин, Наталья Мурадымова и Николай Ерохин) – едва ли эти оперы можно отнести к оперному мейнстриму.Мейнстрим, конечно, был тоже – арии Ленского (Александр Нестеренко), Лизы (Ирина Ващенко) и Иоанны (Виктория Каркачёва), большой дуэт Марии и Мазепы (Наталья Мурадымова и Алексей Шишляев) порадовали меломанский слух. А акцент в финале сделали на последнем шедевре композитора – прозвучали хиты Роберта (Станислав Ли), Рене (Дмитрий Ульянов), дуэт Иоланты и Водемона (Елена Безгодкова и Владимир Дмитрук) и заключительный апофеоз с хором. И не случайно: оперной премьерой этого сезона станет «Иоланта», возвращающаяся в репертуар после почти двух десятилетий отсутствия в нем.