Джерри Раговой писал песни для двоих. У каждой из них есть два исполнителя. Номер один - известный всему миру. Номер два, которому принадлежит первенство исполнения,интересующий немногих.
Нередко первая версия по всем параметрам превосходит классический хит, и знакомство с нею вызывает горькое чувство несправедливости.
Странная фамилия запоминалась с первого раза. Но желание узнать имя автора рождали песни, потрясающие с первого раза. Самой впечатляющей была Time Is On My Side, но люди моего поколения не могли знать, кто скрывается зп псевдонимом Norman Meade.
Путь к знакомству с композитором проходил через труп Дженис Джоплин. На её последнем диске было целых три песни за подписью "Джерри Раговой" - Cry Baby, My Baby и Get It While You Can. Четвертую, написанную специально для неё, певица так и не успела записать.
Даже структура Trust Me была похожа на те три, хотя её для Вильсона Пиккета написал Бобби Уомэк.
Доставшийся мне после долгих мытарств диск Дженис Джоплин был крив. Казалось, пластмасса оплавилась под воздействием жара, скрытого в ней самой.
Идея спонтанного самовозгорания исполнителя или слушателя не выглядела столь фантастично.
Помимо вышеназванных трех, в активе у Джоплин были Try b Piece of My Heart - утрированные подчас до абсурда, они, тем не менее, затмевали остальной материал на каждом из дисков.
И каждую из этих песен сначала спел кто-нибудь другой. Первое исполнение принадлежало чернокожему.
Образ джентльмена , слушающего своё произведение в сумраке собора инкогнито, очень подходит герою данного очерка.
Я слушал надрывные версии Джоплин, зная о летальном исходе исполнительницы. Но и по голосам артистов, чья судьба была мне неведома, было ясно - человек агонизирует.
Мелодия шла волнами, словно восстающий, падающий и восстающий вновь организм, чьи силы на исходе. Характерный гитарный рокот Роллинг Стоунз напоминал грохот костей. Казалось, это скелет бьется о двери запертого склепа.
Единственное в своем роде вступление с церковным органом усугубляло готический колорит этой странной песни, похожей на манифест победившего время вампира.
Особый драматизм излияниям Дженис Джоплин создает Кен Пирсон - виртуозный клавишник из Монреаля, исчезнувший также своевременно, как он появился в составе Full Tilt Boogie для записи альбома, ставшего прижизненной панихидой великой певицы по самой себе.
Удивительно, что самый мощный исполнитель этих песен, требующих "гибели всерьез" - феноменальный Гарнетт Миммс, жив до сих пор.
"Только через мой труп" можно приблизиться к песням, которые написал Джерри Раговой, и начть поиск первоисточников, гласило завещание Дженис Джоплин, и она была права. Ибо не может быть не прав тот, кто, будучи двадцати шести лет отроду, завещает три тысячи долларов старыми на собственные поминки с выпивкой.
И все-таки первой песней товарища Рагового в моей жизни была не Try и не Peace of My Heart, а скорострельная Good Loving в исполнении Young Rascals, а следом за ней Look At Granny Run Run - "Смотри, как бабушка бежит" в анонсе "Голоса Америки".
Эта "Бабушка" и вывела меня, как адепта в "Девятых вратах", на Говарда Тэйта, которому был посвящен девятый альбом Гранд Фанка.
За каждым деликатесом. адаптированным для белой аудитории, бурлит колдовское варево первоисточника.
Короткий альбом Говарда Тэйта на лейбле Verve играет менее получаса, давая слушателю шанс отшатнуться или вынырнуть, пока он не обуглился или не сварился заживо. Таков накал страстей в этом сгустке огня и мрака.
Там, подобно грешникам в аду, слышны абсолютно все - от Немена до Southsde Johnny.
Неудивительно, что следующий диск Говард Тэйт записал лишь через шесть лет. Прежде чем уйти в религию, подобно своему, не менее голосистому, коллеге Джимми Хьюзу.
Гранд Фанк знали, кому они посвящают свой, не самый популярный в Союзе, альбом. Сдержанность и недогадливость часто оберегают незрелую психику от скоропалительных решений и поступков - скоропалительных в том числе и в буквальном, чреватом самоликвидацией, смысле. Необходимость выяснить всё до конца вызревает поэтапно.
Кто бы не пел Stay With Me Baby или что-либо еще в этом духе - Дасти Спринфилд, Cкотт Уокер, Лонг Джон Болдри, в обращении с песней заметна некая осторожность, почти боязнь. И это при великолепных вокальных данных и бесспорной самобытности каждого из этих артистов...
Апофеозом и апогеем того, что написал Джерри Раговой, является You Don’t Know About Love. Вещь эта крайне огнеопасна. Тому свидетельство трагическая судьба её непревзойденного исполнителя по имени Карл Холл.
Говард Тэйт был более сдержан в её интепретации, не желая пополнять и без того широкие массы мучеников соула и ритм-энд-блюза. То же самое можно сказать и о моей любимой версии Peace of My Heart, прозвучавшей из уст Бонни Брамлетт в момент безмятежной откровенности.
Сохранились предания о песнопениях, которые следовало исполнять по горло в воде, и даже в этом случае прибой выносил на берег горстку пепла.
Нечто подобное в двадцатом веке пробовал сочинять некто Джерри Раговой, сын окулиста из Филадельфии, благоразумно проверяя магические свойства своих псалмов на подопытных артистах. Не удивлюсь, если и автора этих песен тайно кремировали с помощью одной из них.
Jordan "Jerry" Ragovoy (September 4, 1930 – July 13, 2011)
